Король Драконов: сильнее смерти (СИ) - Фрес Константин

Роста мойры были невеликого, и даже маленького; ветка, до которой Уна дотянулась без труда, чтобы влезть на дерево, росла над их головами слишком высоко, а подсадить друг друга до нее у мойр не хватало силенок. Они хныкали, стонали, ныли, обхватывая массивные тушки друг друга и пытаясь хоть немного приподнять над землей, но тонкие ножки их просто складывались, не выдерживая тяжести, ручки не могли обхватить толстое тельце. И мойры, которым на дерево не удалось взобраться, некоторое время сидели, привалившись спинами к дереву, и хныкали, поскуливая и жалуясь друг другу на свою неповоротливость и неудачливость.

— Кажется, Демьен нашел нам самое безопасное место во всем этом чертовом городе, — тихо проговорил Дерек, переведя дух и глядя вниз. — Смотри — они и правда не могут на это дерево взобраться. Не такие уж они опасные…

Услыхав его голос, толстые мойры, сопя и пыхтя, живо поднялись на ноги, охая и почесывая бока, как древние старики, и снова подняли голодные взгляды вверх.

— Конечно, мы не опасны, — вкрадчивым голосом произнесло одно чудовище, нетерпеливо царапая кору дерева когтями, да так, что на дереве оставались глубокие борозды. Мойра попытался приветливо улыбнуться, ощерив острые зубы, но вышло только хуже; его угрюмое лицо сделалось похожим на морду хищной морской рыбы, и Уна снова взвизгнула, увидев красную жадную глотку чудовища. — Спускайся, деточка… Расскажешь нам, как тебе удается оставаться невидимой? Это очень, очень интересно…

— Нет, не расскажу, — нахально отозвался вместо Уны Дерек. — Да у вас все равно не получится…

Меж тем кукла в руках Уны стала совсем уж тяжелой и неподъемной, словно мешок, набитый мокрым горячим песком. Она съезжала вниз ну совершенно как живое существо, и Уна втаскивала ее обратно, когда кукольные ноги уже готовы были выскользнуть из-под полы ее невидимого плаща.

— Мне кажется, я тебя вижу, — заметило одно чудовище. — На тебе желтое платье, да?

Уна обмера от испуга, а Дерек, склонившись над нею, быстро прошептал:

— Что там у тебя, что ты прячешь?

— Куколку, — пискнула Уна.

— Ну и усади ее в ветвях. Пусть они с ней говорят и на нее смотрят! Демьен не велел говорить с ними, и я, кажется, знаю почему. Мойры ведь судьбу предсказывают? А они со зла могут предсказать много неприятностей! Пусть ей и предсказывают!

Уна послушалась; откинув на миг полу плаща, она вынула куклу и усадила ее в ветви, чуть поодаль от себя, и мойры, словно псы, загнавшие белку на дерево, ринулись на шевеление в ветвях.

— Я же говорю — желтое платье! — торжествуя, выло чудовище.

Кукла стала заметно больше и тяжелее. Теперь она была точно двухлетний ребенок, зачем-то надевший на себя странный костюм из грязного льна. Она сидела, растопырив руки и привалившись спиной к дереву, задумчиво глядя на Уну нарисованными глазами, и девушке отчего-то стало жутко.

— Зачем ты ее с собой взяла, — изумился Дерек. — Она же огромная! И не лень было тащить с собой!

— Она была крохотная, — оправдываясь, ответила Уна. Дерек поперхнулся от изумления и закашлялся так, что дерево закачалось, а он едва не свалился вниз. — В руку помещалась!

— Крохотная? — переспросил он обеспокоенно.

Меж тем мойры внизу пришли в такой восторг и такое возбуждение, что от их криков Уна не сразу расслышала последний вопрос Дерека, а потому ничего не ответила. Но, кажется, Дерек уже понял, что это за вещица; вероятно, он прочел больше книг, чем Уна, а может, принцу крови положено было знать чуть больше, чем простой огненной магине. Но, так или иначе, а он притянул девушку к себе ближе, а куклу чуть тронул, чтобы было похоже, что она шевелится в ветвях.

— Деточка, — выли мойры, изображая крайнюю степень заботы. — Совсем одна, в таком тоненьком легком платье! Там, наверху, наверное, сильный ветер, и тебе холодно? Спускайся вниз! Мы тебе разожжем костер и погреем тебя… хорошенько…

— Смотрите, как бы вас ничего не взгрело! — крикнул сверху Дерек писклявым голоском.

Мойрам это не понравилось.

— Ах ты, жестокая девочка, — шипели они, все так же страшно, как тонущие крысы, скача у ствола дерева, цепляясь за него когтями. — Нам очень не нравится, если нам не выказывают должного уважения… не нравится! Ты думаешь, ты отсюда уйдешь? Нет! Ты здесь навечно останешься!

— Не останусь! — выкрикнул Дерек нахально, маша мягкой тряпичной кукольной рукой в сторону беснующихся монстров. — Вот сейчас отдохну немного и дальше пойду!

— Как же ты дальше пойдешь, — захихикали мойры, — если спуститься боишься?

— Я не боюсь, — дразнясь, выкрикну Дерек, то прикрывая куклу полой своего плаща, чтоб она становилась невидимой для мойр, то снова открывая ее, приводя мойр в исступление.

— Она еще и дразнится! — верещали они, повизгивая от нестерпимого желания вонзить свои желтые острые зубы в плоть. — Дразнится! Ах, вот ты как! Подлая девчонка!

— Да это же вкусный нас дразнит! — заругался один из мойр, в очередной раз соскользнув с шершавого ствола и ободрав в кровь ладони, пребольно стукнувшись увесистым задом об промерзлую землю. — Слышите? В его голосе монеты звенят! Вкусный! Королевской крови! Они оба там сидят!

— Вкусный?

— Вкусный! У них на двоих одна корона, — язвительно заметил проницательный мойра. — Интересно, второму понравится, когда этот наденет корону и станет королем?..

— Что ты несешь, — зло выкрикну Дерек, позабыв обо всех предосторожностях. — Не надену!

— Наденешь, наденешь! — радуясь, что удалось нащупать чувствительное местечко у невидимого противника, заверещал мойра, прыгая на одной ножке и дразнясь. — Или тут останешься, с нами, или наденешь! Выбирай!

— Вранье!

— А второго вкусного черным мечом пронзит его лучший друг, — зловеще клекотал мойра, припав толстым пузом к дереву и глядя горящими глазами вверх. — Пронзит, пронзит! Выбирай! Или здесь останешься, или…

— А с девчонкой что будет? — раздался небрежный голос откуда-то сбоку. — Вон с той, в желтом платье? Расскажи; я вижу, ты мастак предсказывать судьбы.

Мойры обернулись, заметались, вынюхивая говорящего, но, разумеется, никого не увидели. Это привело их в крайнюю ярость, они верещали, слыша, как невидимый враг потешается над ними, но поделать ничего не могли.

— Ты слышишь, вкусный?! — вопил голодный и злой предсказатель, яростно сжимая костлявые кулачки. — Смешно тебе?! Забавно обманывать других?! Вот и вы все будете обмануты! Все! Все! И девчонка тоже!

— Так она будет обманута, или останется здесь, с тобой, навсегда? — продолжал издеваться над мойрами Демьен. — Я что-то не очень понял. Твои предсказания бесконечно глупые, ты сам себе противоречишь.

— Здесь! — верещал мойра, топая тонкими ножками так яростно, что казалось, будто они сейчас переломятся надвое. — Останется здесь!

— Или будет обманута? — настаивал Демьен, и Дерек понял, куда тот клонит.

Одним толчком он скинул с ветвей вниз куклу, та мягким тяжелым мешком пересчитала все ветви и упала на мерзлую землю, и мойры, рыча и вопя, как оголтелые хищники, накинулись на нее.

Под их жадными когтистыми руками треснули ветхие одежки, расползлись льняные ткани, на которых был нарисовано лицо, и Уна вскрикнула, крепко зажмурившись, увидев, как из ее куклы, которую она прижимала к сердцу, выползает страшное черное косматое чудовище, щелкая острыми сияющими клыками.

— Что это?! — выкрикнула она, стараясь перекричать страшный визг и жуткую грызню. — Что это такое?!

Дерек ответил не сразу.

Он, в отличие от девушки, глаз не закрывал, и ответил только когда все стихло.

— Это королевский людоед, — произнес он чуть слышно. — Страшное существо, которое служит лишь королям — или тем, кто их любит. Оно не растерзало тебя лишь потому, что ты выразила симпатию этому… существу. Не смотри туда; все кончено. Теперь можно спуститься.

Когда они очутились на земле, Демьен, скинув с головы капюшон, гладил королевского людоеда по голове, словно тот был всего лишь собакой. То, что осталось от мойр, лежало под деревом, чуть присыпанное листьями.