Хранительница его сокровищ (СИ) - Кальк Салма

— Да, примерно. Никогда не кроил такого странного предмета. Мужские брэ и то понятнее.

— Я бы вам показала, но в моём распоряжении единственный экземпляр, и тот на мне, — пожала плечами Лизавета. — И это ещё не всё.

Далее она нарисовала некую смесь бюстгальтера и короткого корсета с лямками, больше всего это походило на ампирное бюстье. Шнуровка спереди, укрепить ткань верёвкой, дырочки просто обшить. Будет плотно прилегать и держать грудь.

Мастер уже только вздыхал, но пообещал завтра к вечеру подготовить пробные варианты. Далее Лизавете пришлось раздеться, чтобы с неё сняли мерки. Трусы были осмотрены прямо на ней, мастерицы из дальних углов себе все шеи своротили — что такого странного носит эта непонятная женщина. Лифчик мастер захотел просто разобрать на составляющие, но Лизавета указала на нерешаемый момент — отсутствие подходящей ткани. Мастер уныло кивнул — да, эластичную ткань никто пока не изобрёл.

И можно было согласовать на завтра время примерки и отправляться.

А в комнате Аттилия покраснела и спросила:

— Госпожа Элизабетта, а можно мне тоже не платье, а штаны? Я тоже плохо сижу на лошади. И забираться в седло сама не умею.

— Чего молчишь-то? Конечно, можно! А если мастеру опять понадобится разрешение Астальдо — что-нибудь придумаем!

— Смелая вы, — вздохнула девочка. — Он же сильный маг, вдруг он рассердится на вас и что-нибудь с вами сделает?

— Двух смертей не бывать, а одной не миновать, — пожала плечами Лизавета. — Посмотрим.

1.21. Лизавета собирается в путь

Подготовка к путешествию становилась всё более осмысленной.

Во-первых, Крыска Агнесса провела с Лизаветой ещё четыре процедуры, после чего сообщила, что больше ничем ей помочь не может. Лизавета же ощущала небывалый прилив сил — утром она просыпалась сама, никто её не будил, растягивалась и разминалась, и даже подумывала о полноценной зарядке. После жёсткой кровати с тонким матрасом и символической подушкой размять суставы и растянуть мышцы со связками было необходимо. Лизавета очень этому удивлялась — раньше, в прежней жизни, мысли о зарядке не приходили ей в голову.

Кроме того, у неё не болела голова. Совсем. Это было непривычно и здорово. Никакие другие внутренние органы её тоже не беспокоили.

Осознав всё это, она от всей души поблагодарила Агнессу. Та как будто удивилась, пробурчала в ответ что-то вроде «пожалуйста», но в целом продолжала вести себя, как крыса. То есть цедить слова через губу и фыркать.

Она тоже должна была участвовать в предполагаемом паломничестве — как целитель. И как постельная грелка господина Астальдо — во всяком случае, госпожа Макария, старшая швея, выразилась именно так. Её нагрузили изготовлением двух дорожных платьев для Крыски — целительница ни в коем случае не надела бы на себя мужскую одежду.

Комплекты для Лизаветы были готовы, она примерила и осталась довольна. Также её полностью устроили её новые трусы, и бюстье тоже. Аттилия с большим любопытством изучала неведомые ранее предметы, а потом робко спросила — может быть, ей тоже нужны такие? Лизавета с энтузиазмом закивала, сговорилась с госпожой Макарией, и дело было решено. Госпожа Макария относилась к Лизавете по-доброму, возможно, потому, что та всегда была готова посидеть и послушать её болтовню. А болтовня была очень даже со смыслом — о жизни, как она здесь есть и о том, как всё устроено. Лизавета услышала несколько историй о жизни самой госпожи Макарии — о её замужестве, о раннем вдовстве и трудностях с четырьмя детьми, которых нужно прокормить, одеть и хорошо бы ещё в учение отдать, а дочку — так и замуж. И о том, сколько ей пришлось заплатить дальней родственнице, которая рекомендовала Макарию сюда, в Орден, на освободившееся место швеи. Сейчас три сына и дочка госпожи Макарии были устроены, а сама она перебралась жить в обитель Ордена, где проработала полтора десятка лет. Зрение было уже не то, что в молодости, но её ровные строчки и швы любили высшие чины Ордена, поэтому с ней поработали целители. Сам господин Астальдо вернул ей хорошее зрение — и она потом считала за честь расшивать ему мантию золотыми солнечными лучами.

Кроме того, рассказывала Макария и городские легенды — узнав, что Лизавета не местная и ничего об этом не слышала. О корабле-призраке, который появляется в лагуне в полнолуние и увозит неведомо куда каждого, кто неосторожно окажется на воде в тот час. Об огромном кракене, который подкарауливает лодки с одинокими рыбаками, и если те не пугаются его — исполняет три желания. О душах тех, кто не был погребён, как подобает, а просто выброшен в канал даже без сопроводительной молитвы, и теперь они бродят по ночам, и будут так бродить до сошествия Великой Тьмы. И тут же — о его милости Великом Герцоге Гульэльмо, правителе злом и жестоком, который, как говорят, за один неподобающий взгляд лишает головы без сожаления. И о его сыне, который ночью ходит по улицам и ищет себе девушек для утех, и ни одна девушка не пережила такой ночи, потом их вылавливают из канала, что близ дворца. И о русалках, поющих в воде — кто услышит, тот после не вспомнит ничего — как его зовут, где у него дом — и бросится за ними в воду…

Лизавете оказалось любопытно — почему вдруг правящая фамилия оказалась в ряду городских легенд ещё, что называется, при жизни, и она спросила об этом у Аттилии. Но та только руками замахала и сказала, что о Великом Герцоге и его семье лучше вообще ничего не говорить. Потому что мало ли, кто услышит, и мало ли как переврёт и донесёт, и тогда — не сносить им обеим головы! Лизавета отметила, что господа Фаро — они именовались по городу — не пользуются популярностью у подданных, и пошла себе дальше.

Ещё она пару раз съездила к госпоже Кларе. За маслами — розовым и персиковым, которые ей порекомендовала для увлажнения тела после ванны госпожа Макария. И за чудодейственным средством, которое выводило ненужные волосы с ног и прочих мест, да так, что потом новые только через три декады показывались. И кожу не жгло, и больно не было. М — магия, не иначе.

Страшили предстоящие кони, и с ними было сложнее всего, потому что в городе их не держали. Только на материке. А тут если ты хоть чего-то стоишь, то у тебя есть своя лодка. А если нет — так ходи пешком и плати перевозчикам, которые непременно на тебе наживутся.

Лизавета уговорила Лиса разрешить ей поездку в конюшню. Тот поскрипел, но согласился, и они с Аттилией и с тремя братьями Ордена съездили туда, заодно и на береговую часть посмотрели. Лизавета удивилась, что с ними не отправился Сокол, но Аттилия сообщила, что ему строго запрещено покидать пределы обители, и никто не знает, почему так.

Орденская лодка довезла их всех до берега, это заняло с час. На пристани ждала повозка — открытая телега с лавками по бокам. Орденские братья туда живо залезли, Лизавете с Аттилией помогли — то есть, просто подняли и велели цепляться за край и лезть. Делать это в длинном платье было особенно удобно. Но ничего, справились. И в той телеге потом ещё ехали с полчаса до кучки зданий за деревянным забором — небольшой храм, возле него небольшой дом, и тут же конюшни, свинарни и грядки. Именно отсюда поступали овощи и мясо на стол Лиса и прочих орденских шишек.

Лизавете показали коня, который должен будет её везти — был он рыжей масти, высок, могуч, устойчив и звался Огоньком. Помня прочие свои визиты в конюшню, она заранее запаслась морковкой — и оказалась права. Конь принял подношение и позволил потрепать себя по загривку.

При помощи служек и заборчика ей удалось забраться в седло и даже сделать шагом небольшой круг по загону. Служки смотрели, а брат Василио, везде ходивший за Лисом, одобрительно кивал — мол, ничего, выйдет толк. А Лизавета в душе возблагодарила всех богов за идею сшить мужской костюм — в платье было отменно неудобно. Пусть Крыска корячится, как девочка, а они с Аттилией поедут, как люди.

И каждый день Лизавета старалась на час-два заглянуть в библиотеку. Сначала брат Коррадо, библиотекарь, изумлённо на неё вытаращился — чего, мол, надо. Она сделала морду тяпкой и сообщила, что господин Астальдо велел ей знакомиться с картами и землеописанием. Перед паломничеством. Библиотекарь усомнился и послал к Астальдо случившегося под рукой мальчишку в орденском балахоне. Тот быстро сбегал и принёс записку, прочитав которую, брат Коррадо нахмурился и пригласил Лизавету располагаться и читать каталог.