С Алесько - Первое звено
— Сегодня будем на месте, — услышала в ответ, в очередной раз поинтересовавшись, не пора ли останавливаться на ночь.
— Чего ж ты раньше молчал? Я все про ночевку спрашиваю…
— Во-первых, не был твердо уверен. А во-вторых, что бы это изменило? Ты стала б донимать вопросом, далеко ли еще.
Я нахмурилась и промолчала. В последнее время мне доставляло удовольствие, когда избранный так или иначе выказывал внимание или даже почтительность. Подавал руку, помогая забраться в повозку или, наоборот, спуститься на землю, заботливо спрашивал, что бы я хотела на обед (конечно, только в тех случаях, когда он мог приготовить что-то на выбор), как я спала и тому подобное. Любая ирония в мой адрес, равно как и критические высказывания, пусть и очень мягкие по форме, едва ли не раздражали. Это удивляло, ибо в прежней жизни я не страдала ни чувством собственного величия, ни комплексом неполноценности. Может, характер начал портиться из-за попадания в другой мир?
Я углубилась в воспоминания, стараясь разобраться в собственном поведении чуть ли не с момента пробуждения в приснопамятном Южном парке, и не заметила, как местность изменилась. Асфальтовую дорогу сменила грунтовка, по обе стороны которой росли раскидистые деревья. Их переплетающиеся вверху кроны создавали тенистый тоннель. За деревьями виднелись открытые пространства, справа ровные, слева холмистые. На склоне одного из холмов паслось небольшое стадо.
— Коровы выглядят как-то странно, — пробормотал Алехо, разглядывая животных.
— В чем странность?
— Когда я был здесь в последний раз, года три назад, в хозяйстве держали одну породу скота, черного окраса. И были довольны ею. А сейчас там бродят какие-то рыжие, мелкие, кудлатые и с рогами.
— А черные были безрогие?
— Да. С тех пор, как двести лет назад запретили бычьи бои, рога перестали быть функциональной частью тела, и генетики быстро от них избавились.
— Ох, Алехо, в какое же унылое местечко превратился ваш мир в последние столетия! Может быть, Создатель решил вернуть его в первоначальный вид целиком, не забывая о рогатых бодливых коровах?
Дуал привычно согласился и тронул поводья, заставляя лошадь двигаться быстрее.
— Когда ты научишь меня править повозкой?
— Ну, когда-нибудь. У нас сейчас будут другие дела, не до поездок. Да и зачем тебе? Мы же вместе, я и стану править.
Вот так он отвечал почти на все просьбы научить тому или иному. Разве что ни разу не сказал прямо, мол, не женское дело, но мысль эта сквозила в каждом отказе и бесила меня невероятно. В первые пару дней. Потом я вошла во вкус и стала все более беззастенчиво помыкать парнем.
В конце грунтовой дороги, которая превратилась в подъездную аллею, показался дом. Двухэтажный, каменный, с плоской крышей, ограниченной невысоким парапетом. Две башенки по углам покрыты рыжей черепицей, одна чуть ли не доверху заплетена какой-то буйно цветущей лианой.
Жилище обещало уют снаружи, поэтому я не удивилась, почувствовав себя дома, стоило переступить порог и оказаться в просторной, полутемной из-за почти сомкнутых жалюзей гостиной, уставленной старинной мебелью. Огромный камин, шкуры на полу, полки с книгами, диван и кресла, приятный запах кожи, дерева, каких-то трав… В доме оказалось все необходимое для жизни, включая немалые запасы постельного белья. Даже женская одежда, навскидку подходившая мне по размеру, правда, здорово напоминавшая наряды начала XX века. А еще были выкройки, швейная машинка, нитки, ткани. И действующие холодильник, стиральная машина, водопровод и канализация. В вечер приезда, пока избранный разгружал повозку, я слонялась из одного помещения в другое, щелкала выключателями, поворачивала краны, дергала за ручки, опасаясь, что все испарится у меня под руками. Но нет, вещи оставались на месте и, более того, работали!
— Откуда здесь электричество? — спросила у Алехо.
— В море неподалеку от берега стоит современный ветряк. А еще на берегу есть линия из пяти небольших, старинных. Насколько мне известно, их давно не использовали, но поддерживали в рабочем состоянии как раз на такой случай. Если новый исчезнет, я запущу маленькие. Их вполне хватит, чтобы обеспечивать хозяйство.
— А вдруг завтра утром исчезнет все, включая крышу над головой?
— Не думаю.
— Что же это, райский дом? Вместо райского сада? Или что тут у вас было изначально, до грехопадения?
— Лес.
— И людей из него в конце концов попросили? Скорее всего, не очень вежливо.
— Да, выгнали, но нам не обязательно повторять их ошибки. Тебе не следует ловить рыбу в запретном пруду. А мне не нужно ее есть, как бы соблазнительно не пахла уха, — усмехнулся. — Море рядом, я там такого поймаю!
Море действительно оказалось рядом, минутах в двадцати ходьбы. Берег был высокий, обрывистый, в одном месте вдавался в воду вытянутым треугольником мыса, его оконечность терялась в волнах острой гребенкой голых скал. Пять невысоких серых ветряков антикварного вида стояли в ряд метрах в ста от края обрыва. На мелководье возвышалась мощная белая колонна современной ветряной турбины. Она не исчезла ни следующим утром, ни через неделю.
На месте оставалось все, что мы нашли по приезде, в том числе лодки и причал, который располагался в небольшой закрытой бухте к югу от скалистого участка побережья. Там берег понижался и превращался в пляж со светло-оранжевым песком.
Кое-что все же изменилось. Алехо поведал, что раньше в хозяйстве имелось большое помещение современной постройки с соответствующим оборудованием для молочных коров, но уже на подъезде к дому на его месте обнаружился зеленый луг. Не увидели мы и жилого корпуса, построенного после смерти Родригеса. В нем разместились члены общины, когда в доме пророка решено было сделать что-то вроде музея. Расположенные в обширных подвалах особняка кладовые уцелели, возможно, потому что были старинными, хотя и оборудованными холодильными установками. Там хранились запасы сыров, копченостей и вин здешнего производства, равно как и множество других продуктов. Ни голод, ни скудный рацион нам определенно не грозили.
Не грозил нам (вернее, мне) и информационный голод. Все книги, что стояли на полках в гостиной и немаленьком кабинете не утратили ни буковки, возможно, потому что были изданы до эпохи Разделения. Среди них преобладала специальная литература, которая наверняка пригодится в будущем (а справочники по съедобным и лекарственным растениям — уже сейчас), но имелись и художественные произведения, и альбомы по искусству, и детские книжки.
Рядом с домом находился плодовый сад, в котором стояли несколько ульев, и небольшой огород. Правда, по уверениям Алехо, садово-огородные культуры преобразились, как и коровы. Дичками они не стали, но явно отличались от сортов, полученных с помощью генной инженерии. Мне трудно было судить об этом, ведь растения были совершенно незнакомы, как по виду, так чаще всего и по вкусу. Избранному пришлось обучить меня хоть чему-то, а именно названиям и назначению культурных растений. Попутно выяснилось, что парень не имеет ничего против моей активности в доме и на кухне (кто бы удивлялся!). Готовку он не забросил, зато с радостью доверил мне сомнительную честь мытья грязной посуды и уборки рабочих поверхностей. Я все чаще подумывала, не составить ли график дежурств: готовить по очереди, но и прибирать за собой.
