Терновая Лилия (СИ) - Мягкова Нинель

— Вернём, вернём все! — в отчаянии выкрикнул чиновник, вырвал у меня руку, чуть не оставив в пальцах клок сюртука, и поспешно сбежал. Я повернулась к магу, и он шутливо попятился, выставив перед собой руки в защитном жесте.

— Я вам не должен ни су, мадмуазель Лили. Не надо на меня так смотреть.

Фыркнув, я поправила шляпку, которая во время пробежки по парку чуть сбилась на сторону.

— Помилуйте, не хотите же вы сказать, что Верховный маг боится какую-то цветочницу, — передернула плечами я и шагнула к де Бельгарду. Он как-то странно покосился на мое декольте и дрогнул, в последний момент удержавшись и не отступив подальше.

— Вы сегодня совершенно не похожи на цветочницу, — пробормотал маг и тоже предложил мне свой локоть. За него я бралась с опаской, пусть по этикету и было положено при прогулке даме опираться на мужчину: в памяти все еще было свежо воспоминание, как я извергала все мысли, что приходили мне на ум, под воздействием его магии. — Не переживайте, я не буду на вас воздействовать.

— Я и не переживаю, — снова повела я плечом, но чуть расслабилась. Полностью я ему не доверяла, но раз уж он пообещал, что влиять не будет, можно хотя бы изобразить, что поверила. Главное, за собой следить и отходить подальше, если вдруг прихватит приступ откровенности. — Так вы обещали мне объяснить, что произошло с разрешением на открытие гильдии.

Голос мой на последних словах чуть охрип, пришлось прокашляться. Де Бельгард с сочувствием на меня покосился.

— Представляю, как вы расстроились, — мягко сказал он. — Может, нам лучше присесть?

— Я вам не больная овца, падать в обморок от того, что мне отказали, — отрезала я внезапно окрепшим голосом. От возмущения, не иначе. — Выкладывайте уже, я жду.

— Со мной так даже король не разговаривает. И почему я это терплю? — пожаловался маг небесам вполголоса и уже громче продолжил: — Дело в том, что поставками цветов во дворец занимается аристократия.

— И? — подстегнула рассказ я, когда он замолчал, решив, что все доступно объяснил. Я лично ничего не поняла, так что пусть продолжает разжевывать, для цветочниц.

— Вы же понимаете, для дам высшего света вступать в гильдию, тем более имеющую отношение к торговле, — совершенно неприемлемо, — удивлённо посмотрел на меня маг. Я вздернула одну бровь.

— То есть продавать цветы для них нормально, а регистрироваться как торговцы — нет? Где-то здесь должна быть логика, но я ее не вижу.

Маг вслед за мной вздернул бровь, потом и вторую.

— Они не продают цветы на улице, — как маленькой продолжил растолковывать он мне. — Дамы поставляют их во дворец, где сами занимаются украшением залов и комнат, а в ответ король одаривает их милостью.

— Которая измеряется в деньгах, — закончила я мысль. — Или драгоценностях, что суть то же самое. Мило. И кто же организатор подобной хитрой схемы?

Маг закашлялся.

— Хитрой схемы… хм. Герцогиня де Сурри, — сдал он даму, не задумываясь.

— Вы с ней общаетесь, — я не спрашивала, поскольку почти была уверена в этом. Высший свет не так обширен, тем более особо приближенные к королю лица — их вообще по пальцам пересчитать. Так что скорее всего, они как минимум знакомы. Де Бельгард с лёгким ошеломлением на лице покорно кивнул. — Отлично. Значит, можете передать от меня письмо.

— Что? — переспросил маг, хотя проблемами со слухом до сих пор не страдал.

— Я напишу ей записку, а вы передадите, — терпеливо повторила я. И как он стал Верховным, с таким-то тугодумством?

— Напишете? — скептически покосился на меня де Бельгард. Я пожала плечами.

— Представьте себе, милорд, чернь тоже иногда бывает обучена грамоте. Даже всего лишь цветочницы.

Я специально дословно повторила его фразу, сказанную олухам в воспитательных целях тогда, в жандармерии, хоть и не была уверена, что он ее вспомнит. Вспомнил, дернул щекой, признавая хотя бы про себя свою неправоту.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился он, — передам.

Покосившись на него с подозрением, — как бы не выбросил бумагу в ближайшую канаву — я все же поблагодарила. Использовать Верховного мага в качестве посыльного и без того откровенная наглость с моей стороны, хоть подсластить ему надо.

Листка ни у него, ни у меня не нашлось. Да и где? У него всего два кармана в жилете, и те скорее декоративные, там разве что карточка визитная поместится. А у меня и подавно ничего — ни карманов, ни сумочки. Деньги даме носить с собой не пристало — все покупки в магазине записывались, и счет позже присылался домой. А мы, простые женщины, так и вовсе пользовались декольте для хранения ценностей.

Нет, нужно срочно подсказывать Клэр сумочку. И карманы. Вон сколько ткани в юбке пропадает зазря.

Мы свернули с уединённых дорожек обратно к громаде дворца. В административную часть, где я организовывала митинг, не пошли, вместо этого поднялись по неприметным ступенькам в боковой части и попали во все тот же лабиринт, но с какого-то другого входа. Если бы не маг, я бы точно заблудилась, а он шёл уверенно, все выше по лестницам, пока мы не переступили порог его покоев. Стоявшие на страже у массивных дверей не менее массивные стражники дернули алебардами в приветствии и снова застыли статуями.

Магу отвели чуть ли не весь четвёртый этаж. Одним кабинетом дело не ограничилось. Тут была и гостиная с креслами и диванчиками, и приемная, в которой над кипой бумаг корпел знакомый мне уже блондин. Оценив стопки его наказания, я злорадно усмехнулась. Не знаю, что в тех документах, но переписывать приходилось от руки. И довольно много, судя по кляксам на скомканных листах и пятнах чернил на носу и руках ученика.

— Вы вернулись, учитель! А что… — Себ подскочил, обрадовавшись, что можно наконец-то прервать свою нудную деятельность, и замер, заметив меня. Узнал. Нахмурился и перевёл вопросительный взгляд на мага. Тот широко улыбнулся, но отчитываться не стал, молча проведя меня дальше, в свой кабинет.

Судя по уходившему куда-то вправо коридору, на этом покои не заканчивались. Не удивлюсь, если он здесь и спит, трудоголик.

Обиталище мага оказалось ему под стать: лаконичное, мрачноватое, стильное. Темные тона серого, синего и серебристого, редкие всплески лазури и кобальта. Море перед грозой, почти как глаза де Бельгарда.

Даже интересно, где он нашёл настолько морёное дерево, что оно кажется почти чёрным. Массивный стол был завален документами, но щелчок пальцами — и листы сами выстроились ровными стопками, освободив полированную поверхность.

Мне галантно отодвинули увесистый стул с изогнутыми ножками. Его спинка уперлась в мои лопатки, поневоле заставляя еще ровнее держать осанку. Де Бельгард выставил передо мной чернильницу, предусмотрительно откинув крышечку. Увесистой мраморной композицией из разнокалиберных вазочек и стаканчиков можно было при желании кого-нибудь убить. Причём, учитывая обилие выступающих частей, с особой жестокостью.

Выбрав наугад из целой метелки перьев одно, я замерла, уставившись на чистый лист. Не самого лучшего качества, в отличие от остальных, на которых писал маг. Я и в самом деле опасалась насадить клякс, особенно если начну задумываться, как именно я пишу и почему буквы выглядят непривычно, хотя я их прекрасно понимаю. Поэтому не обращая внимания на скептический смешок де Бельгарда за спиной, я мысленно составила послание и приступила к его изложению, старательно концентрируясь на тексте, а не на отлаженных движениях пальцев.

Маг за спиной похмыкал, но из личного пространства все же ушёл, передвинувшись к окну. Плотные шторы были отдернуты, из приоткрытой створки веяло редкими порывами свежего воздуха. Судя по чириканию птиц, кабинет выходил на сад, и тогда вдвойне непонятно, как де Бельгард нашёл меня и чиновника. Не бегом же? И узнать с такого расстояния, в другой одежде? Вряд ли. Значит, в то время, когда де Маррону докладывали о буйной посетительнице, те же сведения получил и Верховный маг.

Значит, слухи не лгут. Де Бельгард и правда заведует тайной канцелярией. Кому как не ему этим заниматься. Жандармы блюдут порядок на улицах города и воюют с мелкой шушерой, военным не до того — на них границы и вооруженные бунты, благо последних почти не случается. А всякие подводные течения как раз Верховному магу и сподручно отслеживать. Особенно учитывая его полезный талант вызывать людей на откровенность.