Каменное сердце - Кейлет Рель
Меня тоже не обделили вниманием. Йозеф оглядел меня с головы до ног, усмехнулся в бороду и гаркнул:
— Гленна!
Пока я приходила в себя, малость выведенная из равновесия громкостью его голоса, Йозеф уже вынес какую-то корзинку. В дом нам зайти не предлагали, хотя дверь была распахнута настежь. Я с недоумением смотрела на своего старого знакомого.
— Ну, — сказал он, — э-э-э… племянница Ады, добро пожаловать к нам в гости. Не обессудь, что держу на пороге. Гленна, дочурка моя, сама хотела сказать речь.
— Тарья, — тихо произнес Кресс. — Так она себя называет в молодом обличии.
Я недовольно поджала губы, но комментировать не стала. Лишь исподлобья посмотрела на удивленного охотника. Йозеф быстро совладал с собой и натянул на лицо прежнее радушное и благожелательное выражение.
Наконец в двери выскочила Гленна. За ней появилась и мать. Я знала о ней немного. Женщина будто избегала встреч с травницей, излечившей ее дочь, и игнорировала меня. Однако, если Йозеф не врал, она приложила свою руку к подготовке подарка для меня — той одежды, что они с Гленной сшили для бедной тетки, живущей в лесу.
— Добро пожаловать, — сухо сказала женщина.
Ее волосы были спрятаны под широкий платок, а руки она сунула в карманы передника. Казалось ей не хочется находиться рядом с нами. На инквизитора жена Йозефа и вовсе не смотрела.
— Тарья пришла вас навестить, — сказал Кресс, видя заминку. — Меня не приглашали, но так уж вышло, что…
— Господин инквизитор болен, — перебила его я. — Приходится за ним приглядывать. Сами знаете, как непредсказуем бывает яд волшебных существ. Его напарник отправился в орден по делам. Как только господин инквизитор окончательно поправится, он тоже уедет. А пока ему приходится терпеть наше общество.
Такое объяснение вряд ли удовлетворило Йозефа, даже Гленна смотрела на меня с подозрением. А куда деваться? Байки получше у меня не нашлось.
Кресс поймал мой взгляд. В его черных глазах не было ни тени эмоции, ни один мускул на лице не дрогнул. И все же я знала, о чем он думает.
Лгунья.
Инкизитор терпеть меня не мог, и это чувствовалось. Воздух между нами будто искрил от напряжения, хотя мы оба вполне успешно притворялись спокойными.
Гленна качнулась с пятки на носок, оправила свой расшитый каменьями поясок и махнула в сторону двери:
— Добро пожаловать… Тарья. Ты нам очень помогла, и теперь можешь всегда рассчитывать на нашу помощь. Мы признаем тебя вхожей в дом. С этого дня ты можешь считать нас своей семьей.
— Тетушка расстроится, — пробормотала я. — Она моя семья…
Бред, конечно. Хотя по сути так оно и было. Из семьи у меня осталась только я. Да и одной было не так уж плохо. Это я поняла, когда в избушке поселился инквизитор.
— Не отказывайся, — сказал Йозеф. — Пригодится. Мы тебя не обязываем. Просто будешь моей племянницей тоже.
— Или моей сестрой, — хихикнула Гленна.
Ее мать побледнела и ушла в дом. Кресс задумчиво посмотрел ей вслед. Я уже знала, к чему это может привести, поэтому поспешила отвлечь его внимание.
— Ой, господин Йозеф! Чуть не забыла. Вы случайно не поможете мне найти мастера, который согласится сделать для больного топчан? Или кровать. Для меня.
— А сейчас ты где спишь? — удивилась Гленна. — Погоди-ка… А где спит господин инквизитор?
Кресс закашлялся. Я подавила ехидный смешок и развела руками. Мол, поди разбери, как мы в такой маленькой избушке расположились.
— Не стоит утруждаться, — сказал Кресс. — Я сам решу этот вопрос.
Как, придушив меня. Я насмешливо фыркнула.
— Вряд ли тетушка Ада обрадуется, если ей придется вас под бок класть. Опять.
Последнее произносить не стоило, но рядом с Крессом я буквально не могла сдержать. Он ведь тоже мне изрядно нервы потрепал. Шутка ли — девушку удушил! У меня вся шея была в синяках, пришлось искать рубаху с высоким воротом и прикрывать это безобразие волосами.
И непонятно ведь, отчего на моей коже расцвели фиолетовые пятна. Человек, не знающий всех тонкостей моих взаимоотношений с инквизицией, мог бы решить, что это последствия бурной ночке. Надо будет на это Крессу намекнуть… Он так забавно срежетал зубами все утро! Грех не послушать эти дивные звуки еще раз.
— Пойду искать мастера, — решил инквизитор, уловив мое настроение.
Я закивала и сунула ему в руки собранный Милкой туесок.
— Вот, чтобы не голодали, господин. Встретимся вечером здесь же, — промурлыкала я.
Настроение стремительно улучшалось. Однако Кресс медлил. Не хотел оставлять меня наедине с людьми?
Глава 32
Может, он думал, что я попросту сбегу, стоит ему отвернуться. Говорят, ведьмы способны исчезать, словно туман под первыми лучами солнца. Однако ничего подобного я не умела. Видимо, мама не всем премудростям меня научила. Или, как в истории с барвинком, волшебные способности были преувеличены.
Проводив Кресса взглядом, я вошла в дом. Жена Йозефа не показывалась. Видимо, как и в тот раз, скрылась в одной из комнат. Я прошла за Гленной на второй этаж и даже покорно уселась в кресло в горнице. На этом мое желание потакать ей исчерпало себя.
— Ты еще крест на двери намалюй, — посоветовала я. — А то инквизиция может пропустить твой дом, когда пойдет поджигать мой. Негоже.
— Чего ты так взъелась? — улыбнулась девчонка.
Ее смоляные брови выгнулись дугой, а на малиновых губах заиграла легкая улыбка. Гленна с каждым днем становилась все ярче, свежее. Словно возвращала себе здоровье за все те годы, что его у нее отнимали.
— Давно ты виделась с Ликой? — рассеяно спросила я.
— С кем?
— Подружка твоя. Дочь старосты, помнишь?
На лицо Гленны набежала тень. Она поджала губы и отвернулась к окну.
Ветер перебирал занавески, донося до комнаты легкий аромат распустившихся в саду цветов и свежей зелени. В горнице было уютно и светло. На полу лежал вязаный коврик, в углу стояла кадка с цветком — неслыханная роскошь для деревни. Даже стены были украшены вышитыми картинами с простыми пасторальными сюжетами. Я наслаждалась покоем, дожидаясь ответа. Наконец Гленна заговорила:
— Она мне больше не подруга.
Я прикрыла глаза, перебирая в памяти события. Гленну отравили ландышами, усилив эффект темной магией. Она, тем не менее, букетом дорожила, значит, его вручил значимый человек. А еще в истории несколько раз мелькал некто Яков,
