Избранница весны - Александра Черчень
– На мужиков рассчитывать нельзя, – говаривала мама. – Если соберешься рожать – имей в виду, рожаешь ты для себя. Мужикам бы только развлекаться… Проблемы им не нужны.
В этом, кстати, она была права: неспроста ведь парни отказывались связываться со мной, узнав, что я девственница. Боялись, наверное, что я потащу их под венец, стоит им меня «обесчестить». Единственным, кого факт моей невинности радовал, и кто готов был заранее записать меня в жены, оказался Кристиан. Но, во-первых, он – псих, а во-вторых, исключения только подтверждают правила.
Поначалу рассказ отца полностью совпадал с версией матери: лето, солнце, отпуск, курортный роман. А вот дальше начинались неожиданности.
– Мне сообщили, что меня переводят в Петрозаводск, – отец задумчиво смотрел, как Крис с Соней рисуют на асфальте классики. – Я сразу поехал к твоей матери, хотел сделать ей предложение. Влюблен был по уши. Тем более, мне давали квартиру… Но ее не было дома. Меня встретила пожилая женщина…
– Бабушка?
– Видимо, да. Она сказала, что твоя мама уехала поступать в институт. Ей сейчас надо учебой заниматься, не до парней. И ни в какой Петрозаводск она не поедет.
– Но мама не говорила, что ты делал ей предложение, – напряглась я.
Неужто мама обманывала меня все эти годы? Но зачем бы ей отказываться, раз она забеременела! Ей и самой ребенок был в тягость. Ну, не поступила бы в институт – уехала бы в Петрозаводск, с мужем-то всяко проще. К тому же, у него и жалование, и жилплощадь… Несостыковочка.
– Я и не сделал, – вздохнул отец. – Ну сама посуди: твоя мама была еще молодая. Восемнадцать? Девятнадцать? Ну кто в этом возрасте создает семью! Я был уверен, что ей ни к чему связываться с военным и таскаться по гарнизонам…
– Ага, а растить ребенка одной, значит, в самый раз? – спросила язвительно, с трудом сдерживая подступающий гнев.
– Да говорю же: не знал я о ребенке!
– Может, ты еще и на аборт денег не давал?! – взвилась я.
– Какой аборт?!
Изумление было таким искренним и неподдельным, что я растерялась. Нет, я допускала мысль, что отец врет и пытается закосить под невинную овечку, но что-то такое было в его взгляде… Я окончательно запуталась, и уже не знала, что и думать.
– Мама сказала, что ты передавал…
– Этого не могло быть! Я даже не видел ее с тех пор! Меня перевели в Петрозаводск… Я потом пытался разыскать ее в интернете, но ты хоть представляешь себе, сколько в России девушек по имени Татьяна Иванова?! Тысячи!
Это как раз было похоже на правду, – мне досталась не самая редкая фамилия. Но те деньги… Не могла же мама просто выдумать это! Хотя… Я потерла виски, силясь вспомнить подробности, которые раньше старалась забыть.
Мама говорила, что пыталась найти своего кавалера, а он лишь передал ей… Стоп! Не так. Он передал не ей самой, он якобы оставил деньги бабушке. Мама как раз приехала из Москвы после того, как безуспешно разыскивала отца в воинской части, из которой его к тому моменту уже перевели. И дома ее уже поджидал конверт. А бабушка заявила, что встретила отца у нас на рынке, где она продавала жареные пирожки и пахлаву, сообщила ему о беременности, а взамен получила только пачку купюр.
Я попыталась мысленно встать на бабушкино место: ее единственная дочь и главная надежда, – умница и отличница, которая могла бы получить хорошее образование и стать дипломированным экономистом, – залетает от какого-то парня. И что дальше? Променять московский институт на пеленки и Петрозаводск? Бабушка попробовала все исправить, – так, как ей это казалось логичным. Ухажера послала, а маме сказала, что ребенок ему не нужен. Вот только бабушка не рассчитала. Ей и в голову не могло прийти, что мама не сможет убить неродившуюся дочь. А потом… Видимо, потом было уже слишком поздно.
– А мою фотографию? – мой голос звучал глухо, сердце пропускало удары. – После родов мама отправляла ее…
Ведь бабушка должна была рассказать обо всем, когда план не сработал! Хотя бы про Петрозаводск! Она сто раз повторяла, что мой горе-папаша мог бы и алименты платить, – смысл ей было врать, если она даже не сообщила ему про меня?
– Куда? – глухо отозвался отец. – В Петрозаводске я прослужил всего полгода, потом были учения под Нижним…
Я закрыла лицо руками. Все, во что я верила, рассыпалось в прах. Вот уж воистину: благими намерениями вымощена дорога в ад, и в этом самом аду я варилась всю сознательную жизнь. Бабушка хотела для мамы лучшей участи, а в итоге обрекла на тяжкую долю матери-одиночки. Если бы не бабушка, я бы росла, как растет сейчас Соня: в полной семье, окруженная любовью заботливого отца. Меня бы водили в парки, холили и лелеяли, и я бы верила, что настоящие принцы существуют. И не шарахалась бы от каждого субъекта в штанах. Мама так активно пыталась уберечь меня от ее собственных ошибок, что я вообще разучилась доверять мужчинам. Но если мой отец – не конченный подонок, то, может, и среди остальных есть нормальные экземпляры?
– Прости, – отец неловко коснулся моего плеча, и слезы снова хлынули из глаз водопадом.
Он еще просит прощения… При том, что он-то как раз ни в чем не виноват! Господи, сколько же судеб надо искалечить, чтобы разорвать этот порочный круг? Похоже, на моем роду какое-то проклятие. Ну не умеем мы создавать нормальные семьи! Дед спился, когда меня еще и в помине не было, – и я была уверена, что это бабушка стала жертвой. Но, может, он спился вовсе не потому, что ему так захотелось, а просто от того, что жена сделала его жизнь невыносимой? Потом вмешалась в судьбу мамы, а та – в мою… А что теперь могу сделать я?! Где гарантии, что если я рожу ребенка, то и его не сделаю таким же несчастным? Нельзя ведь просто взять – и изменить себя кардинально. Стать другим человеком, научиться нести гармонию, а не бесконечное разрушение…
– Все в порядке, – я шмыгнула, и отец заботливо протянул мне упаковку носовых платочков.
Вытерев слезы и высморкавшись, я медленно выдохнула, стараясь успокоиться и переварить полученную информацию. Внутри царил полнейший раздрай, а вокруг все шло своим чередом: голуби, важно курлыкая, подбирали с асфальта крошки, на каруселях играла музыка, со всех сторон доносился детский смех. Я же на этом празднике жизни чувствовала себя незваным гостем.
Смотрела, как Крис играет с дочерью моего отца, и
