Хозяйка графских развалин (СИ) - Черная Мстислава

— Слёзы солнца, переданные до разрыва, должны быть восполнены во что бы то ни стало.

— Господыня Имили Оти, если наша ветвь окончательно загнётся, то с приобретением слёз, осмелюсь предположить, у вас будут серьёзные трудности.

— Что вы имеете в виду, леди?

— Я приложу все усилия, чтобы добыть для вас слёзы, господыня Имили Оти, но прямо сейчас мы на грани выживания. Нам необходимо продовольствие, топливо и тёплая одежда. Как показала история, без поддержки основной ветви потомки изгнанницы Эрис подошли к черте гибели и только вы можете предотвратить неизбежное.

Я утрирую.

Где-то там, в туманных перспективах, маячит приданое. Наверняка, если подумать, найдутся и другие варианты.

Но на размышления нужно время, а кушать хочется сейчас.

— Вашей ветви позволили жить!

То есть милость была не бесплатной? Эрис отпустили не прото так?

— Но…

— Я награжу подобающе.

У неё плохо с логикой или она просто не понимает, что продуктов может не быть вообще никаких?

— Уверена, господыня Оти. Но кое-что нужно сейчас. Не награда, а помощь в выживании.

Она словно не слышит.

Лёгкий взмах кончиков пальцев, и страж не просто дёргает путы, он их натягивает, а помощница выразительным жестом предлагает мне встать.

Аудиенция окончена?

Мда…

Несмотря на видимое отсутствие результата — снабдить нас едой господыня так и не пообещала — я благодарю её за встречу и вежливо прощаюсь. На самом деле то, что мы вернёмся домой живыми уже огромный подарок.

Только… вернёмся ли? Нас по-тихому в коридоре не придушат?

Помощница подхватывает с подноса, заменяющего столик, тарелку с “капустой” и, насмешливо скалясь, протягивает мне:

— Вы можете взять, леди.

Гарет бледнеет, а я, далёкая от аристократических заморочек, с удовольствием забираю почти полную тарелку и, перехватив её поудобнее, чтобы не потерять ни одного вкусного шарика, покидаю комнату.

Обратно нас с Гартеом провожают стражи, госпожа Шайвин остаётся при госпоже.

Чувствую, с обеими дамами мы ещё встретимся, а значит, имена надо запомнить…

Как только вернёмся — запишу.

Зеркало приводит нас из шёлкового лабиринта в каменный. По коридорам мы продолжаем идти молча. Я несу свою “капусту” и предвкушаю вкусны второй завтрак. С обитательницами дома придётся поделиться, да? Мне не жалко, точнее жалко только для Бетти.

Хм, а ведь по плану мы с Гаретом сегодня навещаем Медведя.

Мы опоздали или ещё успеваем?

Точно ли надо всю “капусту” раздавать сёстрам и тётушке Хлое? Не выгоднее ли иномирное лакомство… подать кому-то столичному, влиятельному и полезному?

Нас приводят ко второму зеркалу. Переход уже открыт, нам с Гаретом остаётся сделать лишь шаг. Проблема в том, что от пут его так и не освобождают. На мою осторожную попытку намекнуть, что иллюминацию пора бы убрать, страж реагирует… как дуболом. Повернувшись ко мне клювом, он широким жестом указывает в проход:

— Поторопитесь, леди.

— Да.

А Гарет? Я быстрым движением приобнимаю мужа за плечо и выталкиваю в переход вперёд себя, шагаю следом.

Чуть “капусту” не выронила.

Демоны за нами не идут, переход закрывается, и я с облегчением опускаю тарелку на стол. Краем глаза я отмечаю, что магические путыначинают бледнеть. Значит, есть шанс, что через некоторое время они исчезнуть сами собой. И это хорошо. Плохо, что плащ, чулки и башмаки остались в комнатёнке, где нам устроили зал ожидания.

У нас… проблемы.

Точнее, у меня. Вряд ли Гарет найдёт ещё один меховой плащ. Я почему-то не сомневаюсь, что муж уступит мне камзол, но… Во-первых, сукно не мех. Во-вторых, я совершенно не хочу, чтобы Гарет замёрз и свалился с воспалением лёгких.

Ладно, временно замотаюсь в одеяло… По плану у нас посещение столицы. Хм, я помню только как шла спускалась за рыжухой. За окном… по-моему, я видела зелень, но я не уверена. Да и зелень — спорный показатель. Из зимы севера мы попадём в жаркое лето или в прохладную весну?

— У вас есть часы, Гарет.

— Чем вас не устраивают ваши, леди?

Судя по обращению, граф мной не дволен.

Я нахожу взглядом часы на полке.

— Их можно попробовать продать, — замечаю я. Раз в комнате мебель осталась чуть ли не с тех времён, когда отношения со старшей ветвью рода ещё не были утеряны, всё вокруг потенциально очень дорогой антиквариат.

Удивляет, что часы за столько веков не поломались и исправно продолжают показывать время.

Может, их принесли в кабинет гораздо позже.

— Прекрасно, леди.

— Сколько времени, Гарет? Я не помню, как читать время.

Вместо понятных цифр и стрелок на циферблате медленно вращаются четыре треугольника. Собственно, я поняла, что предмет следует причислять к часам только потому что Гарет на них смотрел.

Муж мигом гасит кипящую в нём злость, взгляд становится сочувствующим.

— До полудня меньше получаса, Даниэлла.

Вот, обращение сменилось.

— Опаздываем!

— Вы не можете идти в таком виде, Даниэлла.

— Я догадываюсь, что у аристократов одно платье два дня подряд не носят, но менять некогда и не на что, — пожимаю я плечами.

— При чём здесь платье?! Вы забыли, где переход? Вы собрались повторить прогулку в этом по льду?

— Хм… Лучше скажите, вы берёте сестёр с собой? Я не думаю, что им навредят, но решать вам и только вам.

Гарет отворачивается. Вопрос о безопасности девушек важнее вопроса о том, в чём мне идти. Оставив Гарета размышлять, я скрываюсь в спальне. Меня больше всего волнует, что на каменном полу в тряпичных туфельках мёрзнут стопы. Тёплых чулок жалко…

Я сдёргиваю с кровати покрывало, закутываюсь.

— Даниэлла, пойдёмте, пожалуйста, со мной, — окликает меня граф.

Ладно…

В своём кабинете Гарет кивком показывает на довольно странную шкатулку-ребус. На крышке с пару десятков столбиков, испещрённых непонятными символами, и на каждом столбике закреплено красное окошко. В памяти всплывает календарь с пластиковым окошком, которое ежедневно нужно сдвигать вправо, чтобы выделить правильную дату.

Здесь окошко тоже подвижно? На крышке кодовый замок?

— Да?

— Откройте, пожалуйста.

Путы стали заметно бледнее, но граф ещё не может свободно двигать руками.

Никаких пояснений Гарет не даёт, и я пробую подцепить крышку ногтем. Она поднимается с неожиданной лёгкостью, и внутри я вижу конверт, даже два конверта. Под ними зеркальное дно.

Кажется, я поняла, как Медведь общался с графом.

— Вскрыть? — уточняю я.

— Если вас не затруднит, Даниэлла.

Он шутит?

— Ни капельки.

Я ломаю сургучную печать и примеряюсь, как лучше порвать конверт.

Гарет меня останавливает:

— Даниэлла, нож в верхнем ящике стола.

За своё варварское намерение порвать конверт пальцем становится слегка неловко.

Я открываю ящик. Внутри перегородки, каждый предмет лежит на своём месте, порядок идеальный.

— Эм…?

— Второй ряд сверху, третья ячейка слева.

Я неуверенно поднимаю кукольную фигурку девушки. Фарфоровая игрушка с детально проработанным пухлощёким личиком меньше всего похожа на оружие. У неё даже лезвия нет! Впрочем, оно появляется, как только, следуя подсказке Гарета, я поворачиваю кукольной девочке голову. Из платформы, на которой фигурка стоит, выдвигается короткое плоское лезвие.

— Это от господина Пегкера. Он подтверждает, что в полдень переход будет открыт.

— Я решил, что девушки останутся дома.

— Угу. Если бы их хотели забрать, забрали бы.

— Вы правы, Даниэлла, мы опаздываем. Вас не затруднит убрать второе письмо в карман моего камзола?

Любопытно, от кого послание и что в нём, но это… не моё дело. Вдруг там сугубо личная переписка с любовницей? У Гарета была дама сердца?

О чём я?

Приблизившись вплотную к мужу, я, вместо того, чтобы опустить конверт во внешний карман, расстёгиваю пару пуговиц. Третьей нет, и я легко могу забраться под полу в поисках внутреннего кармана. Я смотрю Гарету в глаза, и мне так нравится, как его зрачки расширяются.