Филис Каст - Раскрытая
Дарий задумчиво кивнул:
―Ты права насчет этого. Я буду следить за ней.― Он остановился, а потом добавил. ―Твое видение было о Зои.
Это был не вопрос, но Афродита все равно кивнула после того, как сделала еще глоток кофе со льдом.
―Да, оно было про Зои и ее гнев. Она была неконтролируема.
―Почему ты думаешь, что не должна поговорить об этом с ней? Она знает, что твои видения ценны. Скорее всего, она к тебе прислушается.
―Я об этом тоже думала, но первое, что я сказала после видения, было то, что ты не должен звать Зет. Дарий, я говорила, опираясь на интуицию, на данную Богиней интуицию. Да, возможно я запуталась и неправильно истолковала видение, именно поэтому я ничего и не хочу говорить Зои, по крайней мере сейчас.
―Как я уже сказал, я верю в тебя. Верь своей интуиции и дару данному Богиней.
―Я так и делаю, но так же я собираюсь обратиться за помощью, жаль только, что к нудному человеку.
Дарий приподнял одну бровь:
―Я полагаю, ты сейчас не меня имеешь ввиду.
―Нет, красавчик, я не тебя имею в виду. Я говорю о Шайлин.
―Ты собираешься сказать ей о своем видении?
―Нет, я собираюсь рассказать одно из возможных толкований моего видения.
―Другими словами, ты собираешься солгать.
Афродите понравилось, как он сказал это — просто, не судя, без лекций.
―Да, именно это я и имела ввиду, но возможное толкование звучит лучше.
―Ты ее тоже попросишь следить за Зои?
―Ага.
―Пока что ее дар Истинного Видения не подводил,―сказал он.
―И это единственная причина на всем белом свете, по которой я буду просить у нее помощи. Она меня бесит.
―И все же ты достаточно мудра, чтобы не позволить своему раздражению остановить тебя от призыва к ее дару.―Его улыбка была полна тепла и гордости. ―Понимаешь, моя красавица, почему я тебе так доверяю?.
―Я понимаю, что у нас с тобой не было времени остаться наедине.
―Сейчас мы одни,― его улыбка стала сексуальной.
―И у меня совсем прошла голова.― Она залпом выпила остатки кофе и поставила стакан на тумбочку с мраморной поверхностью. Она обняла его широкие плечи и потянула к себе. Дарий поддался с удовольствием. Его поцелуй был глубоким, и как только она открыла рот, он застонал и перевернулся так, чтобы она была сверху, прижата к нему, пока его руки нашли концы ее рубашки и начали настойчиво гладить ее оголенную кожу.
Когда в дверь постучали, Афродита прошептала:
―Игнорируй, и они уйдут.
Стук стал громче и более настойчивым.
Афродита покусывала его шею:
―Представь, что это просто реалити шоу. Забудь.
―Афродита! Привееет!!―, послышался голос Зои за дверью. ―Старк сказал мне, что Дарий понес тебе кофе со льдом, что означает, что ты здесь и не спишь.
Дарий неохотно опустил ее рубашку.
―Тебе действительно нужно поговорить с ней.
Афродита поцеловала его еще раз перед тем, как потопала к двери, не утруждая себя тем, чтобы поправить волосы с рубашкой и убрать с лица раздраженную гримасу. Она открыла дверь, говоря: ―Да входи уже, контроль рождаемости.
―А? Контроль рождаемости?― Зет вошла.
―Забей. Слишком поздно.
―Привет,― сказала Зои. ―Ты неплохо выглядишь.
―Я всегда выгляжу идеально,― ответила Афродита.
Зет закатила глаза и помахала Дарию.
―Привет, Дарий. Старк сказал, что ему нужна твоя помощь с коробками. План Калоны сработал, Даллас со своей группой сооружают погребальный костер.
―Уже иду.― Он остановился, чтобы быстро поцеловать Афродиту перед уходом: ―Увидимся здесь перед восходом солнца.
―Одни.― Афродита произнесла слово аккуратно, посылая Зои выразительный взгляд.
После того, как Дарий закрыл дверь, Зет расположилась на одном из вельветовых стульев Афродиты.
―Итак, раз ты себя чувствуешь резво, у тебя несильное похмелье.
―Слово резво люди до восьмидесяти используют только для описания поведения лошадей, и у меня нет никакого похмелья,― начала Афродита, поправив футболку, потом пошла к своему зеркалу тщеславия и принялась расчесывать волосы. Наблюдая за отражением Зои в зеркале, она добавила―Ладно, может я и была немного разлаженной вчера, но сон, кофеин и сахар это исправили.
―Мне в этом помогает газировка,― сказала Зет.
―Но ты же знаешь, что она вредна для кожи,― сказала Афродита.
―Как твои «Мимозы»?
―Апельсиновый сок совершенно невредный. Просто свой я люблю разбавлять.
―Алкоголем,― сказала Зет, качая головой и безуспешно пытаясь не улыбаться.
― Хорошим алкоголем. Как Мэрилин Монро. И заметь, у нее не было морщин.
―Афродита, Мэрилин Монро умерла до того, как у нее они вообще могли появиться.
―Именно моя точка зрения. «Мимозы»― полезные. Точка.
―От тебя у меня начинает болеть голова,― сказала Зет.
Афродита улыбнулась:
―Всегда пожалуйста. Ах да, перед тем как Дарий и я приступили к супер горячим поцелуям, которые должны были привести к супер горячему сексу, который ты, несомненно, прервала, он мне рассказал про Черу и драгоценности.
―Во-первых, слово резвый было куда лучше твоего описания ситуации. Во-вторых, Чера показалось неплохой, но само ее присутствие в Доме Ночи говорит о том, что мы вляпались. В-третьих, ты же понимаешь, что это не драгоценности, а древнее оружие, со вставленными в него бриллиантами рубинами и другими камнями.
―Это доказывает, какими идиотами могут быть мужчины. Драгоценные камни должны сверкать на красивом женском, я имею ввиду моем, теле. Они не должны быть растрачены на какие-то острые оборонные штуки.
―Я полностью с тобой согласна за исключением той части, что они должны быть только на твоем теле.
―А я согласна с тобой, что мы должны молчать о них.
―Да, это то, что моя интуиция подсказала мне сделать, но мне неудобно укрывать это от Танатос.
―Если Танатос ничего сама тебе про оружие не говорила, это значит, Дракон был тем человеком, который скрывал это от нее, а не мы и не ты. Я предлагаю все упаковать и спрятать в конюшнях Ленобии. Я уверена, если я сейчас попробую воспользоваться маминой золотой карточкой, она мне не выдаст нихрена, поэтому я говорю да запасному финансовому плану.
Они с Зои встретились глазами в зеркале.
―Прошлой ночью был кошмар. Я очень сочувствую тебе из-за папы, и мне очень жаль, что мать сказала тебе такое.
Афродита быстро дала саркастический ответ, которые так быстро у нее находились, глубоко вздохнула и сказала честно своей подруге:
―Я всегда знала, что моей маме было плевать на меня, но знать это самой и ее высказывание об этом перед всеми — две разные вещи, два разных чувства. От этого больно. Очень.
