Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов (СИ) - Свадьбина Любовь

Шаантарэна отбрасывает на десяток метров, прямо в стену дома. Трещины расходятся по стене, ломая гладь побелки. Лопается, не выдерживая отдачи, оконное стекло.

И лишь теперь Санаду осознаёт, что для удара ускорился, хотя такой способ передвижения требует много усилий.

– За что? – шипит Шаантарэн.

Санаду встряхивает рукой (той самой рукой, пальцы которой касались кожи Клеопатры над верхней кромкой майки), чтобы расслабить кисть и погасить желание врезать ещё раз:

– Нечего студенток похищать!

Болезненные гримасы выбирающегося из вмятины в стене Шаантарэна Санаду не удовлетворяют. Бормотание Шаантарэна раздражает:

– Да я тебя от неприятностей почти спас, а ты мне опять три зуба выбил! – Шаантарэн отплёвывается от крови.

– Ничего, новые отрастишь! – Санаду трясёт рукой, а расслабление в кисти не наступает, кулак то и дело сжимается, кожа будто горит призрачным ощущением горячей кожи.

– Глаз, что ли, на неё положил?

– Нет, просто похищать студенток нельзя! Даже если ты посол. У тебя на старости лет мозги совсем высохли? Ты собирался гарем собирать – вот и собирай. В другом месте!

Ярость. Слишком много ярости. Санаду прикрывает глаза и глубоко вдыхает.

Нет, не помогает.

– Тоже мне молодой нашёлся. – Шаантарэн, потрогав отрастающие зубы, стряхивает с шерсти побелку. – Сам говорил, что рыжие привносят в твою жизнь катастрофы, а я бы её тихонько утащил, и всё было бы отлично, она бы потом сама радовалась…

Его ворчание прерывается ещё одним ударом в челюсть.

И полётом в стену.

Стекая по углубившейся вмятине, Шаантарэн выдавливает:

– Ну ты и гад, Санаду. Можно же словами объяснить!

– Словами на тебя не действует. И лучше лежи! – Санаду указывает на него пальцем. – Я ещё не успокоился.

– Ну, полежу, – благоразумно соглашается Шаантарэн и складывает четыре лапы на животе. – Так моя дипломатическая неприкосновенность целее будет.

Санаду проходится из стороны в сторону. Дёргает головой:

– Слушай, ты притворяешься или правда умом тронулся? Твои выходки сейчас – это совсем не так безобидно, как подкаты к студенткам во времена, когда ты был котом!

– Ну, – тянет Шаантарэн, потирая челюсть верхней лапой. – Тогда тоже было не безобидно: мне на хвост наступали! Не раз! А Дегон сжигал мои хвосты трижды! И больше сжёг бы, если бы догнал.

– Ты прекрасно понимаешь, я не об этом! А о том, что сейчас ты не кот, а полноценный мужчина!

– Ну так и смысла в подкатах теперь больше… Ладно-ладно, – Шаантарэн отмахивается верхней парой лап. – Понял: красть эту студентку нельзя.

– Никакую нельзя! – Санаду выпускает когти.

– Спокойно, спокойно, – Шаантарэн примирительно выставляет четыре лапы перед собой. – Понял: похищать нельзя… Понабрался ты у Дегона, он тоже трепетно относился к студенткам.

– И к студентам. Он всех студентов считал немного своими сокровищами, независимо от пола, – уже спокойнее произносит Санаду и мысленно вздыхает: насколько проще было с прежним ректором, хоть и драконом, чем самому участвовать в управлении Академии.

При Дегоне Шаантарэн не посмел бы выкрасть Клеопатру. А если бы украл, это Дегон примчался бы сюда, спалил весь посольский особняк к Бездне и привычно погонял Шаантарэна по всем кустам. Санаду осталось бы только за бокальчиком обсудить комичность ситуации. И ведь Дегону всё простилось бы, он же дракон. А Санаду – приличному архивампиру, правителю одного из пяти вампирских кантонов – эти несколько ударов в демонокошачью морду (это, конечно, вскоре станет известно всем) поминать будут лет сто: мол, совсем одраконился со своими чешуйчатыми приятелями, ведёшь себя недостойно короны и высокого звания.

Ну и будут цокать языком: всё дело в рыжей. Опять.

Будто Санаду виноват, что все его жизненные неприятности и проблемы связаны с рыжими обоих полов. Стоит лишь начать взаимодействие, чуть сблизиться – и всё, готовься к неприятностям.

Началось всё с обращения в вампира. Санаду старается об этом не вспоминать, но тогда с рыжими всё и началось. Его устраивала человеческая жизнь, семья, но медноволосому хозяину его обновлённой крови это не нравилось, а мягких методов он не признавал, так что дело кончилось плохо для всех. Причём Санаду с первой встречи предчувствовал неприятности.

Рыжим был предыдущий правитель ныне подвластного ему Лофтийского кантона. Сначала этот рыжий чуть не выел мозг чайной ложечкой, потом чуть не убил на дуэли, на этой же дуэли скончался, отяготив Санаду угрызениями совести за убийство и троном кантона.

Рыжей была первая невеста, но посетила драконий отбор и променяла перспективы вампирской жизни на коричневые крылья.

Рыжей была и вторая невеста. Мара. Менталистка. Студентка Академии драконов. Со спонтанным абсолютным щитом, над снятием которого он работал. Мару Санаду обратил практически сразу. И сначала ему казалось, что вот оно счастье.

А потом случился рыжий принц, которому Санаду по доброте душевной помог, как дурак помчался остановить опасного менталиста, а в результате оказался заперт в непризнанном мире, на той самой Терре-Земле, где пришлось окончательно расстаться с человечностью. С возвращения два десятка лет минуло, а ощущение, будто что-то безвозвратно сломалось внутри, всё ещё с Санаду.

Рыжая женщина на Земле, слабенькая менталистка Маргарита, которую он сначала спас, потом… поступился принципами. И, как оказалось, стал плохим отцом, потому что не знал о собственной дочери*. Как это исправить, если та уже взрослая и замужем?

Ну а по возвращении с Земли было известие о предательстве Мары, присоединившейся к ордену кровопийц и убийц Неспящих. Сердечная и головная боль, из-за которой Санаду до сих пор подозревают в связях с этими отступниками. А сколько из-за неё выпито! Если бы вампиры физиологически могли спиться, Санаду бы спился. Из-за неё за бокальчиком столько жалоб на рыжих высказано, что теперь последний уличный кошак будет шутить о рыжих неприятностях Санаду.

Никалаэда Штар – тоже рыжая. Хотя она грезила вампиризмом, Санаду надеялся, пронесёт: она совсем не в его вкусе, точек пересечения, кроме лекций, не было, а если не сближаться – ничего же не будет, проверено на разных рыжих. Но чуйка опять подсказывала – не пронесёт. И когда Никалаэда оказалась при смерти – пожалел девочку, обратил ради спасения её жизни. И что в итоге? Втянули в разборки и войну. А сколько из-за неё проблем с эльфами – Санаду скоро тошнить от ушастых будет.

Теперь ещё и Клеопатра. Как и в прошлых случаях, сразу сердце ёкнуло в предчувствии беды. Оглянуться не успел – уже в мордобой из-за неё влез.

И как после всего этого не верить в то, что все неприятности от рыжих?

– Единственное, чего я не понимаю, – Шаантарен, поднявшись, встряхивает всеми семью хвостами и наклоняется выбить из шерсти на лапах крошки побелки. – Ты столько лет жаловался, что рыжие тебя погубят, что к рыжим ты больше близко не подойдёшь, и что никогда не свяжешься с рыжей девушкой, потому что от них одни неприятности, и что лучше бы они в твоём окружении никогда не появлялись…

Разгибаясь, Шаантарэн замечает выражение лица Санаду и снова вскидывает четыре верхние лапы:

– Да ладно, ладно. Я правда не думал, что ты будешь возражать против нашего с ней свидания. Не знал, что она тебе нравится.

– Не нравится, – цедит Санаду. – Я просто за неё отвечаю, как соректор.

– Так пойдём выпьем за то, что она тебе не нравится, ну! – Шаантарэн указывает на крыльцо. Затем – на более близкое к ним выбитое окно и ловко запрыгивает в него. – Мне сегодня как раз драконьего огненного подвезли. Нервы твои подлечить.

Несколько мгновений Санаду медлит. Демонокоты обидчивы и мстительны (а он всё же посол, об этом стоит помнить), если мордобой как естественный ответ на похищение девушки Шаантарэн может простить, то на последующий отказ опробовать его угощение затаит обиду. К тому же именно Шаантарэн соглашался выслушивать… негодование Санаду по поводу рыжих, когда все остальные уже отказывались с ним пить, чтобы этого не слышать.