Нидейла Нэльте - Раб. Часть 1 и 2
— Да он и так знает! — уверяю, лихорадочно соображаю, что делать. И пока Корнель не предложил прямо при нём подтвердить свои слова, склоняюсь доверительно, на всякий случай ищу глазами Олинку, не нахожу, шепчу:
— Можно я скажу вам откровенно…
— Конечно, девочка, я же за тебя в некотором роде отвечаю.
— Понимаете… вы только Олинке не говорите, хорошо? Она же моя подруга, я её люблю, и вы… не скажете же? Не будете её ругать?
— Ну что ты, что случилось? — в холодных глазах настороженность.
— Просто… я ей не дала, потому что мне показалось… Понимаете, она несколько раз приходила и хотела его поменять. И мне показалось, что у неё какой-то интерес к моему рабу… неправильный. Я её удержать пыталась, ведь не может же вольная так хотеть заполучить чужого раба, что ей чуть ли не о приличиях напоминать нужно.
— Что же она такое сделала? — тревожится.
— Вы же меня не выдадите?
— Что ты, — слегка качает головой. Эх, была не была, надеюсь, репутация доченьки для тебя важнее, чем мы с Антером.
— Ну… — смущаюсь. — Она его раздела и…
— Что, прямо при тебе?
Киваю смущённо.
— И сама раздевалась… И… ну… губами…
Корнель водит квадратной челюстью, не на шутку раздосадованный.
— Я просто старалась её уберечь, вот и не позволила ничего, понимаете? Только не говорите, пожалуйста! Мне кажется, у неё уже прошло, она давно не предлагала поменяться.
— А раньше часто предлагала?
— Да! Даже на двоих! По-моему, элитных.
— У неё все элитные, — сообщает.
— Только не выдавайте меня, пожалуйста, мы же поссоримся, я не переживу, она такая хорошая подруга, у меня же почти и нет тут других, Свелла разве, но ведь не сравнить! — хватаю его руку, преданно заглядываю в глаза.
— Конечно, я понимаю, не переживай, — Корнель задумчиво жует губами. — Ты молодец, что рассказала мне. Если вдруг ещё что-нибудь заметишь — говори, пожалуйста. Это будет наш маленький секрет. Ты девушка взрослая и много уже чего повидавшая, а Олинка у меня ребёнок, она заигрывается, нужно ещё на путь наставлять.
Ты уже вполне наставил, по-моему. У самого-то "путь" не лучше.
— Хорошо, — киваю смущённо. — Спасибо, что понимаете меня.
— Дай-ка рассмотреть раба твоего, — произносит, зовёт: — Эй, Антер!
Тот обходит диван, приближается.
— Что рассмотреть? — бормочу с некоторым удивлением. — Вам-то зачем? Вы же…
Корнель бросает такой взгляд, что предпочитаю заткнуться. А то как разозлится, да как воспользуется своей силой и властью…
— Ямалита, — отвечает серьёзно. — Очень надеюсь, что не навредил тебе своим подарком. Ты же человек новый, непривычный, нам здесь это сложно понять, но я иногда бываю и за пределами Тарина, вижу, как там всё устроено. Поэтому хочу удостовериться, что ты осознаёшь: раб — это всего лишь орудие, призванное служить высшей касте.
— Конечно! — соглашаюсь, сам ты орудие, козёл. У нас в конторе даже начальство не считает других людей орудиями. Потому что наша работа — это для людей, каждый из которых ценен и неповторим, а не маленький кирпичик в стене из серой биомассы, которым можно пожертвовать ради чего-то "общего". Тут уж либо люди, либо "орудия". Но не для вас, скотов. Какие замечательные оправдания собственному цинизму! — А как же иначе, они же рабы!
— Вот именно, — отвечает значительно. Оборачиваюсь к Антеру:
— Слушайся господина, — говорю, ненавижу себя. Но никак иначе, родной, никак.
— Как прикажете, госпожа, — отвечает, вижу почти ощутимое сопротивление, но всё-таки заставляет себя опуститься на колени, боже, я почти отучила тебя, только не выдай, только пусть Корнель ничего не заметит… Замечает:
— Недоволен? — говорит.
— Что вы, господин… — бормочет Антер. — Просто госпожа Ямалита всегда гневается, если я кому кроме неё прислуживаю.
— Ну что ты, — хихикаю, подхватываю игру. — Это же наш благодетель…
"Благодетель" ощупывает любимые плечи, крутит голову, не слишком ласково схватив за щёки, только что в зубы не заглядывает. Не особенно доволен: видит, коротышка толстый, какой ты у меня красивый и плечистый… Начинаю нервно теребить пульт. Антер изображает совсем натуральный испуг — не забыл ещё, каково это. Надеюсь только, на самом деле не испугался. Молчит, сердце сжимается. Ну что я могла тут предпринять? Одно дело отбиваться от "подружек" и жадничать раба, другое — скандалить с "покровителем" из-за его же собственного подарка. Нестерпимо хочу обнять. Как я надеюсь, что мы выиграли этот раунд! Не могу я позволить себе роскошь завести такого влиятельного врага.
— Покажи-ка Амирино художество, — вдруг говорит Корнель, у меня сердце с грохотом выпадает куда-то за пределы тела, сосредотачиваю все силы, чтобы не рухнуть за ним.
— Вы же видели, — произношу с недоумением.
— Да я не разглядывал как следует. Тебе же не жалко?
— Не люблю, когда его разглядывают, — отвечаю, осознавая, что аргументов-то у меня и нет. Таких, которые с Корнелем пройдут.
— Ничего, мне-то можно.
Антер смотрит на меня, слегка веду плечами, пытаюсь понять по его глазам, чего ожидать. Если заартачится, придётся устраивать очередную истерику, портить худо-бедно налаженные отношения и, возможно, полностью лишаться шанса попасть поближе к Главам. Но, судя по белым щекам, дома снова предстоит прокушенные губы залечивать.
Поднимается, чуть приспускает брюки, Корнель тянет пониже, я недовольно тяну повыше, Корнель бросает на меня проницательный взгляд:
— Тебе неприятно, что твоего раба рассматривают? Почему?
— Ну это… — развожу руками, — как если вы будете рассматривать, какие эротические игрушки я предпочитаю или чем пользуюсь в критические дни, — смущаюсь. Кажется, Корнель не ожидал такой откровенности, не то, чтобы покраснел, но во всяком случае ответ принял. Решает не настаивать.
— Вот Амира, — цокает языком, — надо же, что учудила. Черрадий у нас не в ходу, ядовитая гадость. Довёл, видимо.
Кто кого довёл. Изо всех сил сдерживаюсь, стараюсь улыбаться полегче. Антер молчит, однако возле нас появляется Немеза, кривится:
— Фу, отвратительно. А ведь можно же было сделать что-нибудь красивое!
— О! — обнаруживается сзади Олинка. — Надпись! — натыкается на строгий взгляд Корнеля, замолкает. Саиша что-то не видно, надеюсь хоть не в медкабине.
— Ладно, дорогая, покидаю тебя, а то гости уже заскучали, — поднимается хозяин вечера, Антер чуть шагает назад, пропуская. Ничего гости не заскучали, Олинкины подружки уже слетелись, тянут руки к надписи, Антер смотрит на меня мрачно. Выжидаю чуть-чуть, вот потому, родной, мой "циник" и настаивает на своём. А то не сдержусь ещё, поубиваю твоих обидчиков ненароком, задание завалю. Поднимаюсь недовольно:
