Александра Турлякова - Мирон сын Мирона
— Вы не в праве осуждать действия короля. Он — ваш господин, ваш сеньор, а он решил, эти земли вам не отдавать.
— Почему?
Идвар пожал плечами и не ответил
— Вы же — его сын!
— Ну и что, я — Мирон, я командую войсками и не вникаю в дела государственные. Хотите сами спросить об этом?
— Хочу!
— У вас будет такая возможность, правда, я вам не завидую, у короля нрав сильно крут, и вряд ли он даже будет говорить с предателем.
— Я никого не предавал… — он всё так же смотрел исподлобья, но слова уже не кидал, поубавил пыл.
— Вы подняли войска против своего сеньора, вряд ли кто-то будет вам ещё доверять. И, если вы и увидите Мирополь, то только в цепях. Как преступник. И отношение к вам будет подобающее. Не ждите милости, князь. Я обещал вам её в письме парламентёра, но вы убили его…
— Это мои люди убили его, они жаждали миропольской крови, их бы сам Бог не остановил…
Идвар согласно покачал головой, добавил:
— А в Мирополе ждут вашей крови. Пытки и бесславная казнь. Успокоить народ и, чтоб другим неповадно было, — усмехнулся вдруг. — Лучше б вы нашли свою смерть в бою… В этом отношении ваш отец был умнее…
— Что вы сделали с ним? — князь сжал кулак, пытаясь выкрутить руки, левая рука не слушалась его, висела плетью. Перелом был где-то в предплечье, скорее всего, от удара стальным цепом по щиту, такое бывало нередко.
— Его похоронили в вашем склепе, или вы думаете, я надругался бы над трупом врага? Отдал бы его собакам или воронам на поживу? Или выставил бы его голову на городской стене? — тряхнул длинными волосами с усмешкой. — Не смешите меня, мне же здесь жить, мне править вашими людьми до появления нового хозяина в Райроне. Поэтому же убирают и раненых и убитых…
Князь долго молчал, опустив голову, свесил её на грудь, и волосы почти закрыли лицо. Идвар думал, он уже и не заговорит больше, но князь Айрил спросил опять, спросил о том, о чём не спросить не мог, как человек военный:
— Кто у вас разрабатывал план сражения? Какие ваши графы это делали? Может, герцог Вальден? Я слышал о нём… Кто был стратегом?
— Я́ разрабатывал план этого сражения, я сам — от начала и до конца! — О, он сумел удивить его, князь аж голову вскинул, широко глаза распахнул от изумления, даже улыбаться перестал. Это стоило того. — И я же вёл свои войска в бой, я был в центре… — голос Идвара стал холодным, негромко, но сильно звенел он в зале темницы, с каждым словом добивая и добивая этого самоуверенного молодчика. — Но вы не хотите этому верить, как не верите и не поверили письму парламентёра о жизни вашей сестры. Поставили жизнь её на кон, лишь бы вернуть свои проклятые земли, свой город. Никого не хотите слушать, никому не хотите верить, только себе, только для себя… И вы заслужили того, что ждёт вас… И поделом вам! — он замолчал и отвернулся, он не ждал от князя ни оправданий, ни вопросов. Но тот произнёс негромко:
— Она не могла быть живой, вы лгали мне…
Идвар медленно обернулся к нему.
— Она, как и вы, поедет в Мирополь…
— Тоже в цепях и под пытки? — князь перебил, снова потянулся навстречу, вскипая сопротивлением, желанием вырваться. Факела чадили, и свет их сверкал в огромных зрачках разозлившегося князя. На лбу, над губами выступили капли пота, конечно, каждое движение его давалось ему через боль в сломанной руке.
— Всё зависит от желания короля, может, этого и не будет…
— Я не верю… — он прошептал чуть слышно, — не верю, что она здесь…
Идвар покачал головой согласно.
— Она здесь…
— Она должна была покинуть Райрон ещё в начале…
— Она не уехала…
— Вы бы не оставили её в живых…
— Оставили. По моему личному приказу.
— Не верю!
— Мало того, её чуть не повесили на городской стене, как обещали через парламентёра.
— Нет! — он уже вышел из себя, рвался навстречу, сверкая глазами. А у Идвара, словно, вдруг помутилось в голове, он не думал о чём говорит, что говорит, его понесло, лишь бы больнее, лишь бы сильнее ударить его, всё равно чем.
— Всё это время она была тут, и её могли убить в любой момент. А мои люди просили этого, видит Бог. Мало того… — он подошёл ближе к князю, глядел ему прямо в лицо и негромко выговаривал то, что не сказал бы никогда, за что потом стало бы стыдно, но остановиться уже не мог:- Мало того, она стала моей любовницей, веришь? — перешёл вдруг на "ты", шептал прямо в глаза доверительно, как близкому другу. — Пока ты бегал где-то со своими рыцарями, землю свою спасти пытался… А самое ценное не уберёг… сестру-красавицу… — улыбнулся холодно, жёстко, и добавил:- Где справедливость?
Князь Айрил кинулся к нему, зло оскалил зубы, словно укусить хотел, зашептал быстро-быстро:
— Я не верю… Я не верю вам… Её нет здесь… А даже если б и была, она никогда не сделала бы этого…
— Добровольно сделала… сама… — шёпот шелестел, срываясь с губ, и ударял больше, больнее крика.
— Вы ошибаетесь… Она не так воспитана… Я знаю свою сестру… Она — лицо нашего рода… Я сам её воспитывал, я знаю… Она скорее умерла бы, чем позволила… хоть кому… Вам — тем более… Не позволила бы… до свадьбы… без благословения…
Идвар взял его за лицо, впиваясь пальцами в щёки, приблизился близко-близко, чуть губами не касаясь, шепнул:
— Мало того, в твоей комнате… на твоей постели… — оттолкнул его голову от себя кистью, небрежно. — Моя любовница… Твоя сестра…
— Неправда! Нет! — князь кинулся вперёд, к нему навстречу, да так резко, что Идвар только успел назад отклониться, а охранники сумели удержать пленного, только выкрутив ему руки. И, видно, сделали они это так, что князь вмиг побелел лицом, задохнулся и поник плечами, потерянно шепча:- Неправда… Нет… Я не верю… Нет… Неправда…
Идвар повернулся на пятках, ища глазами своего оруженосца у двери:
— Приведите её!
Повернулся к князю, их взгляды скрестились. Айрил хрипло дышал, не отводя глаз, грудь его ходила ходуном, мышцы плеч напряглись, скрывая сдерживаемую силу, желание рвануться вперёд.
— Вы всё лжёте мне, специально… Я не верю… Это не может быть правдой…
Но Мирон молчал, молчал до тех пор, пока не привели Аэллу. Она зашла, держась ладонью за стену, смотрела под ноги отсутствующим взглядом. На ней была лишь белая ночная рубашка, растрёпанные волосы воздушным облаком окружали лицо. Княжна зашла и встала, сомкнув босые ступни.
Идвар не мог узнать её, долго молчал, не веря своим глазам, она выглядела так, будто её привели из одной из комнат подземной тюрьмы.
— Что вы сделали с ней? Аэлла, милая…
Она услышала его, повела глазами, но посмотрела сразу в лицо Идвара, узнала его, и губы её дрогнули. Потом она заметила князя, узнала брата и спросила:
