Лидия. Головная боль академии. Книга 2 - Натали Лавру
— Ну, хорошо, — злобно прорычали мне. — Ни одна эльфийка не станет разговаривать так, как ты. Хочешь сказать, это мой мозг переводит эльфийский на оросский? Я огорчу тебя: эльфийского я не знаю! А может, чистокровная эльфийка знает язык другой страны без акцента? Трижды «ха»!
Чёрт. Это я дала маху, да. Признаю.
«Всё тайное становится явным», — произнесла я по-эльфийски и тяжко вздохнула.
— Ну, допустим, я не чистокровная эльфийка, и оросский мой родной язык, — призналась, наконец.
— И ты живёшь не в Эльфийской империи?
— И никогда не жила.
— Бред! Это моё подсознание пытается выкрутиться.
Да заколебал ты!
— Что ж, раз ты не в состоянии отличить галлюцинации от настоящей меня, вот и оставайся один в своём грёбанном подземелье, хамло! — с этими словами я ушла из сна. Если бы была дверь, я хлопнула бы ею так громко, насколько это возможно.
* * *
Интуиция сулила мне проблемы, но напрасно я грешила на голых парней.
Что называется, пипец пришёл откуда не ждали, а именно вошёл в дверь.
В сторону загадки! Начну с начала: нелёгкая принесла меня в душевую для преподавателей. Не спешите меня осуждать! Мне тоже осточертело мыться холодянкой, так что я решила повторить подвиг Лессара. Нас, адептов, руководство академии вообще за людей не считает. Морозит холодом, хамит вот…
А обида, как известно, смывается только тёплой водой.
Передо мной предстали две двери со значком душа: серая и синяя. Я задумалась: «серая мышь» или «синий чулок»? Ни то, ни то мне не близко, но серая дверь больше похожа на женскую душевую. А я ведь не камикадзе лезть к мужикам. Не очень-то, знаете ли, горю желанием встретиться лицом к лицу с голеньким и мокреньким профессором Фенеком или Бартоломью де Уолшем. Конечно, я буду в мантии-невидимке, но всё равно стрёмно.
Час «икс» настал.
Я в сексуальном шёлковом халатике на голое тело, резиновых тапочках, мантии сверху, с полотенцем и шампунем в руках пробралась в душевую с серой дверью.
Везение сопутствовало мне, потому что внутри никого не было. Время-то позднее, правильные мальчики и девочки уже спят в кроватках.
В преподавательском крыле мне понравилось больше, чем у нас в общаге: двери в коридоре понатыканы реже и отличаются друг от друга отделкой и декором, а значит, и комнаты здесь не такие тесные, как у адептов. В остальном та же петрушка: серые стены и пол, только потолок белый.
Душевая порадовала бледно-голубой прямоугольной плиткой и… горячей водой!
— Ка-а-айф! — простонала я, подставив спину упругим струям.
Для подстраховки я оставила в коридоре невидимую Розочку. Если кто-то пойдёт, она сообщит. Всё же в душевой кабинки без дверц, разделенные перегородками.
К счастью, банные процедуры я завершила в спокойном темпе, но, стоило шагнуть к висящим на крючке вещам, как в моей голове раздалось: «Идут. Быстро».
Я рывком надела халат, не запахивая его (не было времени), и скрылась под мантией, не найдя ничего лучше, чем спрятаться в крайнюю кабинку.
Зря.
О том, что кто-то вошёл, я узнала по тихому скрипу входной двери и до боли в сердце знакомому «Хм!», когда некто остановился напротив кабинки, в которой я только что мылась.
И тут меня осенило: я оставила на полочке в кабинке свой шампунь!
А-а-а!!!
Поджилки затряслись. Я уже знала, кого увижу сейчас.
Эдриан Дарс в белой майке-алкоголичке и свободных домашних штанах предстал пред мои очи. Этакий ходячий небрежно-прекрасный секс-символ. Ар-р-р!
Увы, набухшее в животе возбуждение снова уступило место страху, потому что…
Он сразу же обнаружил меня!
Как, чёрт возьми? Ну, твою ж налево, а! Для кого, скажите на милость, изобреталась эта мантия? В смысле, от кого…
Меня схватили за шкирку, как котёнка, и рванули вон из кабинки.
Я уже говорила, что терпеть не могу слово «вдруг»?
Так вот, вдруг дверь скрипнула снова, и в душевой разом кончилось место.
«Хрш-хрш-хрш-ш-ш-ш!» — зашипела моя бархатная Розочка, угрожающе подняв верхние лапы.
Первая мимолётная мысль была: «Защитница моя ненаглядная!»
Вторая: «Берегись!» — завизжала я так, что зазвенели стены.
Третья, когда ректор, задвинув меня себе за спину, запустил в паучиху смертельным боевым заклинанием: «Не-е-е-ет!»
* * *
Лидия
Когда заклинание врезалось в Розочку, я думала, что умру на месте.
Ректор развернулся ко мне лицом, схватил и повалил на пол, накрывая собой. И вовремя…
Жахнуло так, что нас швырнуло головами о стену, а сверху присыпало колотой керамической плиткой. Где-то в кабинках фонтаном полилась вода. В общем, приложило нас конкретно. Не до потери сознания, конечно, но сотрясение мы оба определённо заработали.
И всё же куда сильнее была боль душевная — от осознания, что я потеряла мою прекрасную Розочку.
— Пустите! Пустите же меня! Что вы с ней сделали?! — я пыталась выползти из-под массивного тела, лежащего на мне. На почти голой мне! Но это сейчас утратило для меня значение.
— Это была тварь Хаоса, адептка.
— Это мой фамильяр!
Наконец, в моём поле зрения появилось хоть что-то кроме груди ректора.
— Что? — прозвучало глухо.
Я не ответила. Все стены были в чёрной копоти и слизи. От Розочки не осталось ничего.
О нет…
Рыдания прорвались наружу, и мне уже было всё равно, как я выгляжу в глазах предназначенного для меня мужчины.
Поднявшись на ноги, я поскользнулась, так как резиновые тапочки от взрывной волны разлетелись в разные стороны, да и саму меня штормило.
— Адептка, объяснитесь!
— Она меня защищала! Меня! От вас! — выпалила я, обречённо глядя на него с пола, затем вернулась к поиску тапок.
После я поднялась, запахнула полы халата и мантии под озверевшим взглядом господина Дарса, и… уйти мне не дали.
— Стоять!
Терпеть не могу, когда мной командуют, да ещё и перехватывают за талию.
— Чёрт бы вас побрал! — взвизгнула я, брыкаясь и окончательно теряя самообладание.
Вдруг в душевой стало ещё темнее, а моего мучителя основательно так тюкнули по голове. Основательно — потому что он свалился без сознания.
Я посмотрела на своего избавителя…
— Розочка-а-а! Жива-а-ая! Ы-ы-ы! — завыла я свою волчью песню и прыгнула в объятия к любимой защитнице, как бы невзначай запнувшись о лежащего в луже жижи и сажи ректора. — Как ты выжила?
«Сильная», — был короткий ответ.
— Я чуть с ума не сошла… Будто душу вышибли, — поделилась переживаниями и поняла, что снова становлюсь прежней собой.
Глянула под ноги — прекрасная картина: мужчина, предназначенный мне судьбой, лежит у моих ног, весь такой мужественный и
