Хмурый волк и его милая пара - Катерина Кон
И отказывала ему без шуток и скрытых смыслов. Всерьёз. Он затих, при встречах вёл себя холодно и отчуждённо. Я облегчённо подумала — отвязался. Но я забыла, что мужчины по природе хищники — пока не получат чего хотят, не отступят. Отказы для них — это вызов.
Наступила пятница, короткий рабочий день. Моя напарница по работе приглашает посетить кафе и провести время в хорошей компании. Я соглашаюсь. Нас было двое, мы просидели за общением до часу ночи. Такси не беру, а зачем? До дома всего полчаса пешком, да и голову проветрить хотелось. Я иду, поворачиваю к дому, и наступает темнота…
Коля перевела дыхание. Она так и стояла спиной к слушателям. Стёпа хотел подойти и обнять её, чтобы разделить боль, но понимал, сделай он это, то она собьётся и замолчит. А закончить ей надо, выплеснуть душевную боль через слова, а потом он её успокоит.
— Проснулась я привязанной к кровати за руки и ноги. Голая. Широкая и мягкая кровать. Никак не выбраться, — Коля потёрла запястья, словно путы их натёрли, — Вокруг полки с сексуальными игрушками для БДСМ. Я пугаюсь. Господи, я ведь ещё ни с кем не спала…
Стёпа закрыл глаза, отчасти понимая страх девственницы. Рома побледнел, его сестра была невинна. Он никогда с ней не общался на тему секса, боясь, что, если узнает имя счастливчика, набьёт морду. Когда мужчина спит с женщиной, он не задумывается, что она чья-то дочь или сестра. Но мужчина плохо реагирует на своих женщин по семейному признаку.
— Вот он стоит передо мной, играя пальцами с розгами. Я умоляю его отпустить меня, а он улыбается. И бьёт… сильно! По рукам, ногам, животу и груди. Я кричу, сначала от страха, потом от боли. А он, — Коля сглотнула, — он возбуждается. Его… уже стоит и дёргается от моих криков. Подходит ближе… лапает, кусает, царапает… а я только и могу, что умолять прекратить! Трогает меня… ты слишком сухая, — тут Коля попыталась изобразить голос мучителя, — берёт тюбик, наливает себе на руки и растирает по своему…и мне между ног… и входит, — из голоса ушли краски, только холод, — Я теряю сознание… было слишком больно!
Проснулась от укуса в грудь. Он пыхтит надо мной. Так противно и мерзко! Уходит, я плачу. Через время возвращается, его глаза пугают… стеклянные, а зрачки маленькие точки… и повторяется заново. В течение двух дней меня кусали, царапали, били розгами с лезвиями, плёткой, тонкой пластмассовой палкой, в ход шли прищепки и верёвки… боль… стеклянные глаза с точками-зрачками. Вместо туалета больничная утка. Взамен еды фруктовые пюре в мягкой упаковке.
Я молилась Богу о скорой смерти! Я хотела, чтобы он убил меня! Убить можно по-разному. Но он выбрал для меня не быструю смерть, он умертвлял мою душу. Эти выходные лично для меня были адом. После очередной порки и насилования, я проснулась одна в комнате. Он меня отвязал. Встаю, ноги еле держат, между ними саднит и в крови, в плече рана, и когда он успел меня ранить, подумала я. В голову приходит мысль — если не сбегу, то меня ждут все круги ада с этим человеком. Дом находится в глухой местности. На диване валяется рубашка… его запах… противно, но выхода нет! Не убегать же голой. Шорты лежат на полу, охраны нет… повезло? Не думаю об этом. Бежать, бьётся только одна мысль. И бегу! По лесополосе, подальше от дороги, вдруг он будет ехать домой по трассе.
Добежала до деревни или это был посёлок. Осматриваюсь из кустов. В самом ближнем доме жила старушка, я к ней. Она, увидев меня, забегает в дом, а выходит с одеялом и стаканом воды. Пользуюсь её домашним телефоном и звоню Роме. Брат говорит, что надо делать. Бабушка даёт денег на проезд в город и другую одежду, пахнувшую нафталином. Но этот запах мне нравится, пахнет безопасностью. Дальше идёт обрывками. Остановка, автобус, квартира. Собираю вещи, документы и заработную карту.
Меня трясёт. А что если он обнаружил моё отсутствие? И едет сюда? Вылетаю. Залетаю в первый салон связи, покупаю телефон и симку на чужое имя. Звоню Роме, рассказываю, что сделала и что ещё нужно мне делать? Иди в полицию, говорит он мне, и пиши заявление. Иду в ближайший отдел полиции.
27
— Там принимают заявление, с волнением уточняют личность насильника. Ну как же! Сын депутата! Полицейский с сомнением смотрит на меня, мол, такие люди предпочитают других девушек, а я хочу опорочить имя хорошего человека, отец которого всю душу на благо народа убивает. Кто знает, что у извращенцев в голове, и что они предпочитают, говорю я. Медики снимают побои, гинеколог осматривает и подтверждает изнасилование.
Я прошу врача почистить меня, так как он всё время в меня… Я не хотела забеременеть от него… Как я буду относиться к ребёнку насильника? Любить? Точно нет! Ненавидеть? Скорее всего. Понимаю, ребёнок не виноват, но такой участи я нам не желала. Ненавидеть своего ребёнка из-за того, что сделал его отец, может ранить обоих. Я бы ненавидела малыша и себя, за ненависть к нему. Врач выскоблила всё, и прописала таблетку, прерывающую беременность, для убедительности.
Полицейский говорит мне не покидать город, а я ему оставляю контактный телефон Ромы, и сбегаю. Мне было страшно оставаться дома. В суд могу приехать из другого города. Рома помогает арендовать машину, и я покидаю Остов. Я не могла быть в том городе, где находился он, и знал место моего жительства и мог заявиться в любое время. Каждая минута моего нахождения в Остове наполнилась страхом. Он человек с властью, а я… обычный человек. Не даю себе времени даже обмыться. Искупалась лишь в номере придорожного отеля, снятом на имя чужого человека, заплатив сверху наличными. Картой пользоваться боялась, ведь могли отследить моё направление. Да и Рома сказал снять всю наличность в Остове и пользоваться только наличным расчётом. Везде где останавливалась, использовала наличность и чужие имена.
Три дня моего путешествия моими спутниками были страх, тьма, съедающая душу,
