Елена Сарафанова - Поверить в чудо (трилогия)

— Охренел, Вася? — возмутились за столом.

— Это вы зажрались, мужики. Решили, раз возглавляете самые знатные рода Киева, значит, можете всё подгрести под себя и указывать мне, кому жить, а кому умирать.

— То есть, тебе это решать можно? — иронично поинтересовался глава Совета.

— Да, потому что я вижу болезнь и знаю сроки.

— Давайте не будем спорить, а просто решим, раз вы готовы предоставить людей на осмотр и лечение, как это сделать удобным для всех, — вступил в разговор Филипп. — Мы не будем прерывать уже имеющуюся очередь, тем более, что люди приезжают на лечение из других городов. Вы предоставляете нам список и карты болезней ваших людей, мы изучаем их и определяем очередность…

— Вы определяете? — возмутился один из "чёрных". — Тищенко, ты тут каким боком? Это же Вася должен…

— Сначала я, — усмехнулся Филипп. — Отсеиваю неблагонадёжных.

— По каким… э-э…критериям? — вкрадчиво спросил Миша, чуть дёрнув головой.

— Новый дар не позволяет Василию лечить убийц, насильников, маньяков и тому подобных личностей, поэтому мои люди вначале проясняют биографии пациентов по своим каналам и отсеивают тех, кто не вызывает доверия. Затем Василий проводит диагностику и определяет очерёдность лечения.

Глава хмыкнул и, привстав из-за стола, ехидно заметил:

— Ты нам зубы не заговаривай, Филя. "Это вы сделаете, это не сделаете". Мы ведь имеем право вам приказывать, а вы с Васей обязаны подчиниться. Не нужно нам тут сказки рассказывать…

— Я не буду подстраиваться под желания Совета, — набычился Василий. — Лечить ваших людей я не отказываюсь, но буду это делать согласно показателям здоровья пациента, всё.

— Ошибаешься, ты сделаешь, как прикажет мы, — "ласково" предупредил Либерман. — Иначе просто заставим.

— Тогда у вас будет на одного "видящего" меньше.

— Я не понимаю, — подал голос глава рода Майстренко, — чего ты психуешь, Вася? Ты ведь обязан нам подчиниться.

Василий вздохнул, оглянулся по залу, а затем, прошагав к стене, у которой выстроился ряд стульев, притащил пару для себя и Филиппа, спокойно уселся напротив Совета и заговорил.

— Вот и я не понимаю. Что вы тут выставили нас с Тищенко, как партизан на допросе, словно мы в чём-то виноваты? Вместе того, чтоб сказать — мужики, вы молодцы, делаете такое важное дело — начали давить, требовать и кричать про очередь, словно бабы на базаре. Я же объяснил, что специально не начинал лечение с ваших людей, чтоб не нарываться на обвинения в некомпетентности, я ведь только учусь применять свой дар. И что? Всё равно оказался виноват, потому что не доложился и не оббегал всех, виляя хвостиком. Ведь в тот же миг каждый из вас захотел бы подгрести под себя мой Центр. Скажете нет?

— Не хами! — окоротил его глава. — Нарвёшься!

— Уже нарываюсь, — подтвердил Василий. — Я знал, что так и будет, вы захотите меня контролировать…

— Но пока мы пытаемся договориться, — заметил Тищенко. — Дайте нам спокойно работать в том же ритме, что существует на сегодняшний день. Это ведь принесёт благо всем "чёрным". Клянусь, "Домино" создано лишь для лечения, ни я, ни Вася не собираемся использовать Центр для других целей.

— А вы — будете, — встрял товарищ. — Именно поэтому я готов скорее отказаться от своего дара, чем работать по указке Совета. Просьбы и пожелания я готов обсуждать и всегда пойду навстречу, но приказы и диктат не приму. Слишком многое мне пришлось пережить за последние пару лет, когда я медленно умирал. Именно поэтому я понимаю больных и хочу им помогать.

— Мы живём по законам "чёрных" и признаём главенство Совета, — добавил Филипп. — Мы честно вносим в общий фонд свою пайку, не плетём интриг и не конфликтуем, так что дайте нам работать самостоятельно. От этого все только выиграют.

В зале воцарилась тишина. "Чёрные" за столом сидели хмурые и недовольные, а затем заскрипел голос Либермана.

— Нет! Вы подчинитесь… Думаете, я не знаю? В вашем Центре работают "белые"!

— И что? — воскликнул Василий.

— Это невозможно! — загудел Совет. — Мы не ладим с "белыми" испокон веков… Они шарахаются от нас, как от прокажённых… Что вообще происходит в этом вашем "Домино"?

— Филипп, объясни, — пожал плечом Василий.

— У нас легальный бизнес. А это значит — администрация района, налоговая, городские службы и медицинское начальство в придачу. Мы ведь не могли создать массажный центр, чтобы лечить в нём только "чёрных". Нас слишком мало. Да и это бы вызвало массу вопросов от окружающих, почему принимают не всех, а лишь избранных по каким-то непонятным критериям.

— А тут нам встретились неправильные "белые", — ухмыльнулся Василий. — Неправильные, потому что нас не боялись и готовы были сотрудничать. Они тоже целители, но вот с деньгами у них было туго, так что договорились мы быстро. Открыли Центр "Домино", принимаем всех желающих, мы с "белыми" друг другу не мешаем, да и пациенты уходят довольные. Какие проблемы?

— Не-ет, — покивал пальцем Миша. — Я вам не верю. Это чей-то заговор… Кто за вами стоит?

— Да с чего вы взяли?

— А иначе вы бы не вели себя так нагло. Ишь, расселись тут… Никакого почтения к Совету… Но ничего, скоро запоёте по-другому, — и глава кивнул на двери зала. — Я знаю, у кого можно получить ответы. Ваша "белая" девка здесь и сейчас нам всё расскажет.

— Что? — Филипп и Василий вскочили на ноги и, обернувшись к двери, увидели, как в зал вошла Ольга.

38

Она захлопнула машину и последовала за сопровождающими в ресторан молчаливая и сосредоточенная, понимая, что этот бой с Советом обязана выиграть. Хозяина "Генацвале" заметила краем глаза и сделала вид, что его не знает, а поднявшись на второй этаж и увидев шеренгу боевиков у стен коридора, Ольга хищно улыбнулась и танцующей походкой скользнула к заветной двери. Но когда один из нахалов-охранников посмел протянуть руку, чтобы шлёпнуть красавицу по соблазнительной попке — это ведь так приятно, унизить беззащитную "белую" — мужик был резко впечатан в стену и размазан по ней…чёрным крылом.

— С-стоять, — прошипела Ольга, обводя страшным взглядом "чёрных". — И не дёргайтес-сь… Будете вести себя тихо, останетесь в живых.

Всё время, пока девушка, не скрываясь, подслушивала разговор в VIP-зале, чёрная охрана даже дышать боялась, не то, что пошевелиться. И хотя крыло у "белой" исчезло, боевики понимали — оно есть, просто невидимо. Замерший у лестницы Гиви тоже окаменел и лишь мысли, словно бешенные, крутились у него в голове. "Кто же на самом деле Ольга? И что она такое?" Но тут из-за двери донёсся голос главы Совета и девушка зашла в зал, поставив за собой глухую стену защиты. Спустя минуту по коридору пронёсся слаженный облегчённый вздох. Боевики стали переглядываться, словно молча спрашивали друг у друга "Ты это видел?" и с любопытством посматривали на "невольную жертву", которая кряхтя поднималась с пола.