В любви и на войне все средства хороши! Книга 2 (СИ) - Ведуница Ирина

Эрин не противилась, лишь что-то пробормотала во сне и немного поерзала, устраиваясь поудобнее. А мне оставалось лишь, сцепив зубы, молча перетерпеть эту неосознанную провокацию. Но когда она вдобавок перекинула ногу через мои бедра, сдержать тихий, полный сладкой муки стон уже не получилось. Пару секунд поколебавшись, все же провел рукой по ее ноге от щиколотки до колена. Дальше подниматься не стал, боясь окончательно потерять над собой контроль. И даже руку убрал от соблазна подальше, поняв две простые вещи.

Кажется, я недооценил собственную выносливость в плане женщин.

И, судя по всему, эта ночь будет о-очень до-о-олгой.

Однако вопреки ожиданиям, уснул я почти мгновенно, все же сморенный усталостью, остаточной слабостью после болезни и уютным теплом находящейся в моих объятиях женщины. Моей женщины. Пусть даже и на время.

Глава 8

Эрин.

Мне было хорошо. Очень-очень. Я уже и забыла, когда в последний раз испытывала такое чувство абсолютного спокойствия и защищенности. Наверное, только в детстве, пока еще были живы родители.

А еще было тепло, почти жарко, и почему-то тесно. Что-то ограничивало мои движения, когда я попыталась перевернуться на другой бок. Что-то… или кто-то?

Сон слетел с меня в мгновение ока. Резко распахнув глаза, я почти с ужасом уставилась на открывшуюся моему взору картину. Я лежала в объятиях Рона, положив голову ему на плечо и одной рукой обхватив его за талию. Он, в свою очередь, не менее собственнически прижимал меня к себе, а ноги наши тесно переплелись, совершенно неприличным образом.

Но самое возмутительное был в том, что одна рука Рона нагло лежала прямо на моей попе. Причем, ладно бы еще поверх рубашки, но он и ту задрать каким-то образом умудрился! Осознав всю непристойность получившейся композиции, я почувствовала, как лицо опалило жаром. Казалось, даже уши заалели от стыда и неловкости. Но вместе с тем пришло дикое облегчение от того, что я успела проснуться первой. А значит, есть еще время спасти себя от позора, потихоньку выбравшись из постели, не разбудив при этом спящего мужчину.

Что я и сделала, с максимальной осторожностью высвободившись из в прямом смысле слова жарких объятий своего спутника. После чего, прихватив свою одежду и вещмешок, бегом метнулась в помывочный закуток. И лишь плотно закрыв за собой дверь, смогла спокойно выдохнуть, обессилено присаживаясь на табуретку. Обвела невидящим взглядом, пребывая в совершенно растрепанных чувствах.

Вот, ну и что это было такое вообще? И кстати, было или нет? Испугавшись этой мысли, прислушалась к своим ощущениям, но никакого отличия от того, что чувствовала вчера, ложась спать, не обнаружилось.

Да, мышцы тела ныли, но совсем не те, за которые опасалась. И причиной тому скорее был долгий переход, чем проведенная вместе с мужчиной ночь. Эти-то ощущения, особенно после долгого воздержания, ни с чем не спутаешь. Да и не могла бы я проспать такое событие, верно же?!

Медленно провела кончиками пальцев по своим губам и, не обнаружив характерной припухлости, успокоилась окончательно. Значит, точно ничего не было.

Но как теперь вести себя с ним? Сделать вид, что ничего не произошло? Или все же высказать свое категорическое неприятие подобных вольностей? Но было ли мне действительно неприятно? Хороший вопрос. И если на него ответить честно, то мне понравилось, и даже очень! В этом-то и состояла проблема. Он мне не пара, мы всего лишь случайные попутчики, которые разбегутся в разные стороны, как только задание будет выполнено. Или, как минимум, обнаружено местоположение самого негатора. Не знаю еще толком, что там замыслил Рон на этот счет. До столицы-то мы доберемся. А что дальше?

Эти размышления занимали меня, пока я переодевалась, причесывалась и плескала себе в лицо оставшейся в кувшине чистой водой. Бадью обещались забрать утром и, судя по всему, кроме меня ею никто больше не пользовался.

Воспоминание о вчерашнем мытье заставило меня замереть от какой-то смутной догадки. Пока еще неясного ощущения неправильности происходящего. Вот только разобраться, что именно меня насторожило, я, как ни старалась, не смогла. И в самом деле, что может быть такого странного в обычном купании?

Стоп! А если речь идет и не обо мне вовсе? Тогда о ком? О Роне? Но почему? Хотя, если вдуматься, как минимум одна причина для удивления на его счет у меня имеется. Ведь точно помню, что вечером, когда я готовилась ко сну, он был одет в пижамные брюки. Сама же их на нем меняла после использования целительского амулета, излечившего острое воспаление и сбившего горячку, а затем легкого обтирания. Но утром Рон почему-то оказался совершенно раздетым.

Выходит, просыпался и вставал? Просто по нужде? Но отчего тогда вернулся без брюк? И почему мне кажется, что причина беспокойства в нем, но… не в этом?

Так, с этим пора заканчивать! Гадать можно до бесконечности, и так ни к чему не прийти. Надо осмотреться на месте.

Первое, что мне бросилось в глаза, когда я вернулась в комнату, оказалась одежда Рона, небрежно переброшенная через спину стула, хотя я вечером, после получения из стирки, развесила ее аккуратно, как привыкла делать всегда. Значит, точно ночью одевался и выходил из комнаты. Но куда? До уборной, находящейся в конце коридора, он мог бы дойти и в пижамных штанах. Может, спускался поесть в общий зал? Сама-то я легла спать довольно рано, вымотанная дорогой и насыщенным хлопотами днем, а обслуживают в тавернах обычно до поздней ночи. Вполне вероятно, что так и было.

Надо бы уточнить у трактирщика этот вопрос. Если Рон уже достаточно окреп для таких передвижений, то и позавтракать может спуститься самостоятельно. Не придется нести ему в комнату тяжелый поднос по узкой лестнице.

Обернувшись в сторону кровати, где все еще мирно спал предмет моих размышлений, я на несколько секунд «прикипела» взглядом к его неподвижной фигуре. Но потом, стряхнув оцепенение, решила подойти поближе, чтобы разобраться во вновь вспыхнувшем смутном чувстве неправильности. Да что не так-то?!

Однако стоило мне приблизиться и чуть склониться ближе, рассматривая его лицо в скудном свете раннего утра, как все тут же стало на свои места.

Рон был чисто выбрит, что делало его лицо несколько непривычным. Никогда его таким еще не видела! Чисто вымытые волосы разметались по подушке и чуть подвивались на концах. И даже показалось, что от него пахло чем-то непривычным: травяным мылом, чистотой и еще чем-то сладковатым, похожим на благовония… или женские духи. Ерунда какая-то! Когда бы он успел по бабам пошляться-то? Особенно в таком сомнительном состоянии. Хотя, шутливо подумалось мне, это объяснило бы его непотребный вид в итоге. Но тогда почему он спит со мной в постели, а не где-то еще? Глупости сплошные в голову лезут с утра пораньше.

Мда, ерунда ерундой, а вопросов к трактирщику у меня явно прибавилось: начиная от того, ужинал ли вчера мой спутник, и заканчивая тем, где здесь можно еще искупаться. Мне, по крайней мере, ничего не сказали о том, что здесь имеется баня или что-то ей подобное, поэтому и попросила принести бадью в номер за дополнительную плату. Хотя совсем не отказалась бы посетить общие купальни или прогреться в домовой баньке.

Решив не откладывать дело в долгий ящик, я ухватила пару монет из лежащего на столе кошеля и отправилась вниз — завтракать. Для начала.

Время было еще довольно раннее, и посетителей в нижнем зале кроме меня не наблюдалось. Зато с кухни уже вовсю доносились ароматы, от которых мой рот тут же наполнился слюной, а в животе настойчиво заурчало. Что и говорить, готовили здесь действительно вкусно и сытно, это я отметила еще вчера. Спасибо тому доброму человеку, порекомендовавшему нам остановиться именно у его родственника. Хорошая оказалась идея!

В святая святых любой хозяйки я заходить не стала. Просто вежливо постучала по стойке и дождалась, пока кто-нибудь из хозяев или обслуги появится в зале. На мой «зов» тут же откликнулась молоденькая подавальщица, судя по внешнему сходству, одна из дочерей трактирщика, и с вежливой улыбкой поинтересовалась, чего я изволю.