Медвежья услада - Елена Синякова

– Это абсурд…

– Ты был там, чтобы спорить?!

– Потише, – это было первое слово, сказанное Атой, хотя я знала наверняка, что он тоже был в моем доме, по аромату сигаретного дыма из его резной шаманской трубки. – От вашего крика нет никакого толка.

– Вы тоже верите в то, что Алу видела Туунбака? – обратился этот, судя по голосу, молодой инуит к шаману с явной усмешкой, и тут же замолчал, когда услышал в ответ спокойное и твердое:

– Да. Моя Алу не ошибается. Если это и был медведь, то особенный. Не такой, каких видим мы.

– При всем уважении, Ата, откуда у вас такие мысли?

– Ни один медведь не убьет человека так, как это сделало то существо.

Раздался приглушенный поддерживающий гул охотников, которые выразили свое согласие со словами мудрого шамана, даже если он был моложе некоторых из самих охотников.

– Несмотря на распространенное мнение о том, что полярные медведи – свирепые убийцы, у людей с большого материка, мы-то с вами знаем, что наши медведи нападают на нас крайне редко. И делают это не просто так, а с определенной целью – защитить потомство или свою территорию. Лишь глупец и растяпа угодит в лапы полярного медведя и умрет!

Мужчины снова почти заурчали, выражая поддержку этим словам шамана, а я расслабилась и прислушалась к его глубокому низкому голосу, который так сильно отличался от прочих мужских, слышанных мной ранее.

И так отличался от всех голосов инуитов здесь, в Арктике.

– Медведь не душит, не загрызает сразу насмерть. Он будет технично выгрызать куски плоти, пока жертва не погибнет сама от потери крови и болевого шока, – шаман затянулся и с выдохом выпустил дым, аромат которого тут же заполнил дом, а затем продолжил: – Это же создание, кем бы оно ни было, убивало целенаправленно. И с немыслимой силой. Головы большинства мужчин были расплющены… у одного раздроблен позвоночник. Еще у одного, помимо прочего, вырвана рука.

Шаман замолчал, и теперь повисло гнетущее молчание, от которого тошнота подступила к горлу.

Боясь, что меня просто вырвет от картин, что в этот момент встали перед глазами слишком отчетливо и ярко, я дернулась и тяжело сглотнула, тут же ощутив прикосновение к себе.

Даже не открывая глаз, я знала, что это была Инира.

– …мы собрали останки, шаман. Что с ними делать?

– Нужно отправить их семьям для захоронения. Нашей земле не нужны чужаки. Этим уже занимается Хант.

И снова все замолчали, каждый погрузившись в тяжелые и гнетущие раздумья, когда неожиданно раздался приглушенный голос того самого неугомонного молодого инуита:

– Раз Туунбак убил всех, то почему не тронул Алулу?..

Ему никто не ответил.

Потому что никто не знал ответа на этот вопрос.

И я не знала.

Чувствовала только, что моя связь с этим созданием была реальной.

И она совсем не радовала.

– Я ни с кем не хочу разговаривать, – прошептала я подруге, когда открыла глаза, тут же встретившись с ее добрыми красивыми встревоженными глазами.

Она быстро закивала в ответ и поспешно закрыла двери спальни, чтобы никто не обнаружил, что я уже пришла в себя.

Просто я знала, о чем меня будут спрашивать… и не представляла, что смогу ответить.

Мужчины все прекрасно видели сами.

И были правы в каждом своем слове.

Я тоже терялась в догадках, почему демон не убил меня.

Но еще больше терялась от простого осознания того, что все это время я искала его. И чувствовала как-то по-особенному. Даже сейчас.

Это было страшно.

– Я отправлю всех по домам, ила, и вернусь к тебе, – Инира склонилась надо мной и поцеловала в лоб, прежде чем вышла, а я вздохнула с дрожью и смогла только кивнуть в ответ.

Только когда подруга вышла, я не смогла остаться в кровати.

Поднялась и тихо вышла, слыша, как на первом этаже мужчины толпятся в коридоре и на кухне, чтобы одеться и пойти по домам.

Доча шлепала за мной, сонно зевая, и не отпускала ни на шаг, а когда я вошла в комнату папы, то она спокойно растянулась у моих ног на полу и снова засопела.

– …если бы ты только был рядом, папа. Все было бы понятней и проще, – прошептала я в тишину ночной комнаты, с особыми чувствами забираясь на узкую, грубо сколоченную кровать.

Здесь спал папа.

И проводил дни и ночи, делая записи о любимой и удивительной Арктике.

Многие заметки папы были напечатаны, и я с гордостью и трепетом хранила вырезки из газет и журналов, которые привезла с собой и вклеила в его потрепанную записную книжку, где он писал простым карандашом. Часто что-то правил. Вычеркивал. Задавал вопросы сам себе и, видимо, не всегда находил ответы.

Я знала наизусть каждую строчку, каждую завитушку в каждом слове, но снова с трепетом и неутихающей душевной болью открыла блокнот размером с небольшую книгу, чтобы отыскать то, что занимало мои мысли.

Папа писал эти легенды о Туунбаке.

И я была совершенно уверена в том, что он упоминал демона с красными глазами.

Отыскав нужную страницу и укрыв ноги пледом, поскольку эта спальня не отапливалась, я читала, не обращая внимания, как при этом дрожат мои пальцы.

«…Имя чудища, Туунбак, означает «злой дух», а его прототипами можно считать мифических гигантских медведей — нанурлука и десятилапого кукувеака. Чудовище было тупилеком — злым духом, сброшенным, по поверьям эскимосов, богами на Землю. Злой дух принял образ Туунбака, огромного белого зверя, и охотился на людей. Эскимосы пытались сражаться с ним, но все было бесполезно. Сотни охотников были убиты. Иногда Туунбак глумился над семьями погибших, возвращая части мертвых тел – порой оставляя головы, руки, ноги и туловища сразу нескольких охотников сваленными в одну