В недрах ангелы не живут - Василий Федорович Биратко
Вдруг раздался оглушающий писк ультразвука. Гистамины бросились прочь, затем последовал толчок сзади… Просыпаюсь на краю пещеры: перед моими глазами стояла или лежала (примыкающие всегда лежат на брюхе) саламандра огненно-красного цвета.
– Час от часу не легче, – вздохнула я. – Оставила на завтрак?
Она прикрыла глаза, давая знать, что есть не собирается. Пошуршала рукой на поясе, нащупала крупного лангуста, которого прихватила с собой, проплывая мимо фермы, пока не было старика. Отцепила и бросила ей. Она открыла один глаз, раздвоенным языком ловко обвернула подарок, втянула в зубастую пасть, смачно чавкнула и проглотила. Зевнув во всю тысячезубую пасть, отвернулась и накрылась широких хвостом.
– Ну что ж, видно, это ты их и тырила из моей заначки, а меня, значит, оставила в надежде на дальнейшее сотрудничество. Ладно, будь по-твоему, я у тебя в долгу, следующий раз принесу целый мешок.
Прошлась мимо нее в дальний угол. Резкая тяжесть навалилась на живот, глянув на него, вспомнила о гистаминах.
– Так вот для чего ты меня оставила в живых, чтоб я, как суррогатная мать, выносила твоих детей.
Откатила камень, достала вязанку очищенного мяса лангустов.
– Держи еще, Повелитель гистамин, – бросила под самый нос ящерице.
Она, прижав лапой связку, принялась за трапезу. Через пять минут несколько килограммов исчезли в пасти. Вдруг, резко взмахнув хвостом, сбила меня с ног и прижала к себе. Сердце забилось, как платочек на ветру, но она как ни в чем не бывало продолжила лакомиться остатками мяса. Я осторожно погладила по шершавой коже. На ощупь она показалась даже мягкой, словно чешуйки обшиты бархатом, от тела дышало жаром, но дружбой надо дорожить, отстраняться не стала.
– Ну и как будем жить?
– Хр-р, Мур-р-р, – ответила саламандра, приоткрыв один глаз.
– Значит так, я буду тебе приносить лакомства, а ты объяснишь своим гистаминам, чтоб меня не трогали. Хотя они уже вряд ли тронут, – проговорила я, поглаживая вздутый живот.
– Ш-ш-хр, – лизнула в ответ горячим языком меня в грудь.
Неприятная резь от шевеления гистамин заставила согнуться и выдать стон.
Вдруг легким ударом головы мне в подбородок саламандра повалила на себя и скатила на пол, затем передней лапой ступила мне на грудь, хвост возложила на ноги, зубами, как ножом, разрезала набедренную повязку и запустила свой раздвоенный язык. Не успела я сообразить, что можно предпринять, как она извлекла одного гистамина, обкрутив его витками языка. Я не стала ей мешать делать мне аборт, тем более чужеродных эмбрионов, плюс – это было ну очень приятно. Вытащив последнего, она принялась за мою рану на ноге, сняв ужасными ножницами сдутый бандаж, вылизала до боли и красного цвета мое мясо, обгрызла отмершие участки кожи и плоти. И напоследок срыгнула желчью. Адская боль пронзила спинной мозг стрелой, вошла, словно зазубренный буравчик в мозжечок и… и все, далее не помню.
Очнулась снова от боли, саламандра снова лизала рану, повтор обработки желчью выдержала, сознание осталось, спрятавшись в туман. Так повторялось еще и еще в течение двух циклов. Вскоре изголодавшийся желудок больше терпеть не мог, требовал заполнения.
– Погоди, а не сгонять ли нам на ферму, подкрепиться? Старик в это время должен быть на рынке. Поедим вволю, – предложила я после того, когда заметила явные признаки залечивающейся раны.
Смело ухватила ее за шейный гребень и потащила в воду. Она нехотя поднялась и спрыгнула с карниза. Я поплыла вперед, увлекая ее за собой. Через минуту саламандра поняла, что от нее требуется, захлестнула мое запястье языком и умчалась вверх. Я, обняв ее за шею, дергая за уши, выставляла курс на ферму.
– Как вовремя!
На ферме царил погром. Семь электрических скатов с молодыми афалиями гонялись за лангустами, собирая их в сети.
– Эй! Вы случайно не ошиблись? – возникла из-за выступа, сидя на спине саламандры (блин, до чего неудобный конь, спинной гребень так и норовил разделить мои задние полушария).
– А ты попробуй останови нас, – рявкнула в ответ, не поворачивая головы, одна особь.
– Ну что ж, сами напросились.
Стукнула пятками по бокам «коня», и он сорвался с места, крутанув меня через голову в два оборота. Саламандра огненной стрелой врезалась в ската, откусив ему хвост. Разряд электричества достал и меня в ста метрах. Ящерица пискнула, но не оставила своего занятия. От удара током на афалиях сверкнула сеть заземления.
– Из богатых семей, а что творите! – возмутилась я, ведь иметь электрических скатов и сеть заземления стоило целое состояние.
– Полундра! Смываемся! – взревели обалдевшие захватчики.
Через пять минут все кончилось, четыре зарвавшиеся афалии «пешком» уносили ноги. Трое на израненных взбешенных скатах унеслись прочь в неизвестном направлении.
– Ну все, все, успокойся, – погладила ящерицу по ее судорожно дергающемуся от перенапряжения и переохлаждения телу. По ее меркам вода просто ледяная. – Они больше не вернутся, пусть плывут. Иди поешь, ты сегодня заслужила все почести.
Проглотив десяток лангустов, она заторможенно ушла в глубину, температура воды не позволяла ей находиться здесь долго, это и спасало весь водный мир от их нападений.
– Софэлл! Привет! – не сбавляя скорости, налетел на меня старик.
– И тебе не хворать, но если ты не перестанешь на меня давить, то я точно умру, – с трудом произнесла я, неокрепшие ребра заныли с новой силой. – Вся переломана, а ты обниматься.
– Что с тобой? Где? – забеспокоился фермер.
– Уже немного пришла в норму, спасибо, лекарь попался хороший.
– Это после того полета?
– После полета, хи-хи, ладно, все потом расскажу. Как ты здесь справлялся без меня? Такое стадо, плюс рынок, продажа. Короче, давай к тебе в дом, пока рана моя не вспухла, ей необходим воздух.
– Сегодня цикл какой-то особенный, лангустов разобрали мгновенно, – старик, забыв о моих болячках, принялся болтать обо всем, не сдвинувшись с места. – Возвращаясь домой, встретил сына Смотрящего городского рынка, так он мало того, что без любимого ската, так еще и дорогу уступил и поздоровался. Чудо, – удивленно развел руками старик.
– Может, ступил на путь исправления, – лукаво предположила я.
Хвост ската подозрительно свисал с камня над пропастью. Легкое движение ноги, и он медленно исчез в глубинах.
Мессия провалена
Купив новый резиновый мешок, мы с Валерионом не оставили затеи доставить кислород в Город ученым. Соорудив более надежную конструкцию воздуховода, заполнили шар немного меньшим количеством и погрузили с балластом, затем снова добавили газа.
После часа усилий, кое-где стравливая воздух, а где уменьшая груз, нависали сами, корректировали свой маршрут, чтобы было меньше вопросов от стражей.
