Светлая ведьма для Темного ректора (СИ) - Адриана Дари
Я вздыхаю и благодарно сжимаю в ответ ее руку.
– Но я должна сказать, что господин Силейн не сердцеед, – качает головой леди Корнуэлл и переключается на Аллана: – Ну что же, молодой человек. Тогда передаю тебя маме, а сама пойду спать. Посоревнуемся, кто заснет раньше?
– Я засну! Нам идти ближе! – с восторгом отвечает сын и тянет меня к выходу.
Засыпает он действительно быстро, хотя до самого последнего мгновения рассказывает мне о том, как кормил пегасов и как конюх предложил ему все время приходить помогать. Наверное, это действительно хорошая идея. И Аллан будет занят, и научится обращаться с животными. Кто знает, что ему уготовила судьба.
Я сначала долго умываюсь, пытаясь понять, что на меня находит вблизи ректора. А потом пару часов беспокойно ворочаюсь в кровати. Рейнард считает, что ему все позволено. И из-за этого по академии все больше расползаются неприятные слухи.
Мне пора уже сказать ему, что со мной нельзя так обращаться. В конце концов, когда-то эти сплетни могут коснуться и Аллана. А этого я допустить не могла.
Полная решимости высказать всё ректору, я заснула и утром зашла в его кабинет. Он поднял на меня немного усталый взгляд и откинулся на спинку.
– Доброго утра, мисс Антис. Говорите, – казалось, он прочитал мои мысли до того, как я вообще заикнулась о чем-то. – Не удивляйтесь, вы когда нервничаете и что-то хотите рассказать, всегда юбку мнете.
В голове сразу мелькнула картинка, как мы стояли перед его роковым отъездом. Я вот так же мяла юбку, а он ласково накрыл своей рукой мою и прошептал что-то успокаивающее. Я тогда хотела рассказать ему о брате, но так и не решилась.
– Профессор Силейн, – отпустив юбку и потерев ладонью об ладонь, сказала я. – Я требую от вас соблюдения субординации. Вы – ректор, я – ваша помощница. Вы – научный руководитель, я – аспирантка. Для всего этого у нас есть четкие рамки общения. Мне важно, чтобы обо мне не складывалось искаженного мнения.
Ректор недовольно хмыкнул и дернул уголком рта.
– А разве о вас уже не сложено определенное впечатление?
– Быть одинокой женщиной с ребенком – тяжело, – я поднимаю подбородок. – Но я уже привыкла к этому и не один год успешно сама воспитывала Аллана, не впуская в свою жизнь посторонних мужчин. И хотела бы, чтобы так и продолжалось.
Ректор напрягается и облокачивается на стол, глядя на меня исподлобья.
– Может быть, не надо было сначала впускать в свою жизнь посторонних мужчин? – в голосе Темного четко слышится раздраженный рык.
– Это уже вас не касается, профессор Силейн, – отрезаю я. – И прошу соблюдать нормы общения начальник-подчиненная.
– А если нет? – он не выдерживает и встает, нависая над столом.
– Я пойду к вашей жене и расскажу ей о вашем поведении.
Последнюю фразу выпаливаю на одном дыхании, понимая, что вряд ли на самом деле решусь на это. Но попробовать стоит.
Ответом мне служит рычание ректора и приказ приступать к работе. Я облегченно выдыхаю и иду за стол.
Первая половина дня проходит в спокойной, размеренной рутине, бумагах и составлении планов. Рейнард сначала грозовой тучей сидит и периодически посматривает на меня, а потом ссылается на какие-то дела и уходит в город.
За обедом я собираю кучу любопытствующих взглядов и шлейф из шепотков за моей спиной. Искренне недоумевая, я забиваюсь в самый дальний угол и стараюсь быть незаметной. Но то и дело до меня долетает произнесенное вслух мое имя или возмущенное “как так можно”.
Стараюсь игнорировать, но кусок в горло не лезет. Так и хочется подойти и в лоб спросить, что можно-то? Не думаю, что няня что-то рассказала о вчерашней сцене. Мисс Пуфти что-то напридумывала? Приплела туда услышанное в кабинете и додуманное?
Возвращаюсь в кабинет через библиотеки, где беру пару книг, в которых описаны компоненты тех смесей, которые мне вчера дал ректор. Если его не будет, я полистаю книги и, быть может, найду что-то полезное, с чего могла бы начать работу.
В приемной пусто, а из окна доносится приятный щебет птиц. Я открываю дверь к ректору, рассчитывая, что он все еще “где-то по делам”. Но нет.
Он сидит за столом, положив на него ноги, и читает газету. Сначала не понимаю, что такое в ней привлекло мое внимание. А потом понимаю. Заголовок гласит: “Самые дорогие содержанки города”, а под ним – несколько изображений. Одно из них – мое.
Глава 27. Самообладание
Первый порыв – броситься прочь, туда, где меня никто не найдет. Спрятаться. Сделать вид, что это не со мной. Но мне нельзя, потому что я не одна, от меня зависит Аллан.
Делаю вид, что не увидела ничего необычного.
– Профессор Силейн, я сделала всю работу, запланированную на сегодня, – говорю я. – Если я вам не нужна, я хотела бы пойти в лабораторию поработать с книгами. Мне нужно изучить информацию об ингредиентах по новым рецептам, которые вы вчера мне дали.
Произношу слова, а в груди растекается ледяной холод. Голос срывается в хрип, во рту и горле пересыхает от волнения. Глаза невольно всматриваются в текст, но я запрещаю себе читать всю эту грязь.
Рейнард медленно опускает газету, и я сталкиваюсь со взглядом дракона. Ярким, желтым, горящим яростью. Отшатываюсь, а на кончиках пальцев неосознанно концентрируется свет. Но я не направляю его на ректора – в нем у меня уже есть уверенность.
– Вы мне всегда нужны, – с едва заметным рыком отвечает Рейнард. – Только вот мне кажется, кому-то еще вы спокойно спать не даете.
Сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Намекает на то, что я скрашиваю чью-то ночь за деньги?
– Что вы имеете в виду? – прищурившись цежу я.
Он уже не раз прошелся по моей репутации. Что ж, теперь он подтвердил свои слова. Но выслушивать от него это снова и снова я не намерена. Но он умудряется удивить меня своими словами:
– Что кто-то подписал себе смертный приговор.
Ректор сворачивает газету статьей внутрь, сжимает в руке и, сверкая глазами, направляется к двери.
– Стойте! – я ловлю его за рукав. – Ваши глаза!
Он останавливается и озадаченно смотрит на мою хватку. Закрывает глаза, а когда открывает, то уже приходит в норму. Его немного шершавая ладонь ложится на мои пальцы и очень аккуратно снимает их. Большим пальцем он, едва касаясь, проводит по тыльной стороне моей кисти:
– Ты не должна была это видеть, – все еще недовольно, но уже значительно мягче. – Иди в библиотеку, а потом сразу после этого к сыну. Боюсь,
