Отбор. Выжить, чтобы победить (СИ) - Katsurini Катерина "Katsurini"
— Док вряд ли мог опуститься до такого, — пояснил принц. — Он, конечно, мечтает, чтобы я стал лекарем-хирургом, но это скорее отеческая забота, у него пары нет, нет и детей. Я был лучшим на потоке. Да и он сам с тобой возился целых три месяца. Не мог он.
Поняла только одно — доку верят безоговорочно. Мне и сам он нравился. А еще док был за меня. Это многого стоит.
— Возился, ты о чем? — спросил Ян.
— Потом расскажу, — пообещал Славик. — Ладно, мне пора на работу! Маша ты со мной! И повернулся к Яну: — Я могу тебе ее поручить, в случае чего?
— Да.
— Поклянись, что будешь оберегать, как сестру!
— Клянусь отныне считать Машу своей сестрой, заботиться о ней, оберегать, защищать!
— Хорошо.
— Никакого алкоголя! — вставила я.
— Ты о чем? — это не понял Ян.
— Ты меня ведь хотел опоить. Шампанским…
— Нет. То была газировка. Напиток такой…
Я нахмурилась. Верить ему не спешила, даже если Славик верит.
— У нас запрещен алкоголь в любом виде, — пояснил принц. — Даже в медотсеке для наружного применения запретили несколько веков назад. Теперь обходятся обеззараживающими спреями.
Неужели! Можно вздохнуть спокойно?
— А что такое газировка? — перевела тему разговора.
— Напиток, наподобие вашего компота, только с газом, — пояснил Ян напоследок, так как мы разделились. Я со Славиком вернулись к служебному лифту, а мой обидчик, хотя теперь я была в этом не уверена, пошел к доку.
— А ты не боишься, что наш разговор подслушал тот недоброжелатель? — спросила перед дверями лифта.
— Пока я в отделении снимать там запрещено. Включается автоматически программа защиты внутренних приказов медблока.
— Значит, там, где я с тобой, нас не снимают камеры?
— Этот запрет касается только медблока, ну и в личных покоях можно поговорить. В остальных пространствах идет запись.
Дверь лифта открылась. Мы вошли.
— И нас сейчас… — хотела сказать снимают.
Но принц меня понял с полуслова:
— Да.
Значит, не стоит болтать. Я медсестра. Только и всего. А куда мы идем, не важно.
Мы с принцем дошли до его покоев спокойно, и даже на стражу не напоролись. Удивительно! И главное — молча.
— Входите! — проявил он галантность, уступая мне право войти первой.
Я кивнула и вошла.
Лишь когда за принцем закрылась дверь, и он ее заблокировал, выдохнула облегченно.
— Я распорядился об обеде. Пообедаешь со мной?
— А как же семейные завтраки, обеды и ужины?
— Не люблю их. Вместо доброй беседы начинаем обсуждать состояние дел, политику… Раз в неделю обязательно вместе ужинаем. Бывает и чаще. В прошлый раз, благо, отец вас допрашивал…
— Значит, мы посетили семейный ужин…
— Ага.
— Давай, Машуль, переодевайся в удобную одежду, сверху халат надень. В общем, я тебя жду в столовой.
И он ушел в одну из дверей.
Я меня любопытство взяло: решила попробовать допуск в одну из дверей.
Палец укололо, но меня пропустило. Внутри оказалась комната, похожая на кабинет в моих покоях. Только помещение шире, глубже в несколько раз и светлее, и все заполнено стеллажами с книгами. Имелись кресла, диван и широкий подоконник, а окна во всю стену. Глаза разбегались. Да это ж целая сокровищница!
Пришлось заставлять себя выйти отсюда.
И только очутившись в своей спальне, почувствовала себя дома. А я скучала по этой комнате! Она, как я поняла, прилегала к спальне принца.
Уже сняв халат и приготовив платье, я не удержалась и легла на свою постель. А, твердая, как камень! Я и забыла! В моих покоях матрас был жесткий, но не настолько.
Одевшись, вышла в купальню и столкнулась со Славиком. Он мылся под душем, отделенным от меня прозрачным стеклом. Я замерла, любуясь его рельефной спиной. Сердце забилось часто-часто!
Стало жарко. Что со мной творится? И картинки рисуются, что я присоединяюсь к нему, он меня моет пеной.
Опомнилась, когда встретилась с его взглядом. Пришлось удирать из купальни, ведь я даже забыла, зачем пришла.
Чтобы как-то отвлечься, решила найти столовую. У принца тут целый мини¬дворец, похоже. И столовая, и библиотека, и как минимум, две спальни, еще есть кабинет и гостиная.
Столовую я нашла с первого раза. Она вообще была без магнитного замка.
Дверь открывалась вручную. Это, благо, я в библиотеке бывала в редком фонде. Там не только книги были старинными, но и вещи разные антикварные, устройства, и даже интерьер. И двери открывались нажатием на ручку.
Небольшой круглый стол оказался накрыт на две персоны. Я залезла внутрь чугунков, вдыхая необычные ароматы, от которых потекли слюнки. Похоже, жаркое. А здесь салат, и здесь, причем, судя по всему, вполне привычные мне: один рыбный, а второй — мясной. Был еще постный борщ с фасолью и грибы необычные. И ни одного кусочка хлеба! Уууу!
На плечи легли чьи-то руки, заставляя меня вздрогнуть. Но потом поняла, что это Славик, и расслабилась.
— Садись, — шепнули его хриплые нотки.
И я послушалась, группируясь и откидываясь на спинку, чуть запрокидывая голову, встречаясь с его зеленым взглядом, поддаваясь движению его рук.
— Глаза закрой.
Хочет удивить привычными для мне салатами?
Ну что ж, пусть удивляет!
А он вдруг поцеловал, да так, что тело вновь бросило в жар. Его пальчики очерчивали мои ушки, сдавливали немного затылок, привлекая еще ближе.
И когда он отстранился, я разочарованно застонала.
— Не смей открывать глаз! — он привык повелевать. Это было у него в крови. Но я хотела его слушаться.
Он очертил мою шею, откидывая волосы, вытаскивая из них заколки, позволяя локонам упасть на спину.
— Слав, ч-что т-ты д-делаешь?
— Тс! — он приложил палец к моим губам. — Выставь руки вперед!
Он наклонил меня до упора, чтобы я уперлась руками о стол. А потом послышался звук расстегиваемой на спине молнии.
По телу побежали мурашки. От каждого прикосновения, пока принц оголял мне плечи, меня будто током пронзало и бросало в жар. Он очертил шею и район декольте, заставив вновь застонать.
— С-слав…
Внизу живота заныло.
— Ну, раз ты так просишь, — прошептал он, и опустил руку ниже.
Он очертил грудь ласкающим движением, а спустя мгновение отпустил и проделал то же самое со второй.
— Так, хватит, а то я не сдержусь! — сказал он уже обычным хриплым голосом, вынул руки из платья.
На грудь что-то легло. Он очертил это что-то, после чего оправил платье и даже застегнул его.
Но внизу живота продолжило ныть. Команду открытия глаз он не давал.
— Что ты сейчас хочешь? Только честно.
— Хочу продолжить начатое. И унять боль внизу живота.
— Я тоже этого хочу, но пока рано. Но ты можешь попробовать это сделать сама.
— Как?
— Я буду шептать, а ты безоговорочно слушайся. Готова?
Я помотала головой.
— Тогда подождем, как будешь готова. Хотя… может тогда я сам уже займусь этим. Да, пожалуй, только я буду к тебе прикасаться… И даже дока больше не подпущу… — пообещал он.
Он отстранился, потом отодвинул стул и сел на него.
— Можешь открыть глаза.
Я открыла. Не сразу удалось сфокусировать взгляд.
В ложбинке на груди что-то меня холодило.
— Что это? — я прощупала сквозь платье твердую вещь в форме сердца.
— Подарок. Не снимай его. Никогда. Даже если это будет приказ Владыки.
— А если он за это снимет меня с отбора?
— Пусть снимает.
Я кивнула. Своему мужчине я верила безоговорочно.
— Что это за вещь?
— Ты пойдешь с нею на последнее испытание.
— Но… Если меня дисквалифицируют?
— Ты все равно пойдешь на это испытание.
Я не понимала.
— Но мне надо дойти до этого последнего испытания.
— Вот, постарайся сделать даже невозможное.
Возвращаться к этому разговору не стали.
— Так, глазки закрывай! — велел он, двигая стул поближе.
— Зачем пытаешь меня, Слав? — спросила, не в силах оторвать взгляд от невыносимо ярких зеленых глаз.
