Не смей меня целовать - Дарья Михайловна Сорокина
— Теоретически, да. Но это очень редкое явление.
— А как понять, что ты запечалился на расстоянии?
Прикрыл глаза, вспоминая то ускользающее, но такое прекрасное чувство.
— Это похоже на предутренний сон, Аня. Ты грезишь чем-то и сердце твоё рвётся остаться в этой приятной дрёме, но ты очень быстро просыпаешься в своей комнате и тщетно пытаешься ухватиться за остатки картинок. Они расползаются, теряются и ускользают навсегда. И тебе сладко и одновременно больно.
— Сон? Я могла видеть его во сне?
Её голос и сквозящая в нём надежда с размаху ударили меня в грудь. Я вспомнил себя и свои пробуждения, и ту же сводящую с ума надежду. Нет… Аня не могла!
— Что ты видела?
— Ничего, я просто спросила.
Взгляд прячет. Врёт! А я-то? Ревную, боюсь за неё, заочно ненавижу того мерзавца, что лепесток ей в волосы вплёл.
— Аня, правду!
— Я и говорю правду. Отпусти меня!
Только сейчас понял, что плечи ей до боли сжимаю, а на глазах у моей подопечной слёзы. Как испортить всё за несколько минут? Спросите меня как, и я научу. Рассказал душещипательную историю своей болезни, а теперь как придурок трясусь от ревности. С чего бы?
Разжал руки, Аня тут же спрыгнула на пол и рванула к двери. Но, сделав всего несколько шагов, зашипела и привалилась к стене.
— Чёртовы сандали!.. Как же я тебя ненавижу, Тео. Сложно было забрать мои кроссовки? И джинсы, а ещё трусы нормальные, и футболку… На ней котики…
— Которые котируются, ага, я помню. Дай, взгляну, что с ногами, — взял её на руки и усадил обратно, стараясь не смотреть в глаза, где не было злости, а только отчаяние, тоже слишком хорошо мне знакомое.
Аня
Они тут все из ума выжили? Умирать, потому что умирает твоя пара, что это за чудовищный закон природы? А если я действительно выберу не глядя какого-нибудь законченного экстремала, каждый день ходящего по лезвию ножа, и даже знать об этом не буду? Надо бежать из этого мира. Срочно отучиться, избавиться от опеки Тео, отыскать другого странника и попросить отвести домой, но для начала найти трусы, штаны и нормальную обувь…
Черноглазая морда тем временем осторожно ослабил застёжки на сандалиях и издал какой-то цокающий звук.
— Что там? — спросила своего наставника поневоле. Даже смотреть не хочу на ноги, уверена, там кровавое месиво.
— Надо промыть, — только и выдал извращенец и потащил меня к той самой маленькой двери.
За ней оказалась ещё одна жилая комната с кроватью, комодом и письменным столом.
— Ты знал, что тут вторая спальня?
— Конечно, знал. Я учился в этой академии. Ты реально подумала, что нас заставят делить одну кровать?
У него даже силы посмеиваться и издеваться находятся. Он точно смертельно болен?
Ещё одна дверь — ванная с туалетом. Тео усадил меня на широкую часть бортика и включил воду, долго настраивая температуру обычными вентилями. Оставшись доволен, снял лейку душа с держателя.
— Я сама могу.
Очередной многозначительный взгляд двух чёрных бездн. Любит он в гляделки играть.
Смирилась и позволила ему смыть с ног пыль и засохшую кровь от мозолей. И когда я так успела?
— Почему не говорила, что тебе больно? Глупая отважная мышка.
— А что бы ты изменил?
— Носил бы весь день на руках.
— Чтобы все в академии решили, что мы пара и спим в одной кровати.
— Они и так это подумают. Забыла, что у нас с тобой есть один меховой сводник? Он уже по кампусу скачет и слухи распускает.
— Всего лишь слухи?
Мы оба повернулись на дверь, где, скрестив маленькие лапки на груди, стоял Шорох.
— Если это слухи, то какого чёрта, на кровати лежат Анины трусы, а у тебя Тео расстёгнуты штаны и ремень?
Тео проигнорировал выпад своего друга, а вот меня бросило жар от одной только мысли, чем мы тут занимались несколько минут назад, и во что это могло вылиться. Неловкость момента зашкаливала, и мне безумно захотелось срочно забиться под плинтус, предварительно поцеловав своего извращенца и превратившись в таракана.
— Ты его просто поцеловать хочешь, Аня, а не для превращения в таракана. Да что с вами обоими нет так? Очень долго притираетесь.
— Он мысли читает, — теперь в этом точно нет сомнений. Если раньше я ещё принимала это за совпадение, то теперь уверена, Шорох мелкий телепат!
— Таракан? Что за желания такие у тебя? — хмыкнул Тео.
— Скажи, чтобы он перестал мне в голову лазить!
С тем, что оба засранца видели меня без одежды, я уже как-то примирилась, но мысли! Это уж слишком!
— Я бы и рад, Аня. Только ты орёшь так, что за несколько этажей слышно. Научи её закрываться от ментальных, Тео, а то ваша личная жизнь станет достоянием общественности и без моей помощи. Я тут не единственный, кто может в голову влезть.
— Сегодня же, — пообещала черноглаза морда и снова подхватила меня на руки. Я, не задумываясь, обняла его за шею, чтобы не свалиться, и очень расстроилась, когда очутилась на кровати. С удовольствием бы провела в тёплых объятьях ещё немного.
— Ей нравится, когда ты к ней прикасаешься, — выдала мои желания шиншилла, и Тео тут же наградил меня самодовольной улыбкой.
— Шорох!
— Думай тише, это важно! — наставлял Шор.
Как же бесит его назидательный тон!
— Боги, что у неё с ногами?
Тут и я не выдержала и посмотрела. Но лучше бы не делала этого. Мозоли были везде, где стоп касались ремешки, и повреждённую кожу ужасно щипало. Если ничего не предпринять, запросто могу получить заражение.
— Давай лечи её, умник!
Шорох прыгнул мне на колени и пристально уставился в лицо своими чёрными глазками. Это продолжалось уже большие минуты, но облегчения мои ноги не испытывали.
— Я не могу… — озадаченно изрекла Шиншилла.
— Что значит, не можешь? — Тео явно терял терпение.
— На неё поставили защиту от внушения, я никак не могу пробиться.
— Когда?! Мы глаз с неё не спускали, и ещё вчера она поддавалась внушению. Пробуй лучше.
— Тео, пожалуйста, успокойся. Я, правда, не могу ничего сделать. Это то же самое, что мешает тебя вылечить, а мне стать человеком.
О чём они говорят? Почему извращенец так нервничает, а Шорох смотрит на меня, словно прямо сейчас помру?
— В каком смысле то же самое? — потерянным голосом спросил мой куратор. Лучше бы злился, пугает меня до ужаса своим отчаянием.
— На ней блок схожей природы, что на тебе и мне. Тео нас троих проклял один и тот
