Елена Сарафанова - Поверить в чудо (трилогия)

Размышления Ольги прервал поздний звонок мобильного телефона.

— Привет, дорогая, — голос матери был непривычно тихим. — Мне не спалось, так что решила раскинуть на тебя карты. Знаешь, я ведь редко гадаю на родных, а тут словно кто в ухо шепнул "Как там любимая доченька поживает?"

— И как? — хмыкнула девушка.

— 20 марта.

— Не поняла…

— День весеннего равноденствия, 20 марта. Эта дата тебе что-то говорит?

— Э-э… вроде… — Ольга плюхнулась на диван и вытаращилась перед собой. — Я тут, собственно, тоже гадать пыталась.

— И-и! — нетерпеливо протянула Зоя.

— Понимаешь, мам, я пришла к выводу, что неспроста все последние годы постоянно сталкиваюсь с "чёрными". И передо мной встал вопрос — что же с ними делать? Потому что игнорировать не получается. Эти "чёрные" совсем не злодеи, как мне раньше казалось. Они отвечают добром на добро, никогда не отказывают в помощи и пытаются честно дружить. А недавно вообще попросили, чтобы я обдумала возможность лечить их братию в своём кабинете. Клянутся в порядочности будущих пациентов и обещают все блага мира.

— Ты с ума сошла! — охнула Зоя.

— Пока нет, но обдумываю. Даже с архиепископом ходила советоваться.

— С кем? — выдохнула мать.

— Настоятель главного киевского костёла, архиепископ Владимир. Его мне рекомендовал отец Петрас из Вильнюса.

— Почему именно Владимира? — спросила Зоя. И сама же ответила. — Он, вероятно, "белый".

— Да.

— И как прошла встреча?

— Быстро, — фыркнула дочь. — Архиепископ никогда не сталкивался вплотную с "чёрными", поэтому вражды к ним не питает, да и призывать на их головы геенну огненную не спешит. Сказал, Господь любит все свои создания, поэтому нельзя лишать их шанса измениться к лучшему.

— Та-ак, — мать замолкла ненадолго, а потом встрепенулась. — А к чему тогда 20 марта?

— Это я пыталась договориться о встрече со своим…э-э…ангелом-хранителем. Он указал место, где мы сможем побеседовать, а вот о дате я спросить не догадалась. Думаю, через тебя мне подсказали, когда будет самое подходящее время.

— С ума сойти, — вздохнула Зоя. — Я понимаю, что тебя лучше пока ни о чём не расспрашивать, но после 20 числа, чтоб приехала и доложилась.

— Если смогу. То есть, я приеду обязательно, но не знаю, можно ли мне будет откровенничать. Хотя, уверена, ты и по намёкам поймёшь всё, что надо.

— Хорошо. И, доця, я тебя очень люблю. Береги себя.

— Я тоже тебя люблю. Всё будет хорошо, мам. Не беспокойся. И спокойной ночи.

— Ага, поспишь после таких новостей. Целую. Пока.

24

На следующий день, отдежурив в больнице, Ольга вместе с Дымом поехала "на разведку".

— Нужно, ведь, сориентироваться куда идти 20 марта, — убеждала девушка Сокору, — да и вообще посмотреть, что это за место.

— Ох, дорогая, — вздыхал в ответ Дым. — Ищешь себе на голову приключений.

— Они сами меня ищут, — буркнула красавица. — Будь моя воля, жила бы себе спокойно, просто работала медсестрой и всё. Но ведь я — "белая", а вокруг столько "чёрных"…И как мне их воспринимать? Избегать и прятаться? А может бороться, как с мировым злом? Думаешь, мне не страшно? И главное, я знаю, что от судьбы не убежишь. Даже если перееду в другой город, рядом вновь окажутся мои оппоненты.

— Но ведь есть мировой закон равновесия, о котором ты рассказывала, — поинтересовался мужчина. — Если вокруг столько "чёрных", то где остальные "белые"?

— Я тоже думала об этом, — ответила Ольга. — И поняла, что в отличие от активных и жадных до приключений "чёрных", "белые" обладают более философским складом ума и характера, они собиратели знаний и ведут спокойный образ жизни. "Белые" — не бойцы, поэтому для них важна личная безопасность. А кто её может обеспечить лучше, чем путь веры?

— То есть, они сидят по монастырям и церквям, или в тому подобных местах, защищённые высокими стенами и местами силы? — хмыкнул Дым. — Судя по твоему рассказу, каждый храм — это её естественный источник.

— Ага. А я сражаюсь на передовой, — улыбнулась девушка. — И ещё, думаю, в том, что вокруг меня столько "чёрных", играет роль величина моего дара.

— В смысле…?

— В смысле, что я — очень сильная "белая". Так что гордись, у тебя офегительно крутая девушка.

— Приехали, — Дым выключил мотор и повернулся к Ольге. — Я знаю.

— Что?

— Что у меня очень крутая девушка, но сейчас ты сидишь в машине и ждёшь меня. Я всё разведаю, а когда вернусь — решим, что делать дальше.

— Хорошо, — кивнула красавица. — Эта "амбразура" — твоя, дерзай. Но будь внимательным и смотри под ноги.

— Не бойся, не упаду, у меня хороший фонарик, — снисходительно заметил Сокора.

— Ты, конечно, парень не промах, — ехидно ответила Ольга. — Но меня заботило не то, что ты вдруг споткнёшься, а следы людей на холме.

— О-о, — смутился Дым. — Конечно, нам нужно знать, бывает ли там кто, а то могут вмешаться в самый неподходящий момент.

— Именно.

— Понял. Был не прав, — мужчина притянул к себе Ольгу и поцеловал. — Всё осмотрю и расскажу. А ты запрись и сиди тихо, главное — не выходи из машины. Вокруг уже темень, мало ли кто бродит рядом?

Дыма не было долго. Ольга даже успела замёрзнуть, но печку в машине, свет или радио не включала, просто ждала. Их автомобиль, припаркованный недалеко от пустынной остановки, был практически невидим с осветлённой части трассы. Мимо потоком катили ряды машин — киевляне разъезжались после долгого трудового дня по домам — и эту яркую реку света словно утягивало вдаль, к Днепру, оставляя позади тёмные склоны пустынных холмов, осветлённых кое-где огнями далёких домов.

"Странное место, — подумала Ольга. — Словно старое засохшее русло среди холмов Дорогожичей. Зато как красива Кирилловская церковь — небольшая, но изысканная, настоящая жемчужина, светящаяся в ночи".

Свет фонарика, мелькнувший в кустах, заставил девушку вздрогнуть, а потом шумно выдохнуть. Всё-таки она волновалась за Дыма, мало ли, кого он мог встретить в тёмных зарослях. А Сокора, усевшись за руль, молча кивнул, завёл двигатель и тронул автомобиль с места.

— Куда? — вскрикнула Ольга. — А я…? Хотели же вместе сходить…

— Оля, — фыркнул мужчина. — Там темно, сыро и грязно. Я толком ничего не разглядел. И теперь вот думаю, зря мы решили ехать сюда на ночь глядя. Вот с утра, когда и солнышко уже яркое, и любого, кто бродит неподалёку видно — совсем другое дело.