Мятежница и менталист - Эль Бланк
Карен презрительно хмыкнул, поднял было бутылку ко рту, чтобы хлебнуть из горла, да, судя по всему, еще что-то вспомнил, потому что, так и не глотнув, опустил — снова решил выговориться:
— А как она поплыла от моих комплиментов?! Дура, как есть. Думает, наверное, я на нее запал.
— Все женщины мечтают, чтобы мужики у их ног ползали, — неожиданно поддержал тему Марк. — Самолюбивые стервы.
— Вот это ты верно сказал, — со знанием дела одобрил Карен. Наконец допил остатки воды и, отдав пустую бутылку, подытожил: — Раз ей нравится, буду пыль в глаза пускать. Поухаживаю. От меня не убудет. А чем быстрее из нее выйдет ручной репортер, способный раскачать общественное мнение, тем быстрее я избавлюсь от необходимости… притворяться.
Последнее выдал с паузой, расслабленно, прикрыв глаза. Типа вопрос решенный, все и так понятно, что говорить?
Убедившись, что задремавшему начальству он больше не нужен, Марк отправился выполнять поручения. Спать мало, урывками, когда придется, работать и днем, и по ночам, для него стало таким же естественным, как и брать на себя всю грязную работу. Наверное, привычка не лениться и не откладывать дела, помогала ему справляться быстро. И потому утром, едва стрелки на часах показали семь утра, он уже стоял у дверей в комнату своей подопечной — успевший немного подремать, с коммуникатором в руках и свертком под мышкой.
— Уже? — сонно пробормотала девушка, когда рядом с ней на кровать шлепнулся ворох одежды, а недовольный голос громко сообщил: “Подъем!”. С трудом распахнула глаза, пообещала: — Я быстро соберусь. — И лишь потом удивилась, глядя на ткань камуфляжной расцветки, поверх которой упал толстый серебристый браслет: — Это что?
— Твоя одежда на сегодня. И комм. Жду на кухне.
— Это Карен просил передать?
Отвечать Марк не стал, не видя смысла. Скажешь “да” — обрадуется, будет сиять от счастья как идиотка. “Нет” — обидится и начнет ворчать, что она не маленькая, чтобы ею командовали все кому ни попадя. Оба варианта его не устраивали. Раздражали. То ли жалко ее было, то ли привык он к ней за эти дни, оттого ее беспечность и запредельное доверие к Карену беспокоили. Но и строить козни начальству и срывать его планы — тоже не вариант. Проще держать нейтралитет.
В некотором смысле ему было сложно этот равнодушный настрой сохранять, особенно на кухне, когда эта горе-кухарка снова сожгла свой завтрак. Вот и не мешало бы помочь, а с другой стороны — она ему кто? Он ей не нянька. Пусть к самостоятельности приучается, а то самомнения много, при этом пользы от него никакой. А от иллюзий собственной значимости надо избавляться.
На поверхности уже вовсю кипела жизнь. Механики проверяли транспортники, пехота в экзоскелетах строилась колоннами, плазменные установки выезжали из ангаров, с натянутой над ними маскировочной сеткой. Со стороны складывалось впечатление, будто силы мятежников желают показать себя во всей красе и боевой мощи.
По крайней мере, для Карины учения выглядели именно так. И тем не менее, впечатление было заведомо ложным. Приказ Карена скрыл от любопытного взгляда журналистки самые боеспособные и вооруженные высококлассной техникой отряды.
Тактический ход был простым — создать иллюзию не самого выгодного положения армии мятежников. Не самая высокая численность, морально устаревшая техника, давно списанное в утиль вооружение. Посмотри на таких, и останется диву даваться, как это еще федералы не разгромили настолько слабые войска.
Поневоле начнешь подозревать гвардейские полка Федерации в профнепригодности. Или их командование в желании умышленно затянуть конфликт с мятежниками и намерении вытянуть средства из бюджета Земной Федерации на военные нужды, когда в этом нет явной необходимости. А кто из зрителей репортажа способен проверить целевое расходование финансов? Разумеется, никто. И это еще больше подлило бы масла в огонь общественного мнения. Прибавив к этому переживания о нелегкой судьбе лидера мятежников и его беспримерной борьбе за справедливость…
Расчет Карена был идеальным и в деле завоевания симпатий публики, и в стратегическом смысле. Дезинформация может спровоцировать федералов провести атаку малыми силами. Не пожелают они выглядеть беспомощными бездельниками в глазах общественности. Поспешность в стане врага — это заведомая победа для мятежников. Часть противников будет уничтожена, оставшиеся деморализованы и уже не столь многочисленны. Есть все шансы развить успех, если вовремя и правильно провести операцию по захвату поселений.
Вдохновленный вот такими мечтами, Карен, разместившийся в командирском транспортнике был само добродушие и учтивость. Он деловито отдавал приказы, выслушивал доклады, фиксировал степень боеспособности личного состава. И терпеливо отвечал на вопросы своей спутницы, стоящей рядом и снимающей панораму.
Его лейтенанты поглядывали на главаря с опаской, не понимая причин доброжелательности — не в характере де’Лоста была подобная обходительность. И разнос, устроенный накануне, никак не вписывался в нынешнюю благостную атмосферу. И съемка напрягала. И перевязанная рука добавляла интриги, потому что врач упорно молчал о причинах ранения.
Полные подозрений взгляды доставались не только лидеру мятежников. Его адьютант, и без того кость в горле для нормальных вояк, — вечно нелюдимый, сующий нос во все, — сегодня был еще более устрашающим. Он, хоть и молчал, и уселся на камнях в стороне от атмосферы смотра и съемок, но любой мятежник, натыкаясь на его тяжелый взгляд, тут же ускорялся и предпочитал, изобразив максимальную активность, исчезнуть из зоны видимости. Марк въедливо отмечал каждую мелочь, каждую деталь, чтобы после за нее отчитать, пристыдить, а главное — доложить начальству.
И никому не пришло в голову, что причина угрюмости иная. Вовсе не дотошный невыносимый характер. Портили настроение Марку театральность зрелища и ожидаемые от него следствия.
Повязка на руке Карена, которая значительно отличалась своими масштабами от вчерашней. На небольшой порез лидеру мятежников намотали несколько упаковок бинта. Теперь результат пьяной выходки в ракурсе съемки выглядел как настоящая боевая травма…
Периодические гримасы боли в моменты, когда он попадал в фокус камеры, тоже были очередной уловкой. Карен мужественно сгонял с лица признаки мучений, выдавая последствия похмелья за нечто героическое.
“Самоотверженность” де’Лоста, единственно целью которой было вызвать уважение и сочувствие — раненый главарь, упрямо не сдается и отважно ведет смотр войск. Практически жертвуя собой.
Смиренная обреченность в голосе: “Нас в том бою изрядно проредили. Но мы держимся, я не вправе отступать”, в ответ на вопрос Карины: “Мне казалось, во время штурма Кварцита, у вас было больше сил”.
Ее понимающее: “Вы правы. Я не видела завершения наступательной операции
