Академия «Кристалл». Семейные тайны 2 (СИ) - Октябрьская Оксана

При этих словах Дайни приложил усилия, чтобы скрыть улыбку и приобнял женщину за плечи. Видя это, Дэлк так же привлёк к себе подружку, и с вызовом задрал подбородок, заставив следователя снова усмехнуться.

― Ну вот, – сглотнув продолжила блондинка, – я могла бы попросить отца помочь вам. Аудиенцию получить сложно, особенно сейчас, когда народ подстрекают к бунту. Его Величество оберегают с максимальным усердием, все встречи только по крайней необходимости…

― Госпожа Олнир, если вы можете это сделать, я буду безмерно благодарен! – с воодушевлением вклинился Дайни. Но, вспомнил про «наше» расследование и добавил: – Боюсь, пробиться во дворец будет, действительно, непросто, а нам обоим есть, что сообщить правителю.

― Просто Натие, пожалуйста… Не хочу афишировать свои семейные связи, – смущённо попросила студентка, и сыщик кивнул. – Я дам вам знать, когда получу ответ.

Пары попрощались и разошлись.

― Я очень рада за них обоих. Хорошая пара, и подходят друг другу, – тихо проговорила декан.

― Да, если только её отец не помешает, – пессимистично заметил Дайни. – Парень из простых, денег нет, перспектив тоже… Но, она единственная дочь. Как я слышал, Олнир души в ней не чает, может всё и обойдётся.

Нэл кивнула и голова закружилась, она вцепилась в рукав сыщика, чтобы не упасть. Он тут же подхватил её, прижав к себе.

― Ты еле на ногах держишься, совсем вымоталась, – стальные глаза обеспокоенно изучали бледное лицо.

Декан попыталась отнекиваться, но следователь открыл портал, поднял женщину на руки, и они оказались перед дверью её апартаментов.

***

Расставаться не хотелось. Кроме того, Нэл понимала, что просто боится отпустить его. Кто знает, что ещё может произойти и разлучить их?

― Может, выпьем чаю?

Конечно, это была только отсрочка, но всё же… Следователь с готовностью согласился. “Тоже боится расстаться?” – декан украдкой глянула на мужчину, он поймал этот взгляд и грустно улыбнулся в ответ.

Чаепитие затянулось. Они проговорили весь вечер, обсудили мельчайшие детали ситуации с расследованием, и время близилось к полуночи. Настал момент, который оба старались отодвинуть.

― Поздно, пора прощаться, – нехотя сказал он, и Нэл ничего не оставалось, как только согласиться.

Уже в прихожей она поняла, что именно не даёт ей покоя и мешает отпустить Дайни:

― Йан… – женщина кусала губу, собираясь с духом. – Почему ты не подошёл к нам в том кафе? Почему сразу предположил обман? Я же никогда не лгала тебе…

Мужчина замер, вперил взгляд в пол, и задумался о чём-то, хмуро сдвинув брови. Пару раз он порывался что-то сказать, и тут же осекался. Нэл нервно теребила манжет платья, но давить не хотела. Напряжение загустевало, как кисель на огне.

― Ладно, поговорим в другой раз, – не выдержала она. И добавила грустно: – Просто ты изучил меня и мою жизнь, а я только чувствую какой ты, но ничего о тебе не знаю…

Когда она потянулась к двери, сыщик поймал её руку.

― Подожди. Ты права. Будет лучше, если я расскажу о себе, пока всякие доброхоты не наплели тебе небылиц, – он смотрел в пол, а потом нерешительно заглянул ей в глаза. – Это было очень давно… Неприятно ворошить воспоминания и рассказывать стыдно... – Йан резко выдохнул и прокашлялся, словно выталкивая из горла пробку, мешавшую говорить. – Я был студентом полицейской школы, нищим, тощим, вечно голодным пацаном, и в моём личном деле значилось – «сын убийцы». Папаша, в порыве ярости, задушил маму. Мне было около пяти. Я почти не помню их обоих, только его пьяные вопли, её слёзы и свой страх. Урода осудили и казнили, меня отправили в приют. Оттуда у ребёнка преступника было только две дороги – в солдаты, или в полицейские. Как сказал директор: “Чтобы искупить зло, сотворённое родителем, и не пойти по той-же дорожке. Кровь-то дурная!” К счастью, мозги у меня всегда работали хорошо, и в хулиганстве я уличён ни разу не был. В том, что ты изгой, есть свои плюсы – меньше шансов вляпаться в неприятности за компанию с товарищами.

Нэл пыталась представить, через что пришлось пройти тому мальчишке, чтобы стать сильным, состоявшимся, уверенным в себе мужчиной, достойным уважения и восхищения. “Изверги! Ребёнок же не виноват!” – в бешенстве она сжала кулаки и закусила губу.

Дайни, исподлобья следивший за её реакцией, продолжил:

― В общем, я стал курсантом полицейской школы, но, особо ничего не изменилось. Окружающие от меня шарахались, как от заразного, некоторые даже морщились, словно рядом со мной помоями воняло… А я сосредоточился на учёбе, во-первых, больше всё равно делать было нечего, а во-вторых, мне было интересно то, чему там учили. А может я всё-таки пытался доказать всем, и себе тоже, что я – не мой отец…

― Так и есть! – с жаром воскликнула Нэл и легонько коснулась его щеки. – Ты достойный человек, и нет нужды это доказывать! Дети не должны отвечать за своих родителей! Всё это чушь про дурную кровь! Бесчеловечно издеваться нал ребёнком, потому, что его родители что-то натворили! Как можно взваливать это на плечи беззащитного малыша?!

Йан горько усмехнулся, накрыл её руку своей ладонью и потёрся щекой.

― В школе было мало девушек, мною они не интересовались, и я отвечал взаимностью, – хмыкнул сыщик. – Но, на старшем курсе, одна стала проявлять ко мне интерес. Я не мог поверить, даже осознал это не сразу. Привык быть невидимкой. Но она оказалась настойчивой. Сам бы я может на неё и внимания не обратил, но, первый женский интерес… В общем, мне это польстило, да и внешне она была вполне миленькой. Эдакая невинная блондиночка с ясными, честными глазами…

Лицо Дайни сделалось жёстким, он погрузился в глубины своей памяти, и Нэл поняла, что сейчас эта блондиночка превратится в монстра, пожирающего невинных девственников. “Пришибла бы тварь!” – подумала декан, ещё даже не узнав истории.

― Мы стали встречаться, я влюбился по уши. Опыта нет, страсти пылают, голова не работает, зато романтика прёт из каждой поры, – почти невозмутимо продолжил Йан. – На носу был выпускной бал. Я все годы копил на начало взрослой жизни, откладывая крохи от грошовой стипендии, а в итоге, купил себе приличный костюм, чтобы моей девушке не было стыдно танцевать со мной. Она просила встретиться с ней в самом зале, я ничего не заподозрил, разоделся, и ждал, как дурак… Директор начал речь, а девушки всё не было, но, она вечно опаздывала, я не удивился. А потом… У вас ведь тоже есть традиция, когда на выпускном балу объявляется о помолвке выпускников, если пара сложилась во время учёбы?

Нэлис кивнула, уже поняв, каким будет конец истории.

― Ну вот, так и закончилась моя первая любовь… Первая и единственная. В тот раз я подошёл, попытался поговорить и всё прояснить... Не верилось, что можно вот так, ни за что, взять и растоптать человека, поиздеваться над чувствами! Ведь я ничего плохого ей не сделал! А она рассмеялась в ответ, и громко, на весь зал, заявила, что я глупый мальчик, и они с подругами и женихом просто меня разыграли. Она, мол, не виновата, что я такой наивный придурок, и не следил за студенческой жизнью, не знал, кто и с кем встречается. И вообще, как я мог подумать, что она позарится на нищеброда и сына убийцы?.. Это было сказано в голос, чтобы все окружающие слышали. Я шёл к дверям, и отовсюду раздавались смешки и издёвки. Было ощущение, что по мне плевки стекают… Много лет я просыпался в поту, когда снился тот бал. Уязвлённое самолюбие заживает годами.

― И на той веранде ты решил, что я тоже так с тобой поступила… И не подошёл, пытаясь сберечь хотя бы гордость, – Нэлис печально вздохнула. Но, Дайни, кажется, не услышал её.

― Я задвинул боль и романтические мечты в дальний угол, ушёл с головой в работу. С карьерой повезло, меня заметили, оценили и стали продвигать по службе, а любовь осталась в виде редких отношений на одну ночь… Так продолжалось много лет. Ни друзей, ни любимой, только расследования. Я был никому не нужен, и меня это устраивало. А потом появилась ты. Зацепила, засела занозой в душу… Сопротивляться было бесполезно, как пытаться прутиком плотину перекрыть. Я поверил тебе, даже сомнений не возникало… И вдруг, эта сцена на веранде… И прошлое оказалось сильнее разума. Все страхи ожили, будто снова оказался в том зале. На самом деле, я порывался поговорить, но всякий раз между нами вклинивался этот Римт, и я прятался в свою нору и выл от обиды и боли. Мне было страшно, Нэлис, – прошептал Дайни и опустил глаза. – Страшно, что ошибся, что снова стал игрушкой в женских руках. А хуже всего было то, что тебя я не мог выкинуть из сердца, как сделал это с той девицей.