Холодное сердце (СИ) - Цвейг
Приняв максимально невозмутимый вид, она подошла к первой попавшейся паре слизеринцев, среди которых оказался тот самый Лекс Роули, еще утром планировавший оттяпать у ее однокурсника пару пальцев.
— Простите, что мешаю вашему общению, но вы не видели Малфоя? — отстраненно поинтересовалась Гермиона, слегка вздернув подбородок.
Но ответа не последовало. Вместо этого слизеринцы с выражением максимального отвращения на лицах принялись осматривать ее с головы до ног, словно кучу смердящего мусора, оставленного посреди главной площади одним из местных жителей. Вскоре к этим двоим присоединились еще несколько студентов их факультета, до этого момента стоявшие позади.
— Я могу повторить вопрос еще раз, если вы не расслышали.
Лекс Роули оскалился, подобно изголодавшемуся по свежей крови зверю, и сделал шаг вперед, наверняка предполагая, что Гермиона в то же мгновение отступит. Но она даже не шелохнулась, продолжая смирять своего оппонента не менее пронзительно-холодным взглядом.
— А с чего нам вообще хоть что-то тебе рассказывать?
— С того, что, в случае сокрытия информации, которая может помочь в поисках пропавшего студента, я оштрафую Слизерин на несколько десятков очков и назначу каждому из вас такое количество отработок, что придется закрывать их вплоть до конца учебного года.
Ее поведение явно сбило с Роули спесь, потому что уже в следующее мгновение он раздраженно закатил глаза, но все же заговорил:
— В последний раз я видел его примерно два часа назад. Какая-то мелюзга с вашего факультета подбежала к Малфою с просьбой помочь найти их друга, который ушел посмотреть что-то на северной окраине деревни и не вернулся. Это все, что мне известно.
Гермиона неосознанно покосилась в сторону теперь уже нормально ведущего себя мальчика, с которым столкнулась несколько часов назад. Кажется, тогда он направлялся как раз-таки на север. К тому же, не считая его, в Хогсмид отправились лишь двое студентов третьего курса, но и те сейчас стояли на главной площади. Значит, пропавший гриффиндорец все же объявился, чего нельзя было сказать об отправившемся на его поиски Малфое.
Хорошо ощутимая тревога вновь наполнила грудную клетку Гермионы, вдавливая сердце в ребра.
«Только бы с ним ничего не случилось», — со скоростью света пронеслось в ее мыслях.
— Хорошо, спасибо за информацию.
Гермиона развернулась на месте и быстрым шагом направилась по дороге, ведущей на север. Мысли в голове напрочь перекрывал оглушительный грохот пульса в ушах. Но кое-что она все же смогла услышать, причем весьма отчетливо.
— Долбаная грязнокровка, — проворчал один из оставшихся позади слизеринцев, но, как оказалось, недостаточно тихо, чтобы его слова не дошли до ушей оскорбленной девушки.
Гермиона остановилась и поджала губы. Что-то внутри нее болезненно натянулось, после чего рухнуло вниз, унося с собой последние крупицы самообладания.
— Минус тридцать очков Слизерину за недостойное поведение по отношению к старосте школы, — не оборачиваясь выкрикнула она и возобновила движение.
Быть может, в следующий раз они еще дважды подумают, прежде чем решат пустить в ход излюбленное оскорбление. Конечно, потеря очков вряд ли хоть сколько-нибудь волнует слизеринцев в этом году, но, по крайней мере, теперь они знают, что жертва не будет вечно мириться с нападками в свой адрес.
Главная площадь давно осталась позади. Гермиона осматривала каждый закоулок, встречающийся на пути, но Малфоя ни в одном из них не было. Из раза в раз ее одолевали все более неоднозначные чувства: с одной стороны, это было отчаяние, ведь до окраины деревни оставалось всего ничего, а поиски так и не дали никаких результатов, с другой стороны, это было облегчение, ведь она не нашла бездыханное тело Малфоя, плашмя лежащее в грязной луже.
Может, они случайно разминулись, и она напрасно переживает. Наверняка он уже стоит на главной площади, проклиная непутевых гриффиндорцев, заставивших его бродить по Хогсмиду в поисках их друга, который чудесным образом нашелся без чьей-либо помощи.
Гермиона зябко вздрогнула, когда сильный порыв ветер настиг ее со спины. Солнце практически скрылось за горизонтом, и теперь ни о какой теплой погоде и речи быть не могло. Легкая куртка уж точно была не тем, что следовало надевать, отправляясь на прогулку промозглым сентябрьским вечером.
Гермиона остановилась возле последнего дома и огляделась вокруг. Дальше дорога устремлялась в горы, но навряд ли Малфой отправился бы туда, не предупредив при этом хоть кого-нибудь.
— Люмос.
Она мельком заглянула в темный переулок и уже собиралась возвращаться обратно, потерпев очередную неудачу, как вдруг ее внимание привлек какой-то странный предмет, большая часть которого скрывалась за стоящим рядом домом. По мере того, как Гермиона приближалась к находке, та все больше принимала очертания мужского ботинка.
— Господи… — тихо всхлипнула она, роняя из руки палочку. Волшебное древко с характерным звуком отскочило от каменной поверхности и упало в нескольких дюймах от злосчастного ботинка, — Господи! — на этот раз уже вскрикнула она.
Прямо перед ее ногами в бессознательном состоянии лежал Малфой. Кожа его была еще бледнее обычного, а грудная клетка не поднималась, что наталкивало на тревожные мысли.
Недолго думая, Гермиона упала на колени перед его телом и попыталась нащупать пульс. Несколько слабых ударов коснулись кончиков ее пальцев, давая надежду на то, что еще не все потеряно. Во всяком случае, если бы Малфой пал жертвой убивающего проклятия, то сердце в его груди замерло бы в то же мгновение.
«Вдох, выдох, вдох, выдох. Ну же, соберись», — приказала она себе.
— Малфой, — взмолилась Гермиона, обхватывая его лицо ладонями.
Молчание.
Даже несколько легких похлопываний по щекам не привели его в чувство. До этого момента в глубине души еще была слабая надежда на то, что всему виной обычный обморок.
Гермиона подняла волшебную палочку с горящим на конце огоньком Люмоса и принялась досконально изучать тело слизеринца, стараясь найти хоть какое-то повреждение, которое могло бы пролить свет на ситуацию. Она аккуратно водила ладонью по ткани его рубашки, как вдруг почувствовала влагу.
Ее сердце пропустило несколько ударов.
Поднеся дрожащую руку поближе к свету, Гермиона не смогла сдержать очередной всхлип отчаяния.
Кровь. На ее коже была его кровь.
Испачканной ладонью Гермиона стерла со щеки несколько влажных дорожек от
