Издержки дипломатии - Дарья Андреевна Кузнецова
– Не работают. Стена Предков – очень древний некрополь, вблизи неё вообще с магией проблемы, как на наших самых больших кладбищах, - подтвердила я.
Пока мы той же вызывающей изумление компанией дошли до посольства, стажёрка сумела окончательно успокоиться и увлечься разговором. Да у неё и выбора особого не было, у Беля прекрасно подвешенный язык, обширный кругозор и в этом городе он живёт уже очень давно, так что знает его отлично. А ещё он коллекционирует занятные истории настоящего и прошлого Агифы, отчего становится ещё более ценным рассказчиком.
Раскланялся Бель у дверей, поочерёдно поцеловал нам руки и на прощание повторил предупреждение про список.
В посольство Табиба входила в глубокой задумчивости.
– Ярая, он что, правда эльф?
– Правда. - Её замешательство забавляло. - Α ты много эльфов-то видела в жизни? Их в Златохолмице, помнится, не так просто встретить.
– Если честно, совсем нет, - смутилась она. – И они не похожи на него! Он что, так в доверие втирается? На нормальное разумное существо похож, совсем не отмороженный, странно даже! Он какой-нибудь из простого народа, да?
– Пойдём обедать, специалист по отморожениям, - рассмеялась я. - Да будет тебе известно, настоящая, старинная эльфийская аристократия Старого Абалона вполне достойна всех тех красивых эпитетов, которыми награждают эльфов саги. Род Берношаля очень древний и чтит те традиции, на которых строился их мир несколько тысяч лет назад, когда люди еще только учились обрабатывать металлы. Просто к власти его род уже давно не имеет никакого отношения, как и прочие дожившие до наших дней древа тех времён. Нынешняя эльфийская аристократия не нравится им, может, сильнее, чем нам, но мир такой, какой он есть.
– Грустно это всё, – вздохнула Табиба и погрузилась в раздумья.
Надо надеяться, Бель всё же сумел заронить в её голову зерно полезных сомнений. Глядишь, она у меня тут и мир научится не делить на чёрное и белое, а замечать полутона. Если удастся сдвинуть её в правильную сторону, то после выхода в отставку пойду в преподаватели. Негоже такому таланту пропадать!
ГЛАВА 4. Экстремизм с разоблaчением
Экстремизм – приверженность радикальным взглядам и методам, использование насильственных средств для достижения политических целей в обход международных и внутренних правовых норм.
Остаток дня и начало следующего прошли спокойно и размеренно. Ужин, совещание с разбором текущих дел и коррекцией планов, уютная бумажная возня и переписка. Переписки у меня много, и не вся совсем уж официальная. Я порой пишу статьи в журналы по профильным вопросам вроде политики региона, взаимоотношений народов и сложностей культурного обмена, иногда в ответ на них присылают письма. По долгу службы тоже приходится и случается завязывать разные знакомства, многие из них потом по разным соображениям поддерживаются, и письма – идеальный инструмент для этого. Они не требуют суеты и мгновенного ответа, можно обдумать формулировки и спокойно, с расстановкой писать что-то и неделю, и две, и месяц.
Я люблю писать письма. Многие пророчат, что с развитием коммуникационной магии они умрут как явление, но пока этого не случилось – я спокойно получаю удовольствие. Вечер я провела с несколькими черновиками, в том числе одному пожилому обаятельному гному, бывшему дипломату Великогорного Каганата здесь, в Кулаб-тане, который в своё время занимался вопросами культурного сотрудничества с гномьей стороны, а сейчас вышел на заслуженный отдых, жил где-то в глуши и наслаждался покоем.
С этим потрясающим гномом меня познакомила предшественница и, так сказать, по наследству передала добрые отношения с ним. Очень интеллигентный, мудрый и умный мужчина, один из лучших во всём мире знатоков Кулаб-тана, его истории, культуры и нравов. Он, по-моему, единственный знал на память абсолютно все местные кланы, тонкости и историю их взаимодействия, и порой разумнее было уточнить у него, нежели пытаться выкопать что-то в томах архива. Мы скрупулёзно собираем детали, всё это аккуратно записывается, копируется для института Троллеведения, в ответ от них приходит много полезной аналитики, но некоторые вещи старый гном всё равно знает лучше всех.
Сейчас я общалась с ним на отвлечённые темы, а больше – как могла успокаивала старика, которого волновали последние события в Кулаб-тане. Он давно уже говорил, что нынешняя ситуация не может продолжаться вечно, и рано или поздно шайтары пойдут против тех, кто считал себя их хозяевами, но знание проблемы не спасало его от беспокойства за тех, кто здесь жил и работал. Также остаток вечера и следующее утро я посвятила паре статей для международных журналов и планам на период «после приезда министра».
Планы, несмотря на тревожную ситуацию, были серьёзными, хотя и тянулись уже давно: мы работали над тем, чтобы наконец организовать в Кулаб-тане полноценный культурный центр Орды, одновременно устроив аналогичный в Златохолмице. Судьба у него была сложная: он то открывался, то закрывался опять, мигрировал из плохого помещения в ещё худшее, пока одиннадцать лет назад не зачах в очередной раз, и так до сих пор не открылся. Сейчас наметились очередные подвижки в этом вопросе, и я была полна решимости всё же дожать шайтаров.
Кабинет покинула ещё до полудня. Причина была важной, но не связанной со службой напрямую: требовалось посетить портниху и забрать заказанную одежду, а заодно посмотреть что-нибудь еще из сшитого не на заказ или невостребованного. Жалование мне полагалось щедрое, а тратить его особо не на что – жильём и питанием посольство обеспечивали за государственный счёт, никаких дорогостоящих увлечений я себе так и не завела, большой семьи – тоже. Вот и выходило, что единственной ощутимой тратой оставалась одежда, и то не столько ради моего собственного удовольствия, сколько во имя престижа Орды. Вообще, всё это при желании списывалось на представительские расходы, но мне проще было заплатить из своего кармана и ни перед кем не отчитываться.
Швея Карима тоже досталась мне по наследству от предшественницы. Наполовину орчанка, она была дочерью одного из наших офицеров, служившего здесь в давние годы военной операции Орды в Кулаб-тане, а потом так и осевшего в этом городе – полюбил местную девушку, тоже швею, у неё и остался, подав в отставку. Дочка выросла более ловкой и шустрой, чем мама, да и талантом Предки не обделили, и вместо скромного шитья на дому она сумела организовать целую преуспевающую мастерскую.
Сейчас у неё в подчинении было пятеро работников – три девушки и два
