Его непокорная омега - Кристен Стрессел
Мое животное.
Было все еще трудно поверить, что я действительно изменился. Впервые в жизни волчья часть меня слилась с человеком. Это было похоже на поворот ключа в замке. Недостающая часть, которая сделала меня целым. И это не могло произойти без Тавии.
«У нее усиливается течка», — голос Шарлет звенел у меня в голове. — «Мы должны найти укрытие, чтобы она могла измениться. Она не может быть в своей волчьей форме».
Я знал, что она говорит правду. Я вспомнил, как Зилина пыталась добраться с Аделаем до городских ворот, прежде чем омега-самцы смогли бы напасть на нее. Под влиянием течки желание отдаться было почти невыносимым, и волчица брала верх, отчаянно нуждаясь в самце. Я знал это еще тогда, но ответ Тавии мне в «Хаммере» был доказательством.
«Мы приближаемся к Бесплодным землям. Где ближайший бункер?» — спросил я.
«Недалеко от восточной границы. Мы не успеем».
Я зарычал, рванув вперед быстрее, мои когти впились в песок подо мной.
«Да. Мы успеем».
Тавия оставалась со мной, хотя я знал, что она сопротивляется. «Правильно, мой маленький фейерверк. Ничто не удержит тебя. Ничто». Я заставил себя думать об этом, не заботясь о том, что Шарлет тоже услышит.
Вскоре мы вбежали в Бесплодные земли с пыльными, полуразрушенными лачугами, торчащими на горизонте. Я двинулся на восток, приказав Шарлет продолжать путь в Луксорию. Конечно, она не послушала. Но к тому времени, когда я заметил, что она все еще шла по моему следу, мы уже приближались к скрытому бункеру.
Тавия хромала впереди меня, остановившись за шатким резервуаром с водой. В следующее мгновение она приняла человеческий облик, позволив своему бледному меху исчезнуть. Она рухнула на землю, корчась от желания, задыхаясь от облегчения. Я тоже изменился и упал на колени рядом с ней.
— Тавия, мы дома. Все будет хорошо.
— Бесплодные земли, — выдохнула она.
Я кивнул и убрал пряди волос с ее влажного лица.
— Мы останемся здесь, пока у тебя не спадет течка. А потом пойдем к королю.
— Отведи… — ее дыхание стало прерывистым, а кожа покраснела от ядовитой воды, — отведи меня внутрь. Торопись.
Я толкнул пачку листового металла рядом с водонапорной башней и открыл отверстие в бункере. Стальная лестница опускалась в кромешную тьму. Это было бы зловеще, если бы мы не нуждались в нем для безопасности.
Тавия повернулась к Шарлет.
— Расскажи Зилине, что мы узнали. Дай ей знать, что со мной все в порядке, и я вернусь, как только смогу.
«Я принесу еду. Оставайся в безопасности».
Шарлет наклонила голову и пронзала меня убийственным взглядом, сквозь зубы проскользнуло рычание.
«Не делай ей больно».
— Клянусь жизнью… — я не закончил, и она не стала меня ждать.
Шарлет побежала в сторону города, а я одной рукой потянул Тавию вниз по лестнице.
Она застонала от моего прикосновения и прижалась губами к моей шее, уткнувшись носом в мой подбородок.
— Надо запереть люк, омега. Тогда я твой.
— Быстрее, — всхлипнула она.
Я щелкнул рычагом и проверил, плотно ли запер замок. Запах Тавии не покинет бункер. Облегчение охватило меня, как прохладный ветерок, даже в душном помещении. Я подождал, пока она спустится, а потом спрыгнул с лестницы на пол, давая глазам привыкнуть к темноте. В углу виднелись очертания матраса, и Тавия направилась прямо к нему. Но не легла. Вместо этого она сняла одеяла и бросила их кучей под лестницей. Потом достала с ближайшей полки новые.
— Что ты делаешь?
— Строю гнездо, — проворчала она.
— Гнездо?
Она замолчала и посмотрела на меня.
— Обычно я не гнездюсь… Я…
Было темно, но мне показалось, что в ее глазах мелькнул страх.
— Нам нужно гнездо. Не знаю почему. Я просто знаю, от меня этого требуют мои инстинкты.
Я взял одеяло, чтобы помочь.
— Что такое гнездо, пара?
— Пространство, которое принадлежит нам. Или… или мне.
Оно должно быть моим, но… на этот раз оно будет нашим.
Она кивнула, словно отвечая на невысказанных вопрос.
Я расстелил одеяло на матрасе.
— Нет, не так.
Тавия взъерошила его так, что оно стало скомканным.
Я стоял в стороне, наблюдал, как она торопливо складывает одеяла и снова перекладывает так, как ей было нужно, как будто пыталась достичь определенной эстетики.
— Что это значит? — спросил я, когда она в последний раз отошла, осматривая кровать.
Она посмотрела на меня и снова на свое творение.
— Я не знаю.
Но у меня было такое чувство, что она знает.
Я не давил на нее. Потому что, как она ерзала, переминаясь с ноги на ногу, вздрагивая от волн желания, я понял, что ее потребность была на атомном уровне. Мой член пульсировал настаивая, чтобы я взобрался на нее, но сначала нам нужно было очиститься от кислотной озерной воды.
Оглядевшись, я обнаружил торчащую из стены душевую насадку. Никаких преград, чтобы удержать воду, только насадка.
— Это работает? — спросил я Тавию.
— Да.
Я взял ее за руку и подвел к ней, повернув кран как можно левее. Вода, хлынувшая из душа, была уже теплой, нагретая солнцем пустыни, и я первой поставил под струю воды Тавию.
— Это ненадолго, — сказала она. — Он на таймере.
— Таймер?
— Чтобы экономить воду.
Таких таймеров в городе не было. В них не было необходимости. Вода в Луксории была в изобилии. И не было нихрена сложного, чтобы качать ее в Бесплодные земли. Так какого черта ставить на это какие-то ограничения? Гнев вспыхнул в моей груди, но в этом не было ничего нового. К омегам относились, как к низшим людям. Почему бы этому не отразиться на удовлетворении их основных потребностей? Я знал это с самого начала.
