Влада Крапицкая - Воспоминания души (СИ)
— Договорились, — улыбнувшись, я кивнула.
Дойдя до дверей и, открыв их, я пустила бабушку вперёд, а на лицо нацепила маску самоуверенности и высокомерия, чтобы консьержу дать отпор. Увидев меня во второй раз, он нахмурился и кинулся к старушке, пытаясь меня от неё отодвинуть и забрать сумку с продуктами.
— Ты чего это, касатик, козлом запрыгал? — в голосе женщины появились строгие нотки, и она окатила его холодным взглядом. — Уйди с дороги, это гостья ко мне.
— Серафима Павловна, да эта проходимка из газеты, нос свой суёт везде, сенсации ищет, — обиженно произнёс мужчина. — Её надо в шею гнать!
— А тебе какое дело, кто она? Для меня это свободные уши, а не проходимка, — властно ответила она, слегка ударив консьержа палкой по ногам, и я заулыбалась. — Уйди в сторону! Буду я ещё всяких сопляков спрашивать, что мне делать со своими гостями. Лучше лифт вызови!
С ненавистью посмотрев на меня, консьерж потрусил к лифту, а я с уважением посмотрела на бабульку. «Вот тебе и щупленькая, хилая маразматичка. Генерал в юбке! Вон, даже это бывший солдафон боится ей слово сказать». А в том, что консьерж бывший военный я почему-то не сомневалась.
Всё ещё улыбаясь, я вошли следом за бабулькой в лифт и, нажав на кнопку, она неожиданно мне улыбнулась, а потом спросила:
— Что, уже пыталась расспрашивать нашего Назарыча, да?
— Пыталась, — ответила я, и кротко вздохнула.
— Глухой номер, — бабка поморщилась и покачала головой. — Всегда молчит, как партизан, даже посплетничать с ним нельзя. За это его и не люблю. Сын мой его сюда после выхода на пенсию пристроил, вот теперь и мучаюсь я. А раньше хоть сидели консьержки, с которыми можно и поговорить было… Эх, жизнь… Ну ничего. Сейчас он сделает пару звонком и станет весело, — женщина хитро сверкнула глазами и ещё шире улыбнулась.
Я только открыла рот, чтобы спросить, что она подразумевала под весельем, после каких-то звонков, как лифт остановился.
— А вот и мой этаж! — жизнерадостно провозгласила бабушка и направилась к металлической двери, доставая на ходу ключи.
Через пять минут мы уже сидели на большой и уютной кухне, и я с удивлением оглядывалась вокруг. Я думала, что попаду в квартиру, где всё дышит стариной, а вместо этого увидела апартаменты с дорогим евроремонтом, и самыми последними новинкам в технике.
— Детка, тебе чай или кофе? — заботливо спросила старушка, подходя к кофемашине.
— Кофе, — ответила я и ещё больше удивилась, когда она проворно начала управляться с дорогим агрегатом.
«Ты посмотри, я маму до сих пор не могу нормально научить пользоваться мобильным телефоном, а эта бабулька похлеще любого бармена в кофейне с такой машиной справляется» — с улыбкой подумала я, глядя на кучу кнопочек и рычажков, на которые нажимала женщина. «Она очень не проста! Ох, как не проста!».
Спустя две минуты передо мной стояла чашка ароматного кофе, и я с наслаждением сделала глоток. «Первым делом, как куплю себе постоянное жильё, приобрету хорошую кофеварку, а то к пойлу, что приходится пить после отъезда из дома, я никогда не привыкну».
— Как вкусно, — произнесла я. — Божественный напиток. Спасибо вам. Это первая нормальная чашка кофе за последние несколько дней.
— Да не за что! А теперь давай, рассказывай, кто тебя интересует? — сделав себе капучино, старушка уселась напротив меня. — Только скажи сначала, как тебя зовут?
— Катя…
— А я Серафима Павловна, — с достоинством представилась она. — А теперь сантименты в сторону и перейдём к делу. Итак?
Бабулька мне всё больше нравилась и вызывала уважение. Несмотря на возраст и внешнюю старость, чувствовалось, что в душе она молода, да плюс ко всему и хитра, и точно знает, чего хочет.
— Меня интересует — жил ли в вашем доме архитектор, у которого была дочь Варвара, тринадцати лет? — я сразу перешла к делу и, задав вопрос, затаила дыхание.
В глазах женщины промелькнула печать и я поняла, что она помнит таких. «Боже, выходит, на самом деле я видела свою прошлую жизнь!» — пронеслось в голове, и я шумно выдохнула.
— Жил. Над нами, двумя этажами выше. Соболин Василий Зиновьевич. И девочка у него была — Варенька, — печально произнесла старушка. — Трагическая история вышла.
— А вы могли бы про неё рассказать? — взволнованно попросила я.
— А зачем тебе? — женщина настороженно посмотрела на меня. — Откуда интерес? Это потому что хозяева собираются квартиру выставлять на продажу? Квартиру их, что ли купить хочешь? — Эээ… Не я, а мои знакомые. Вот попросили меня разузнать про неё, — соврала я. — Беспокоятся, что девочку практически в ней убили…
— Бог с тобой! Какое убийство?! — бабулька всплеснула руками и испуганно посмотрела на меня. — Варенька сама выбросилась, когда узнала, что её мама наложила на себя руки…
— Сама? — переспросила я, чувствуя, как меня охватывает злость.
«Получается, меня вытолкнули, а потом ещё и крайней сделали? И никто не понёс наказание? Значит, я не зря сюда вернулась!».
— Да, сама. Василий Зиновьевич так тяжело переживал трагедию, — Серафима Павловна нахмурилась и бросила печальный взгляд в окно. — Даже переехал отсюда в загородный дом, и на притяжении двадцати девяти лет почти не появлялся здесь. Квартира пустая все эти годы стояла…
— Двадцати девяти лет? — удивлённо переспросила я. — Всего двадцать девять?
— Да. Как сейчас помню — это случилось тридцать первого мая восемьдесят второго…
— Какого… мая? — ошеломлённо спросила я. — Тридцать первого? Вы уверены? И точно в восемьдесят втором?
— Ну да, я хорошо запомнила — тридцать первого, — бабулька обиженно посмотрела на меня. — У меня отличная память.
От услышанного у меня закружилась голова. «Это невероятно! Я появилась на свет ровно через год после гибели Вари — тридцать первого мая восемьдесят третьего. Ровно через год! Разве такое может быть?» — спросила я себя и тут же ответила: «Получается, что может. Ладно, потом подумаю о таком совпадении».
— Так говорите, девочка сама выбросилась? И хозяин уехал отсюда? А он ещё жив? — кое-как взяв себя в руки, поинтересовалась я.
— Конечно. На прошлой неделе видела его, и сын его здесь появляется. Они квартиру к продаже готовят.
— А жена хозяина? Она тоже здесь бывает? — мачеха являлась третьей участницей драмы и я хотела знать и про неё, потому что могло получиться, что это она меня вытолкнула.
— Жена? Нет у Василия Зиновьевича жены.
— Но как же… Ведь он вроде нашёл себе более молодую женщину, и поэтому мать Вари наложила на себя руки…
— Аааа, ты про Лидку спрашиваешь? Тоже мне, жена… — бабулька пренебрежительно фыркнула. — Нет, конечно. Нечего ей здесь делать. Василий Зиновьевич после самоубийства дочери, и пережитого инфаркта почти сразу с ней развёлся. Забрал Эмильчика к себе и увёз в загородный дом. И правильно сделал! Эта змея вечно Вареньку травила, и сына своего настраивала против сестры. Её вообще к детям подпускать было нельзя! Варенька такой хорошей девочкой росла. Всегда здоровалась, уважительно разговаривала, помогала. А уж как на скрипке играла! Мы когда концерты для жильцов на праздники устраивали, она никогда не отказывалась сыграть для нас. А ещё языки учила… А потом вот такое… — Серафима Павловна поджала губы и мне показалось, что ей на глаза навернулись слёзы. — Правда, как Василий Зиновьевич с материю Вареньки, Ариной Наумовной развёлся, девочка изменилась. Стала замкнутой, озлобленной какой-то. Но я её никогда не винила за это. Это всё из-за того, что отец променял её мать на молодуху… Это всё вина отца… Не привёл бы он в дом эту змею молодую, не стала бы она травить девочку, ничего бы этого и не случилось. И Варенька была бы жива, и Арина Наумовна. Но как говорится — старого уже не воротишь.
