Подлунная Роза - Алёна Дмитриевна Реброва
– Увидимся через год! – Умма сердечно пожимала мне руки на прощание, и я грустно улыбнулась.
Через год моя жизнь уже будет другой, и я не смогу так просто вырваться из дворца. Возможно, это мое первое и последнее приключение, но говорить этого Умме я не стала.
Я покидала лесную поляну с тяжелым сердцем, но какая-то часть меня была рада всему, что произошло. Знакомство с сообществом, Умма, танцы у костра, даже мои нелепые попытки у Эвенки… разве это был не самый удивительный день в моей жизни?
Так или иначе теперь мне предстоял путь до Вайтенберга, новый город, новые впечатления и новые испытания. Зажмурив глаза при взлете, я мысленно начала продумывать свою речь на совете Ганзы.
* * *
Мы провели в полете весь день, как и в прошлый раз, но преодолели куда большее расстояние. Эдвин стремился вперед, словно стрела, и к закату мы уже были за много миль от замка, где, как я думала, мы переночуем после первого дня полета.
Этот рывок дорого ему стоил, и приземлившись он едва держался на ногах. Мы с Томасом разбили лагерь вдвоем, а после ужина я решила отправиться в лес, чтобы поискать травы, которые помогли бы Эдвину восстановиться к утру. Пусть меня саму ноги едва держали, я понимала, что, если завтра он не сможет взлететь, мы застрянем посреди леса без всякой надежды успеть на праздник.
Томас вызвался сопровождать меня, и мы пошли вместе.
– Как прошло у Эвенки? – спросил он, впервые заговорив со мной с вечера танцев. – Там что-то случилось?
– У меня ничего не вышло, – призналась я, направляя магический светлячок за куст, чтобы лучше разглядеть растения под ним. – Хм, это может пригодиться… Она сказала, что я еще не готова. Что не знаю, зачем мне моя сила.
– А ты разве не знаешь? – Томас отогнул для меня ветку, и я прошла, благодарно кивнув ему.
– Раньше я хотела помочь отцу, – сказала я, размышляя. – Но для настоящей магии, должно быть, нужно что-то еще большее.
– Что может быть больше? Как по мне, это отличное желание, – произнес он.
– Но оно не связано с моей собственной судьбой, от рождения и до смерти, – предположила я. – Я сама не знаю. Эдвин не учил меня этому, потому что… не знаю почему.
Я вздохнула. На самом деле я догадывалась, в чем была причина. Вероятно, он помнил о том, что с ним случилось, когда он вернулся к родителям, и боялся, что со мной может произойти то же самое. Что я не справлюсь, и сила возьмет верх над моей волей. Не страшно, если мысли умчатся вслед за течением лесного ручья, но если ими овладеет нечто куда более сложное и мощное…
Во время прогулки мне удалось отыскать все необходимое, и еще собрать грибы, которые можно было поджарить на завтрак. Томас казался прежним, неловкость между нами постепенно таяла, все было не так уж плохо… Однако когда мы вернулись, нас ждали дурные новости.
Эдвин не мог двигаться, несмотря на то что проспал уже несколько часов и должен был восстановиться хотя бы настолько, чтобы поесть.
– И чего ради ты так торопился? Мы успевали и без этой безумной спешки! – ворчал на него Томас, подкладывая ему под голову наши сумки. Колдун лишь недовольно покосился на него.
– Даже если к утру ему станет лучше, лететь он не сможет, – произнесла я, оценивая состояние Эдвина. – Проклятье…
Усталость пришлось забыть, я принялась за зелье, вкладывая в него как можно больше собственных сил. Колдун выпил все до капли и уснул, оставив решение проблемы на нас с Томасом.
– Он говорил, что отсюда лететь до Вайтенберга всего несколько часов, – вздохнул принц. – Пешком мы в любом случае не доберемся туда в срок, так что имеет смысл остаться здесь, пока ему не станет лучше. Другого выхода у нас просто нет.
Так оно и было. На следующий день я встала пораньше и, насобирав еще трав, приготовила новую порцию отвара. Но несмотря на мои усилия Эдвин почувствовал собственные руки только к двум часам дня. К шести он уже мог сидеть и ходить, опираясь на руку Томаса. Однако с заходом солнца ему снова стало хуже, и мне пришлось принять тот факт, что на праздник мы не попадем.
– У нас еще есть время, – Томас пытался подбодрить меня, но я лишь покачала головой. Мы сидели в шатре, каждый на своей лежанке, и мой светлячок под потолком был единственным источником света на многие мили вокруг.
– Ему хуже, – сказала я, глядя на спящего колдуна. – Даже если к утру он снова будет в состоянии двигаться, ему нельзя лететь! В воздухе с ним может произойти что угодно, это слишком опасно.
Вздохнув, я перевела взгляд на Томаса. Он не хуже меня понимал, как важно было прилететь на встречу вовремя, но поделать мы ничего не могли.
Засыпая, я повернулась спиной к братьям, роняя на лежанку злые слезы.
Я отправилась развлекаться с колдунами, вместо того чтобы следовать решению министров! Моя поездка не принесла мне ни серьезных знакомств, ни навыков, а лишь добавила смятения, и теперь я застряла в лесу даже без возможности сообщить своим, что со мной все в порядке. Завтра, когда все поймут, что я не появилась на празднике, все, чего я добилась за год, обратится в пепел… От мысли о том, что я не оправдаю доверия отца и остальных, что из-за меня может сорваться заключение союза, меня била дрожь: я просто не хотела смириться с этим.
Посреди ночи я встала и утерла слезы.
В произошедшем была моя вина, и я не смогу уважать себя, если не сделаю все, чтобы выполнить свое обещание! Внутренний голос, который шептал, что я ничего не могу, кроме как сварить Эдвину еще зелья, больше не убеждал меня: если не сделаю большего, то я не заслуживаю ни своего положения, ни оказанного мне доверия. Тогда моя судьба – сидеть в короне рядом с надежным мужем и улыбаться, пока за меня принимают решения! А я стою большего.
Я неслышно вышла из шатра и встала посреди поляны, еще толком не зная, что буду делать. Я надеялась, что внутреннее чутье, которое Эдвин учил меня слушать, само подскажет мне выход.
Луна только начала идти на убыль,
