Спасти Персефону (СИ) - Мария Самтенко
Не мог остаться в стороне.
Подземные нуждались в помощи, и он не собирался ждать, осознают они это или нет. Попросят ли прощения или продолжат обвинять его в недостойной Владыки привязанности к нимфе.
В общем, Аид собирался действовать — хотя голос разума, который он безуспешно пытался заглушить, упрямо шептал «да лучше б ты полез в Тартар».
Впрочем, в этом мире существовали вещи похуже Тартара. Например, легендарные огороды Деметры — гигантские зеленые плантации, традиционно воплощающие две ее страсти: к растениям и к лабиринтам.
Каждого сада традиционно хватало на два столетия: когда сажать уже было некуда, Деметра Плодоносная снималась с места, искала другой заброшенный уголок на краю света, а к старому саду наведывалась лишь время от времени. Лишь один раз она изменила своим привычкам и раскинула сад неподалеку от Вавилона — это было во время короткого, но бурного романа с шумерским богом Мардуком.
Но те времена давно минули, и сейчас сад Деметры располагался посреди пустыни.
Богиня плодородия не очень любила смертных, поэтому все, кто пытался рубить деревья в чудесном оазисе, превращались в верблюдов. Впрочем, гигантские лабиринты посреди пустыни настораживали бедуинов и караванщиков и они старались не соваться внутрь без особой нужды — чувствовали, что ничем хорошим это не кончится.
Аид тоже чувствовал, что не кончится, но не видел другого выхода. Если кто-то и мог помочь Персефоне с разрушительной силой весны, если кто-то и мог понять, что эта сила — измененная, искалеченная сила — сотворила с Подземным миром, то только тот, кто знал Персефону с самого детства.
Потому, что всего Аидового чутья хватало только на то, чтобы ощутить — что-то не ладно — но разобраться в деталях ему не удавалось.
…Деметра совершенно не изменилась — все та же невысокая пухлая фигурка, все те же собранные в простую прическу каштановые волосы, такой же коричневый, испачканный землей балахон, все то же настороженно-брезгливое выражение на лице. Все те же пугливые нимфочки в свите.
— Радуйся, сестра! — мрачно поприветствовал ее Аид, сходу настраиваясь на грядущую истерику.
— Чему тут радоваться, подземный паук явился, — красивое круглое лицо Деметры прекрасно передавало всю меру ее презрения. — Говори, зачем пришел, и не порти своим видом мой сад.
Аид вдруг понял, почему всю дорогу думал о мойрах — бесценная сестра вызывала у него желание если не отрезать ей голову, то хотя бы хорошенько стукнуть.
— Может, я хотел спросить о твоем здоровье, — начал он, медленно подбирая слова и каждую, буквально каждую секунду напоминая себе о том, что пришел не ругаться с Деметрой, а просить ее о помощи. — Но, если хочешь, я могу пропустить прелюдии.
Деметру явственно перекосило — наверно, подумала о прелюдиях не в том смысле.
— Мне нужна твоя помощь. На днях я видел Персефону, и мне показалось, что она не совсем в порядке.
Деметра ожидаемо не поверила в его благие намерения.
— Какое тебе дело до моей дочери?! — взвилась она, и любопытно прислушивающиеся к их разговору нимфы сочли за лучшее залечь за грядки.
Аид на мгновенье возвел глаза к Небу-Урану (посмотри, какую истеричную внучку ты породил!) и наградил Деметру тяжелым взглядом.
«Такое! Да ты вообще ее видела? Ты вообще в курсе, как ей живется с этим уродом, Аресом? А, может, тебя устраивает, когда у тебя внучек жрут?..»
Он стиснул зубы и начал рассказывать, как Арес довел Персефону до ручки, сожрав с особой жестокостью ее дочь. Как проглотил подругу, Гекату, и как эта новость оказалась для Персефоны последней каплей.
— … и я решил ей помочь…
— Помочь?! Ты хочешь помочь ей с Аресом?! — взвыла Деметра, заламывая руки. — Ты, мерзкая подземная мразь?!
Напуганные нимфы залегли в канаве и притворились травой. Из грядок полезли только что посаженные растения.
Аид медленно выдохнул обжигающий пустынный воздух.
Он знал, на что шел.
— Да, — отчеканил он. — Я, мерзкая подземная мразь, хочу помочь твоей дочери с Аресом.
— Иди и помоги Церберу! Или Харону! Моя нежная Кора…
Наверно, она хотела сказать, что «нежная Кора» справится и сама, но Аид не дослушал. Просто не смог. Клепсидра его терпения вдруг высохла, как пустыня.
— Да ты вообще в курсе, как он с ней обходится? — прошипел он, уже не выбирая выражений. — Да как ты вообще согласилась на их брак?! Отдала бы ее за Аполлона, или за Гермеса, да мало ли за кого. Позор захотела скрыть? Так сторожила бы лучше, сестрица…
— Какое! Тебе! Дело! До! Коры! — взвизгнула Деметра. — Ты мерзкое подземное чудовище, а она прекрасный нежный цветок!
«Нежный цветок».
Аид вспомнил, как этот цветочек едва не превратил его в древесную нимфу, и требовательно заглянул в возмущенно суженные глаза Деметры.
Она не успела прервать зрительный контакт — просто не знала, что он умеет читать по глазам.
Что же там было?.. прошлое? … будущее?
Юная Кора, беззаботно гуляющая на лугу. Разверзнувшаяся земля, квадрига черных коней и мрачный подземный царь с вожжами в руках.
А дальше — бесконечная ночь и омерзительный смех чудовища, берущего ее против воли. Отчаянье, боль и позор. Холодные стены ее подземной темницы — ни лучика света, ни капли воды, ни травинки. Тяжелая золотая корона на голове и горькая обреченность в глазах. Отравленная безысходностью вечность под руку с подземным чудовищем.
Не с Аресом, а с Аидом.
В глазах Деметры он был и остался монстром.
— А, может, ты радовалась, что это не я? — крикнул Аид не Деметре, а черной, черной пропасти в ее душе. Пропасти, забытой плодородной землей и засаженной цветами. — Он взял ее силой, а ты подумала — хорошо, что не Аид? А когда он ее бил? Изменял? А когда он услышал пророчество и проглотил ее дочку? Это я мразь, я подземный паук, я чудовище, твою Кору нельзя отдавать мне, а Арес? Пусть забирает? Пусть будет Арес, Аполлон, Посейдон, Зевс, Пан, Гермес, Приам, да кто угодно, только не я?!
— Не кричи на меня! — завопила Деметра, уперев руки в бока. — Не кричи на меня! НЕ СМЕЙ НА МЕНЯ КРИЧАТЬ!
В ее глазах блестели слезы, и было очень просто пожалеть ее — мать, отдавшую дочь в жены Аресу, чтобы спасти ее от Аида.
От Аида, которого она выдумала.
Бывший подземный царь вдруг остыл.
— Да, я мерзкий подземный паук, а ты видела свою дочь? — спокойно уточнил он. —
