Келли Армстронг - Призрак
– От них… странно пахнет, мэм.
– Правда? – изумленно распахнула синие глаза женщина.
– А то нет, – сморщился ее брат. – И из них что-то течет. Ого! Джо, что ты такое везешь?
Не успела она ответить, как Сэмюэл подошел к первому кофру и попробовал откинуть защелку. Та оказалась на замке.
– Мэм? Вам придется открыть чемоданы.
Джолин уставилась на багажного контролера, не понимая ни слова.
Виктория? Что делать?
Она подождала, но подруга не ответила ей. Должно быть, обдумывала план. Контролер и Рики ждали, пока она отыщет в сумочке ключи.
Виктория?
– Мэм, мне нужны…
– Подождите, – огрызнулась она. – Я их ищу. Виктория? Отзовись, пожалуйста! Беда! Ничего.
Виктория!
Имя эхом отдавалось в ее пустой голове.
10
Трсайель перенес нас обратно в комнату Джаны, и я села в уголке, ожидая, пока они разберутся меж собой. Нет, я не про дуэль ангелов с мечами наперевес, хотя, пожалуй, на такое стоило бы посмотреть. Это была словесная драка… да собственно, и не драка даже.
Судя по всему, Трсайель заговорил с Джаной на ее родном языке, и она постепенно успокоилась, хотя дело скорее было не в словах, а в интонации. Голос Трсайеля звучал в двух регистрах. В первом регистре (должно быть, это был его настоящий голос) звук мог запросто остановить движение на улице. Услышав его, хотелось бросить все дела и сидеть, жадно, безостановочно внимая каждому слову. Впрочем, смысл слов ускользал, слишком увлекало звучание голоса.
Именно так он привлек мое внимание при встрече, и точно так же сейчас успокаивал Джану. Когда же ангел переключался в разговорный режим, то говорил более «естественно», в ритме и с интонациями, о которых мечтает каждый диджей, но они завораживали не настолько, чтобы не обращать внимания на смысл.
Наконец мой новый знакомый из вежливости перешел на английский. Он принялся объяснять суть моего задания, и с каждым его словом и взгляд, и разум Джаны все больше и больше прояснялись. Прищурившись, она обернулась ко мне.
– Вот это они отправили за ней? – фыркнула она. – И меня еще называют ненормальной.
Трсайель не дал мне огрызнуться.
– Судьбы знают, что делают.
– Нет, не знают. Она не справится.
– Может быть, но…
– Не справится. Никаких «может быть». Это задача для ангела, а она – не ангел.
– Пока нет.
– Пока нет что? – вмешалась я.
– Это ее инаугуруальное задание? – вскочила на ноги Джана. – Не может быть… Глупцы!
Трсайель попытался успокоить ее, но она так быстро кинулась на него, что я видела только неясные очертания. Трсайель не шелохнулся. Она остановилась на расстоянии дюйма от него и выпрямилась во весь рост. Хотя Джана едва доставала ему до груди, это не помешало ей обрушить на него потоки брани – по крайней мере мне так показалось, судя по тону, однако говорила она на родном языке. Трсайель пытался накрыть ее руку своей; она оттолкнула его и отошла к окну.
– Без дара она обречена, – обронила Джана. – Я не приму участия в ее гибели. Я отказываюсь.
Джана тяжело села на пол, подтянула колени к груди и уставилась в окно. Даже с другого конца комнаты я видела, как ее взгляд становится отсутствующим, а сознание отступает.
Трсайель коснулся моей руки, и мы телепортировались из комнаты Джаны.
Трсайель перенес меня не в вестибюль, а в некий зал ожидания, где одиноко стояли два белых кресла.
– Она права, – заявил он, усаживаясь. – Без дара у тебя ничего не выйдет.
– Какого дара?
Трсайель жестом пригласил меня сесть напротив, но я покачала головой и упрямо повторила:
– Какого дара?
– Ангельской силы. У чистокровок она всегда была. Остальные получают ее после вознесения. И Судьбы отлично знают, что тебе необходимо, но почему же… – Он умолк, задумчиво сдвинув брови.
– Ты про меч? Да, от меча я бы не отказалась.
– Нет, – слегка улыбнулся он. – Меч всего лишь инструмент. Его ты тоже получишь, когда вознесешься…
– Вознесусь?
– Да. Сам дар – это умение, талант. Он требуется ангелам не на каждом задании, но очевидно, Джана считает, что тебе он понадобится, и пока ты его не получишь, она не станет с тобой разговаривать. А ты не получишь его, пока не вознесешься, а вознесешься, только выполнив инаугуральное задание.
– «Выполнив задание»? Я что, сдаю экзамен на звание ангела?
– Это не звание, и на него не сдают экзаменов. Для этого избирает, и если тебя избрали, то надо выполнить инаугуральное задание. Твое задание – найти никсу.
– Я обещание выполняю, а не экзамены сдаю. Пару лет назад Судьбы сделали мне одолжение, крупное одолжение, и таким образом я возвращаю долг.
– Тогда я, должно быть, ошибся.
По его тону нетрудно было понять, что он ни на секунду не усомнился в собственном предположении, но спорить я не стала. Судьбы разъяснят все сами. Может быть, его намеренно ввели в заблуждение, предполагая, что Трсайель скорее захочет помочь будущему собрату-ангелу, чем простому наемнику.
– Вернемся к дару, – сказала я. – Что это такое? Может…
– Понял! – он выпрямился в кресле. – Твой отец – Балам?
– Говорят.
– Понятно, как Судьбы надеются обойти проблему. – Ангел поморщился. – Во всяком случае, я так думаю. – Еще одна гримаса, и он вскочил на ноги. – Проверим мою теорию.
Трсайель схватил меня за руку, и комната исчезла.
Мы очутились в длинном сером коридоре, пропахшем потом и аммиаком. Юноша в оранжевом комбинезоне мыл полы, небрежно размазывая по поверхности воду и грязную мыльную пену. Очевидно, чистота его не интересовала. Дверь в конце коридора распахнулась, вошли два охранника, шлепая ботинками по мокрому бетону. Молодой человек покрепче ухватил швабру, усердно демонстрируя старательность и прилагаемые усилия, насвистывая для полноты картины.
– Что это за дар? – спросила я Трсайеля.
– Надеюсь, увидишь.
Он провел меня через ту же дверь, которой воспользовались охранники. За дверью оказался стандартный тюремный блок, по периметру которого в два этажа шли ряды тюремных камер.
– Намекнул бы – предложила я.
– Если я скажу, то пропадет эффект неожиданности, – ответил Трсайель, не останавливаясь.
– Ага.
Не глядя по сторонам, мы прошли сквозь две пары бронированных дверей и вышли в длинный коридор. Вокруг царила странная тишина и ощутимо похолодало, словно мы попали в специальное хранилище библиотеки. Впрочем, в библиотеке всегда слышны какие-то звуки: сдержанное покашливание, шелест страниц, поскрипывание стульев. Здесь не было слышно ничего. Казалось, сама жизнь застыла и ждет, затаив дыхание.
В конце коридора раздались негромкие звуки: звон посуды, невнятные ругательства и шарканье ног по бетону. Потом донесся голос: мольба, всхлипы, молитва.
