Не мой, не твоя (СИ) - Шолохова Елена

Как вспышка полыхнула перед глазами сцена: она вышла из ванной, утопая в белом халате, такая худенькая, хрупкая, улыбнулась мне нежно, что-то про ужин спросила, а я ей… я её… Даже подумать тошно, каково было Марине в тот момент.

Я зажмурился, сжал лицо ладонями, стиснул зубы до скрежета, услышал вдруг собственный глухой стон. Горечь и стыд выжигали внутренности. Потом подскочил, прошел к окну. Немного постоял, снова вернулся на место, но не высидел и минуты. Налил себе воды, в два глотка опустошил стакан, но внутри пекло и лихорадило не меньше. А от нестерпимого желания вернуть всё обратно и хоть что-то изменить назойливо ныло под ребрами, сводя с ума. Многое бы я отдал за это. Только ничего уже не изменить и не исправить…

Я злился на отца так, что темнело в глазах. Еле сдерживал себя, чтобы не помчаться к нему немедленно, но сам же понимал — не он, а я втоптал в грязь женщину, которую любил больше жизни. Не он, а я — конченый мудак и, действительно, бездушная скотина.

Только что теперь делать? Просить у нее прощения? Да разве такое можно простить?

Гудок селектора вывел меня из раздумий.

— Тимур Сергеевич, к вам посетитель, — сообщила Ульяна, когда я принял вызов.

— Я занят, — отрезал я. Думать ещё о чем-то я сейчас был просто не в состоянии.

Спустя минут десять секретарша осторожно постучалась и вошла уже сама.

— Что тебе? — мрачно спросил я.

— Я на подпись… папку с документами принесла… сейчас четыре… извините, если отвлекаю… — заикаясь, пролепетала она.

Да, я ей сам велел в четыре приносить мне все документы на подпись. Выходит, уже больше двух часов рефлексировал?

— Положи на стол и иди.

Она мелкими торопливыми шажками процокала к моему столу, пристроила на край папку с бумагами. А затем, помешкав, сунула мне чью-то визитку.

— А это ещё что?

— Там… — она оглянулась на дверь. — Попросили… Посетитель к вам… Я ему передала, что вы занят! Но он настаивает. Говорит, что он министр…

У меня уже была готова сорваться грубость, но тут я взглянул на визитку.

Тиханович Ю. И. Заместитель министра образования…

— Пусть войдет, — велел я секретарше.

В кабинет вальяжно шагнул старик, прошел, устроился в кресле. Ну ладно, не старик, пожилой мужик.

— Добрый день, Тимур Сергеевич. Что-то не слишком вы гостеприимны, — хмыкнув, типа пошутил он. — Юрий Иванович Тиханович, замести…

— Ещё один Тиханович?

В свидетельстве о разводе имя было какое-то другое, насколько я помнил.

— В смысле — ещё один? — озадачился старик.

— Что вы хотели?

— Боюсь, в двух словах не скажешь. У меня к вам, Тимур Сергеевич, дело довольно щекотливого характера. У вас, как я знаю, работает Марина Владимировна Филатова.

— Ну.

Выдержав небольшую паузу, он заговорил чуть тише. Этаким доверительным тоном.

— У меня к вам огромная личная просьба.

— Со всякими просьбами — это точно не ко мне.

— Вы послушайте сначала. Я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы нашли способ ее уволить. Желательно, если приказ на увольнение будет от сегодняшнего числа. Я был бы не просто признателен, а очень благодарен. А благодарить я умею.

— С какой стати мне ее увольнять?

— Повторюсь, я умею быть благодарным. Готов вам за эту небольшую услугу хорошо заплатить. Ну или же предложить ответную услугу. Чтобы вы лучше понимали, у меня есть связи практически во всех госструктурах. Я сам работаю в министерстве. Поэтому если вам понадобится какое-нибудь разрешение, подпись или, не дай бог, возникнут проблемы с налоговой или ещё что-нибудь в этом роде… только позвоните мне, и всё будет решено.

— Свои проблемы я всегда решаю сам, — процедил я, с трудом сдерживая желание обложить этого старикана матом и вышвырнуть вон. Нет, ну каков хрен! Увольте ему Марину.

Однако мне очень хотелось узнать, что вообще за фигня у них происходит. В общих чертах я уже и сам понял — Марина судится со своим бывшим за ребенка. Только этот старик тут при чем? Или он для сына бегает старается?

— Иногда бывают такие проблемы, что самому их решить не под силу…

— Так почему я должен уволить Филатову? — перебил его я.

Он снова завис на паузе, потом все-таки разродился.

— Как я уже сказал, это очень щекотливое дело. Для меня — особенно, так как она — моя бывшая невестка. И её позор лег на нас. Отмыться бы…

— Вы вообще о чем?

— Марина Владимировна, скажем так, женщина с… подпорченной репутацией. Прежде она работала в школе. Работала до тех пор, пока не стало известно, что она снималась в порнофильмах.

— Чего?! — я аж приподнялся с места. — Ты что, бредишь? Что за ересь?

— К сожалению, нет, — оскорбился старик, вытянул физиономию, губы поджал. Не знаю уж, на что больше он обиделся — на «ересь», или на то, что я перешел на «ты». Но потом продолжил: — Для всех нас это тоже было огромным потрясением, когда кто-то, уж не знаю кто, может, какой-нибудь дружок юности, слил эту мерзость в сеть. Она ведь эти свои делишки от всех нас скрывала. И дальше бы никто ничего не узнал, если бы не тот шантажист. Марина говорила, что он сначала деньги просил за видео. Ну а в итоге вот что вышло… Не верите? Хорошо.

Он достал из портфеля флешку, положил на стол.

— Посмотрите как-нибудь на досуге. Много нового узнаете о Марине Владимировне. Мы тоже ни о чем подобном и подумать не могли. Вот такой она нам всем сюрприз преподнесла. Большой был скандал. Я чуть должности не лишился. Столько грязи на нас вылилось. Её, конечно же, уволили из школы по статье. И если б не Казаринов…

— Что — Казаринов? Он здесь при чем?

— Да он папаша одного хулигана из той школы, где Марина работала. Пацана хотели исключить за драку, а она его выгородила.

— Ясно.

Под ребрами снова едко зажгло.

— Я рад, что вы всё понимаете, — продолжал шелестеть старикан. — Только вот в чем проблема. У Марины и моего сына есть общая дочь. Малышке всего два годика, ребенок больной, требует особого ухода. А какой уход может дать вот такая мать? Органы опеки вообще сочли, что оставлять ребенка с ней опасно. Определили нас опекунами, на время, до решения суда… Но судья-то не знает всю подноготную. У них оставлять ребенка матери, говорит, в приоритете, и плевать ей на то, что из себя эта мать представляет. А вот если Марина будет без работы… понимаете? Тогда суд точно примет правильное решение. Оставит Олю с отцом. У которого и работа, и свой дом, и положение, и деньги… Ну так что, Тимур Сергеевич, вы скажете на мою просьбу? Мы договоримся…

— Договоримся? — оборвал его я. — Да ты уже договорился. А ну пошел отсюда на х*р… министр.

Старик сморгнул пару раз, рот его беззвучно дернулся. Но потом все же голос прорезался:

— Вы что себе позволяете?!

— Тебя вывести или сам дверь найдешь?

— Ещё никто не смел со мной так разговаривать! — кипятился старик. — А чтоб какой-то мальчишка… Думаешь, тебе это с рук сойдет? Ошибаешься. Я такое не спускаю! Откуда только такое хамло берется?

Я медленно встал из-за стола, направился к нему. Он, не переставая сыпать угрозами, тоже поднялся и попятился.

— Я все связи свои подниму…

Я прихватил его за лацкан пиджака и поволок к двери.

— Отпусти! А ну отпусти! Я сам уйду.

Я распахнул дверь и вытолкнул его в приемную.

— Вызови охрану, — велел я секретарше. — И чтоб этого министра больше сюда не пускали.

Старик, раскрасневшийся и взъерошенный, пыхтя, поправил пиджак, пригладил седые волосы. Затем схватил с вешалки пальто и начал суетливо одеваться.

— Я на вас найду управу! — клокотал он, никак не попадая рукой в рукав. — Камня на камне от вашей шарашки не оставлю! Я всем вам тут устрою веселую жизнь. И вам, Тимур Сергеевич, и этой порноактрисе Филатовой. Вы ещё не знаете, с кем связались!

Я развернулся и снова двинул на него, чувствуя, как горячо и бешено заколотилась в висках кровь.

Старик, так и не справившись с рукавами, тотчас бегом метнулся к выходу из приемной, где его тут же приняли подоспевшие охранники. Подхватив под руки, они потащили его по коридору.