Александра Айви - Страсть и тьма
Ему хотелось забросить ее на плечо, а потом швырнуть на мягкую постель, где он своим неистовым желанием сможет отвлечь ее от всех тревожных дум. Он хотел почувствовать ее податливость и страсть, хотел увидеть, как улыбка удовлетворения тронет ее губы, когда она придет в себя после испытанного ими оргазма.
Но единственное, что он мог сделать сейчас, — это привлечь девушку к себе и запечатлеть на ее губах поцелуй.
— Ты ведь знаешь, что сводишь меня с ума? — прошептал он и вновь ее поцеловал. Затем поднял голову. — Так что давай покончим с этим.
Анна не сразу пришла в себя. Ошеломленная произошедшим, она несколько мгновений смотрела на графа. Потом, подняв руку, коснулась своих губ. После чего, словно опомнившись, упрямо мотнула головой, вскинула подбородок и решительно шагнула в камеру.
Цезарь, отстав на полшага, шел позади нее.
В отличие от каменных сводов и стен тоннеля, камера от пола до потолка была обшита свинцовыми листами, на которых виднелись выгравированные замысловатые символы, немного напоминавшие иероглифы. Очевидно, темницу охраняли древние заклятия, способные ослабить любую магию.
В углу же стояла кровать, на которой лежала Сибил Тейлор, красивая даже в вечном умиротворении.
Не обращая внимания на Леве — тот с закрытыми глазами кружил по камере, пытаясь выявить присутствие магии, — Анна подошла к кровати и взглянула на фею.
— А выглядит такой умиротворенной… — прошептала она. — Кажется, просто спит.
Цезарь подошел к Анне и слегка поморщился.
— Я не могу учуять магию, но хорошо чую запах смерти.
— Oui, она мертва, — подтвердил Леве.
— Ты должен узнать, как она умерла! — прорычал граф.
Леве открыл глаза; казалось, он был несколько озадачен.
— Я чувствую… запах граната.
— Граната? — Анна вскинула голову. Ее лицо побледнело, а глаза потемнели. — Но от Сибил всегда пахло яблоками.
Крылья Леве легонько дернулись.
— Это древняя магия. Я не знаю, как и кто это сделал, но кто бы он ни был, он обладает огромной силой.
— Это сделала женщина из моего сна, — медленно произнесла Анна, облизнув внезапно пересохшие губы. — Я чувствовала запах граната, когда она смотрела на меня.
— Что это за сон? — спросил Стикс, стоявший в дверном проеме.
На несколько секунд воцарилось напряженное молчание: все взгляды обратились к Анне. Цезарь же мысленно разразился проклятиями. Не так он хотел рассказать Анне о своих подозрениях.
— Во сне она видела Моргану, — сказал наконец граф; он произнес эти слова без всякого выражения.
— Моргану ле Фей? — спросил Стикс.
Цезарь неохотно кивнул, а Анна широко открыла глаза и от удивления даже рот раскрыла.
— Значит, это — проклятая Моргана ле Фей? — В ее голосе отчетливо прозвучала паника. — Сестра короля Артура? Драконы?.. Круглые столы?.. — Она яростно помотала головой. — Нет, такого просто не может быть.
Цезарь подошел к Анне и взял ее за руки. Они были холодными и влажными, что свидетельствовало о ее состоянии.
— Дайте нам минуту, — сказал он, выразительно посмотрев на остальных.
Осторожно подталкивая Анну, Цезарь подвел ее к небольшому деревянному столу, стоящему в углу камеры. Как только все вышли, он присел перед девушкой на корточки и с нежностью в голосе проговорил:
— Анна, querida, пожалуйста, посмотри на меня.
Казалось, прошла вечность, прежде чем ее длинные ресницы дрогнули, открыв глаза, смотревшие на него со страхом и изумлением.
— Ты собираешься сказать мне, что это — какая-то ужасная шутка? — произнесла она таким голосом, что у него сердце сжалось от боли.
Он поднес ее пальцы к своим губам.
— Я могу сказать и так, если ты хочешь это услышать.
Она судорожно сглотнула.
— Нет, мне нужна правда. Расскажи мне об этой… Моргане.
— Она — королева фей. Правда, известно о ней очень мало. После смерти короля Артура она укрылась в крепости на острове Авалон.
Граф старался говорить спокойно, невыразительным голосом — иначе просто зарычал бы от ярости при одном только упоминании о королеве фей.
— Но если Моргана действительно охотится за мной, то что ей от меня нужно? — Анна содрогнулась. — Кроме моего сердца.
— Пока не знаю. — Он помолчал, выругавшись про себя. Черт возьми, лучше покончить с этим сразу! — Думаю, она может быть твоей родственницей.
Анна дернулась, словно от удара.
— Я — родственница Морганы ле Фей?
— Si.
— Боже! — Она невесело усмехнулась. — В течение многих лет мне приходили в голову самые невероятные объяснения, но о таком я даже и подумать не могла.
— Ты предпочитала верить, что причина во мне?
— Да. — На ее бледном лице проступил слабый румянец. — Думаю — да.
— А теперь? — спросил он.
— Теперь я даже не знаю, что и думать…
Не слишком вдохновляющая откровенность. Скорее вынужденная, под дулом пистолета у виска.
— Анна, я никогда бы не причинил тебе вреда. Той ночью… — Он прикусил язык и сдержал уже готовое вырваться признание. Сейчас еще не время.
— Что? Говори.
Цезарь медленно поднялся на ноги и начал молча ходить по камере, заполненной сладковатым запахом Анны.
— Есть кое-что еще, — произнес он наконец. — Я думаю, что Моргана — это и есть та самая кузина, за которой ты присматривала в Лондоне. Полагаю, именно она подожгла ваш дом и убила твою тетку, посчитав, что убила и тебя.
— Нет! — Анна яростно мотнула головой. — Это невозможно! Моя кузина совершенно не была похожа на женщину из моих снов.
— Моргана обладает большой магической силой и может сделать так, что человеческий глаз увидит лишь то, что она пожелает. И она с легкостью меняет свою внешность.
Анна обхватила плечи руками, ее била дрожь — словно в камере вдруг стало ужасно холодно.
— Но она не может навести морок на демона?
— Я, наверное, смог бы увидеть ее в любом обличье, хотя Моргана наверняка очень бы постаралась, чтобы я не заметил ее, — ответил граф. — Ты же сама сказала, что той ночью она исчезла за несколько мгновений до того, как я вошел в комнату.
— Это правда, но… — Анна покачнулась и едва не упала. Цезарь тут же бросился к ней и поддержал. С нежностью, которой граф от себя не ожидал, он обнял девушку, затем осторожно усадил на стул.
— Вот так. — Анна попыталась встать, но граф удержал ее. — Нет, querida. Посиди минутку. Дыши глубже. — Он внимательно следил за ее рывками вздымавшейся грудью. — Еще.
Вскоре зеленоватый оттенок исчез с ее щек, и Анна, подняв голову, прошептала:
