Чужая для монстра (СИ) - Щабельник Виктория "Тера"

А после началась моя жизнь в новом для меня статусе. Я не решалась больше нарушать приказ главнокомандующего и не оставляла замок самовольно. Иногда на недолгих прогулках меня сопровождали его люди, иногда он выкраивал время, чтобы составить мне компанию. Мы не забирались слишком далеко. Говорили о многих вещах, и я поймала себя на мысли, что мне приятны эти разговоры. Главнокомандующий по-прежнему держал обещание и ни словом, ни делом не давал понять, что ждет от меня того, чего я дать ему не готова. Он раскрывался мне с другой стороны, был не опытным военным, командующим армией, а мужчиной, с которым было приятно говорить, и которого было приятно слушать.

Сегодня Рейвен решил показать мне особое для него место — старую часовню, которая была разрушена много лет назад очередным землетрясением. Мы летели туда на геликах, в сопровождении лишь пары человек. И я чувствовала себя вполне комфортно рядом со своим мужем. Больше не было странной робости или нерешительности. Он часто заставлял меня улыбаться. Его рассказы об этом мире завораживали.

Спустя час мы высадились у полуразрушенного, но все еще величественного квадратного здания с фасадами, парапетами, прорезанными окнами-розами и стрельчатыми арками. Внутрь часовни вела двустворчатая дверь.

Мы оставили наших сопровождающих, медленно поднялись по ступеням и Рейвен приоткрыл передо мной тяжелую створку.

— Когда-то сюда мог войти любой желающий в любое время дня и ночи, — его голос звучал приглушено и как-то особенно печально. — Именно с разрушением главной часовни нашей империи люди начали утрачивать веру в спасение. Они потеряли надежду. Я иногда возвращаюсь сюда, здесь чувствую себя спокойно и умиротворенно.

У дальнего конца часовни находился большой алтарь, неподалеку от него когда-то рядами стояли скамьи. Сейчас же большая часть скамей была разбита и валялась на каменных плитах потрескавшегося пола. По бокам располагались цветные мозаичные окна с изображением трех различных божеств. Сейчас от мозаики мало что сохранилось. Под окнами находились алтари, посвященные этим божествам. Ближе к выходу имелся спуск вниз, ведущий к дверям в крипту.

— Свет, Тьма и Справедливость, — указал Рейвен на уцелевшие изображения божеств. — Наши предки пронесли свою веру через много веков. Позже, когда народы объединялись под воздействием обстоятельств и присоединялись к Империи, наша религия вбирала в себя многие чужие догмы и постулаты. Именно сюда приходили молодожены, чтобы объявить всему миру о своих чувствах. А после подносили к алтарю свое новорожденное дитя, чтобы получить благословение божеств. Считалось, что в этом случае ребенок будет расти сильным, здоровым и счастливым.

— Прекрасное и таинственное место, от которого замирает сердце, — поделилась я своими ощущениями.

— Я давно хотел тебе его показать, — Рейвен замялся, и мне показалось, что на его щеках заиграл легкий румянец. Никогда не видела главнокомандующего столь нерешительным.

— Спасибо тебе за то, что решил это сделать, — я повернула к нему сияющее лицо и натолкнулась на взгляд мужчины. Темный и затягивающий, от которого внезапно потеплело внутри. Я неловко отступила назад, стараясь уйти от наваждения и не дать себе поддаться зову этого взгляда. Но неосторожно задела ладонью выступающий обломок железа и вскрикнула, почувствовав резкую боль. Царапина оказалась неглубокой, однако сразу же выступила кровь, которая сбежала по ладони и упала вниз, прямо в щель разломанной плиты.

— Теона, — Рейвен был слишком встревожен этой незначительной раной, тут же взяв меня за руку и поспешив залечить порез, — я не целитель, но кое-что могу.

Он легонько подул на кожу, улыбнулся и заботливо переспросил:

— Не болит?

— Нет, — я не могла отвести взгляда от его склонившегося надо мной лица. А когда его губы коснулись места недавнего пореза, мое сердце сладко сжалось. И я совершенно не почувствовала, как он внезапно напрягся и посмотрел куда-то вниз. Я проследила за его взглядом и с удивлением увидела на месте недавней трещины в плите робкий, но вполне живой цветок, который продолжал расти и подниматься на наших глазах. Спустя несколько мгновений и ударов сердца он расцвел, показав нам нежные шелковистые лепестки.

Рейвен медленно перевел взгляд на меня. И в этом взгляде появилось так много всего — надежда, страх, отчаяние, ярость, сомнения. Я сжала ладонь в кулачок и внезапно вспомнила слова ящера: «будь с ним осторожнее. Его мотивы и чувства скрыты глубоко внутри. Он может быть опасен…»

Рейвен сжал мою ладонь своими сильными горячими пальцами, и, не произнеся ни слова, вывел из часовни, без труда притворив огромную дверь. В воздухе разливалось напряжение и тревога, и я не могла предугадать действий своего мужа, однако, все внутри сжалось в тугой комок и захотелось оказаться далеко отсюда. И, желательно, одной. Я чувствовала, как по коже бежит холодок, ощущала, как мои пальцы слегка царапают внезапно удлинившиеся когти мужчины.

Это произошло так внезапно! Я не могла даже подумать, что такое возможно! Моя собственная кровь! И этот цветок… Неужели единственная капля способна дать жизнь этому маленькому, но прекрасному созданию? Дух захватывало от собственных возможностей, а надежда на возрождение боролась с искренним страхом. Страхом перед неизвестностью, собственной участью и… Рейвеном Даром.

Он оставил меня на пороге, а после вернулся в часовню и задержался там. От стен часовни полыхнуло жаром, а после все резко утихло. Спустя несколько секунд он появился снова, по-прежнему молчаливый, суровый и какой-то отстраненный. Вперил свой пронзительный взгляд, изучая меня с новым пугающим интересом.

— Рейвен, что происходит? — вмиг ослабевшим голосом спросила я.

— Молчи, — мужчина сделался резким и грубым. Он развернул меня лицом к себе и с силой вдавил в стену, покрытую засохшим плющом, — молчи, если хочешь жить, иначе, клянусь, я тебя заставлю это сделать.

Его удлинившиеся когти прошлись по моему лицу, задержались на щеках, провели по губам.

— Рейвен, — я пыталась рассмотреть в его ставшем жестком и мрачном лице собственную участь. Хотелось бежать, спрятаться, остаться одной, подумать, что мне делать дальше. А еще броситься к Альберу, почувствовать его крепкие руки, забирающие страх и неуверенность.

— Сейчас мы сядем в гелик и я отвезу тебя в замок, — с натугой, словно борясь с самим собой, выдавил Рейвен, — и ты не произнесешь ни слова, не сделаешь лишнего жеста, иначе я за себя не отвечаю. Мы поговорим позже.

Рейвен Дар, главнокомандующий императорской армией мира Корнус отложил последний прочитанный лист и закрыл глаза. Он не знал, представить себе не мог, хотя все ответы лежали прямо перед нм и уже давно. Единственное, чего он не мог понять — как? Как это могло произойти? Он вспомнил тот самый миг, когда впервые ее увидел, как глупо, рискованно и дерзко был закрыт переход, чья именно рука это сделала, перекрыв им возможность для захвата новой территории. Он помнил, как увидел ее снова, растерянную и испуганную, со страхом взирающую на новый и пугающий для нее мир. Новый, но, скорее всего, для нее не чужой.

Он резко встал и обернулся к зеркалу. Рейвен не мог ждать до стационарного перехода, но и говорить о том, что не предназначено для чужих ушей было глупо. Ему нужны были ответы здесь и сейчас. Послав Зов, он дождался, когда зеркало покроется изморозью, оставаясь безучастно-холодным. Вскоре на его Зов пришел ответ.

Спустя час главнокомандующий пересекал Арку, открывавшую перед ним новый желанный и спасительный мир. Один, без сопровождения и охраны. Подозревая, что делает ошибку и сильно рискует, оставшись наедине со своим шурином. Его уже ждали, на территории Пустоши, от которой многие на протяжении долгих лет старались держаться в стороне. Пустошь действительно сковывала тело мага, выпивала силы, делая свою жертву слабой и беспомощной. Хорошее место, если нужно избавиться от кого-то быстро и без свидетелей, мелькнула в голове у главнокомандующего навязчивая мысль.