Жена тёмного князя (СИ) - Алёна Цветкова
Плетение второй я решила отложить. Следовало поторопиться, голод уже начал напоминать о себе, а надежды поймать рыбу днем было совсем мало. Я же помнила, что самый клев ночью и рано утром, а после полудня рыба уже вялая и сонная.
Для приманки я решила использовать живых мучных червей. Когда искала веревку, видела, что мешки с испорченной мукой остались целы. Чтобы червы не высыпались в дыры между прутьями, я замесила густое тесто. Надеюсь, не-живая рыба почувствует, что в тесте есть жизнь.
Перед тем, как отправиться на речку, я проверила Бориса. Он все еще был в забытье. Но воду, которую я вливала ему по ложечке, глотал. Температура не вернулась, и, хотя яркая, нехорошая, краснота на ноге, выступающая за повязку, продолжала пугать меня, у меня все еще оставалась надежда, что его магия справится и вырвет некроманта из рук смерти.
— Пузик! Пузик, где ты? — позвала я своего единственного компаньона. С ним мне не так страшно было оставить Бориса. Но псиц не отозвался. Я немного покричала, но потом решила, что выбора у меня все равно нет, а маленькая нежить не такая уж хорошая защита, и, осторожно положив хрупкую вершу на плечо, отправилась к реке.
Труднее всего оказалось выбраться из оврага. Я вся взмокла и тяжело дышала. Легкая конструкция из ивовых прутьев и веревок в дороге превратилась в чугунную, если судить по весу. Зато потом стало легче. Дорогу у реке я запомнила очень хорошо. И примерно через полчаса вышла на то же самое место, где Борис глушил рыбу магией.
К кромке воды подходила с опаской… Мало ли… вдруг на меня из кустов нападет зомби-рыба, желающая сожрать живую меня. Но или я не была живой, либо зомби-рыбы в кустах не было, но из сухих, прошлогодних зарослей камыша на меня так никто и не напал.
Чтобы вершу не унесло течением, я вбила по краю тропинки, которую протоптал Борис в камышах, короткий колышек. И привязала к нему свободный конец веревки. А потом размахнулась и, молясь всем Богам, чтобы тесто с червями не выпало в полете, а верша не развалилась, забросила ее как можно дальше от берега.
Вот и все… оставалось только ждать.
А пока, я с улыбкой взглянула на пробивающиеся вдоль кромки воды светло-зеленые стебельки рогоза, которого я по привычке называла камышом, надо набрать еды… почему я сразу не вспомнила, что это растение съедобно? Молодые побеги и белые корневища мы ели прямо сырыми, а старые, порыжевшие от времени, запекали на углях. Это было не особенно вкусно, но вполне сытно. А еще кто-то рассказывал, что из белых корней рогоза раньше даже муку делали. Главное было собрать их ранней весной, растолочь и высушить. И сейчас как раз самое подходящее время для сбора. И мне нужно запасти много рогоза, чтобы его хватило нам на целый год.
Первые несколько стебельков я сжевала сразу. По вкусу они напоминали нечто среднее между огурцом и спаржей. И очень пожалела, что не сплела себе корзину… Или хотя бы не захватила нож. Это, вообще, непростительная ошибка. Я теперь должна выживать в дикой природе, а значит в любую секунду должна быть готова ко всем возможным ситуациям: от нападения дикого зверя, то есть нежити, до удачной находки, вроде этого самого рогоза.
Набрав большие пучки рогоза и связав их прошлогодними стеблями, которые остались еще довольно крепкими, я отправилась в обратный путь.
К реке я вернусь только вечером, чтобы проверить вершу. А пока нужно заняться строительством… вдруг сегодня пойдет дождь? Хотя небо над головой было ясным и безоблачным, но позавчерашняя Буря показала, как быстро может меняться погода в этой местности. Мой шалаш, конечно, при сильном ветре не устоит, я не обольщалась, мои навыки строителя еще хуже, чем плетельщика верш. Но надеялась, что подобных стихийных бедствий больше не будет.
Пузик мирно спал, свернувшись клубком на животе у Бориса. Это было так мило, что я невольно улыбнулась. Хорошо, что у меня есть псиц. Хотя бы кто-то во всей этой весьма печальной ситуации меня радует.
Принесенный рогоз я разложила чуть в стороне. Не самое умное решение сушить стебли прямо на земле, но ничего другого я пока не придумала. Вот построю дом, и буду раскладывать растения прямо на крыше… если, конечно, у меня получится сделать ее плоской…
На обед у меня были запеченные корни рогоза. Не знаю, что тому виной, возможно, магическая индукционная плита совсем не подходила для запекания, но вкус у корешков оказался гораздо хуже, чем в моей памяти. Однако выбирать не приходилось. Рыба будет только вечером, да и то не факт…
Печеный корень для Бориса пришлось натирать. Я не была уверена, что он сможет его прожевать. Состояние моего мужа не изменилось. Он по прежнему находился в этом странном оцепенении. И я уже стала думать, а не умер ли он? Возможно, именно так «оживают» мертвецы в этом мире. Борис же рассказывал, что живые после смерти превращаются в нежить, когда их тела, покинутые светом, занимает тьма. Вдруг это оно и есть? Но я отмела от себя эту мысль, потому что остаться одной было гораздо страшнее, чем с полуживым Борисом. Теперь я поняла, почему он выбрал меня, а не лошадей. Я бы сейчас тоже именно так и поступила. Одиночество — вот самый ужасный враг за Пределами Жизни. И теперь я, кажется, догадывалась, зачем Светлейший велел Борису жениться, и почему последний предпочел спасти меня, а не лошадей…
После обеда с его совсем невеселыми мыслями, я занялась строительством крыши над головой. Начала с поиска материалов, разбирать обломки рындвана и выбирая подходящие доски. Заодно складывала в кучу и то, что могло мне понадобиться в будущем. Даже черепки от разбитый чашек… мало ли… вдруг пригодятся.
Когда уставала делала перерывы, которые тратила с пользой. Разворошила рогоз, чтобы он сох равномернее. Отнесла мешки с трухлявым зерном, в сторону, накрыв их самым большим куском толя. Я не отказалась от идеи посадить их по методу Робинзона Крузо. Сейчас это было еще более актуально, чем раньше. Помыла почти родную помятую кастрюлю, с которой мы столько пережили за вчерашний день, и сходила в пещеру за льдом, почему-то мне казалось, что талая вода гораздо больше подходит для питья, чем та, которая течет в ручье.
Постоянная занятость позволяла
