Изумрудное пламя - Илона Эндрюс
«Шелби» Леона стояла на своем парковочном месте. Остальные три семейных автомобиля тоже заняли свои места, а большой серебристый «Рейндж Ровер» занял место посетителя. У двери, прислонившись к двери, стояла Джун, слаженная белая женщина. Моя старшая сестра была в резиденции.
Джун кивнула мне. Она была невысокого роста, с широкими плечами и мускулистыми руками, которые казались четко очерченными даже тогда, когда она расслаблялась. Ее карамельные волосы были собраны сзади в короткую косу. Она была личной эгидой Невады, магом щита. Если кто-то выстрелит в мою сестру, магия Джун заблокирует снаряды. Просить ее войти было бессмысленно. Она будет охранять дверь, что бы там ни говорили. Я кивнула ей в ответ, набрала код на замке и вошла внутрь.
В своей прошлой жизни это здание служило офисом, что было неплохо для нашего бизнеса, но мало подходило для роли нашего жилища. Я прошла мимо стойки администратора, повернула налево и направилась по длинному коридору к тому, что когда-то было кафетерием, а теперь стало нашей кухней. Впереди яркий электрический свет и громкие голоса подсказали мне, что семья еще не ложилась. Поздновато для ужина…
Маленькая черная тень выбежала из кухни и бросилась ко мне, так сильно виляя хвостом, что еще немного, и она бы взлетела.
Я взяла собачку на руки. Тень лизнула меня в лицо, ерзая всем тельцем. В груди сдавило, а в глазах внезапно защипало.
Из кухни доносился шум, оживленная болтовня, лязг вилок и ножей о тарелки, стук поднимаемых и опускаемых на стол стаканов. В воздухе пахло пряным мясом и печеными лепешками тако.
Я обняла Тень и зарылась лицом в ее шерсть, стараясь взять себя в руки. Я не могла войти туда, плача.
Леон сказал что-то, но я не разобрала. Бабуля Фрида рассмеялась.
Все было хорошо. Это был долгий день со множеством крутых поворотов, но он прошел. Я просто устала.
Тень завертелась в моих руках, горячий язык лизнул мне щеку. Тугой узел в моей груди растворился. Я прижала ее к себе и опустила обратно на пол. Она завиляла хвостом. Мне не нужно было ничего делать, чтобы осчастливить маленькую черную собаку. Достаточно было просто прийти домой.
Желание плакать прошло, и мой мозг проснулся. У меня были дела и первым в списке стояло подтвердить сказанное мне Алессандро. Он не врал. Эмоциональную бурю подобного рода было невозможно подделать. Но я хотела сама увидеть подтверждение.
Его отец умер на свадьбе менее двадцати лет назад. Любая свадьба, посещенная Превосходным, уже достаточно особенная, чтобы запечатлеть ее на камеру.
Я вытащила телефон и вошла в одну из передних комнат, служивших нам офисом. Тень потрусила следом за мной. Я закрыла дверь и набрала сообщение Багу.
«Занят?»
Баг работал у Коннора с Невадой специалистом по наблюдению. Будучи свормером с имплантированной потусторонней магией, он мог обрабатывать визуальную информацию со сверхчеловеческой скоростью.
Телефон звякнул.
«Да не очень».
«Мне нужно быстро кое-что найти и я не хочу, чтобы об этом кто-то знал».
«Заметано».
Я помедлила, стараясь собраться с мыслями. Тень наматывала круги вокруг моих ног, обнюхивая одолженную обувь.
«Мне нужно узнать о свадьбе. Она проходила пятнадцать лет назад, скорее всего, в Италии. Свидетелем жениха был Марселло Сагредо. Мне нужно подтверждение, что он был убит на этой свадьбе. Возможно, есть видеозапись».
Мой телефон зазвонил. Я ответила.
— Он сейчас рядом с тобой? — взревел в трубке Баг. — Это испорченный толстосум с тобой в одной комнате, Каталина?
— Нет, потому что он умер пятнадцать лет назад.
— Я не о том, и ты это знаешь. Он вернулся обратно, да? Дай угадаю, он в беде и ты должна его спасти.
— Нет, он не в беде, но я вынуждена с ним работать.
— Дерьмо на палочке!
— Баг, у меня не было выбора. Можешь сделать это для меня или нет?
— Конечно, я сделаю, но вот моя цена. В следующий раз, как его увидишь, передай ему: «Эй, членотрах, Баг следит за тобой». Потому что я слежу.
Он бросил трубку.
Ладно, все прошло неплохо.
Тень встала на задние лапы и оперлась на мою ногу, глядя на меня своими большими карими глазами. Я погладила ее.
— Идем.
Я вошла на кухню, где вся семья собралась за огромным обеденным столом. Берн, мой старший кузен — широкоплечий здоровяк с непослушной копной волос, которые не могли решить, темно-пшеничного или светло-каштанового они цвета. Рядом с ним сидел Леон с ехидной ухмылкой на лице. Угрюмая Арабелла с завитыми в кудряшки светлыми локонами.
По другую сторону от Берна, во главе стола, бабуля Фрида собирала свой тако. Хрупкого телосложения, с нимбом из платиновых кудряшек и легким следом машинной смазки вдоль линии волос, она увидела меня и подмигнула. Слева от нее, мама накладывала манговую сальсу себе в тарелку. Темноволосая, с бронзовой кожей, единственный человек с более темной кожей, чем у меня, мама когда-то была атлетичной и закаленной. Во время ее последней службы на Балканах, она оказалась в плену. Этот опыт лишил ее возможности полноценно использовать одну из ног. Даже после двух операций, у нее по-прежнему болело колено.
Рядом с мамой сидела Невада. На ней было безупречное белое платье с широким круглым вырезом, рукавами в три четверти и юбкой до колен, складки которой изящно прикрывали ее живот. Волосы обрамляли ее лицо сложной прической, а макияж был идеален. Должно быть, она приехала с деловой встречи.
Невада выбрала огурчик, обмакнула его в мед и с хрустом откусила половинку.
— Фууу, — скривилась Арабелла. — Кто-нибудь, заберите это у нее.
Невада сощурила глаза. Большинство книг о беременности, которые я прочитала, предупреждали о переменах настроения в последнем триместре. У Невады шла сороковая неделя и она была спокойна, как удав. Она заявила, что набрала сорок фунтов, (что ничуть ее не замедлило), и если бы у нее были перемены настроения, мы бы все это заметили. Она была спокойной, иногда пугающей, самой собой, и взгляд, которым она одарила Арабеллу, заставил бы пятерых Превосходных с моей встречи хорошенько подумать.
— Тронешь мои огурчики — и ты труп.
Я села на стул рядом с Невадой. Она протянула руку и погладила меня по спине. Должно быть, Леон уже доложил всем о наших приключениях с монстрами и поездкой в «МРМ».
Арабелла прищурилась в ответ.
— Ты уже на девятом месяце. Разве ты не должна быть мягкой, довольной и сияющей? Когда мы уже
