Шарлин Харрис - Окончательно мертв

У меня по углам дома стоят сильные фонари, но я не люблю оставлять их включенными на всю ночь. Думала было соединить фонари с детекторами движения, но тут тот минус, что живу я на большой поляне посреди леса, и ночью через мой двор часто бегают всякие твари, так что свет включался бы каждый раз, как через мою полянку пробежит опоссум.

Второй минус насчет зажигающегося света — ну и что? Тех, кого я боюсь, включенным светом не напугаешь. Просто я лучше рассмотрю нападающего до того, как меня съедят. Кроме того, нет соседей, которых свет может всполошить или позвать на помощь. Мне подумалось, что, как это ни странно, я никогда не боялась, пока была жива бабушка. Она была очень смелой и суровой дамой для женщины под восемьдесят, но не защитила бы меня даже от блохи. Почему-то от самого факта, что я не одна, росло чувство защищенности.

После этих мыслей об опасности мне было несколько неспокойно, когда я вылезала из машины. Перед домом стоял грузовик, и я, войдя в заднюю дверь, пошла открыть переднюю с неприятным чувством, будто шагаю по сцене. Будто после тихой интерлюдии на крыльце, когда я слушала пчел, гудящих в цветущей груше, прошли не часы, а недели.

Из грузовика вышел Калвин Норрис, глава пантер-оборотней Хотшота, и поднялся по ступеням. Бородатый, чуть за сорок, серьезный человек, ответственность лежала на его плечах. Очевидно, Калвин приехал сразу после работы. Он был одет в синюю рубашку и синие джинсы, как положено старшему менеджеру в магазинах спортивных товаров «Нор-кросса».

— Привет, Сьюки, — кивнул он.

— Заходите, — пригласила я, хотя и неохотно. Но Калвин всегда относился ко мне как минимум цивилизованно, и месяца два назад помог мне спасти брата, когда Джейсона держали в заложниках. И я должна к нему отнестись уж хотя бы цивилизованно.

— Моя племянница мне звонила, что опасность миновала, — тяжело сказал он, сев на кушетку после моего приглашающего жеста. — Спасибо тебе, что спасла ее.

— Я искренне рада, что Кристалл лучше, но я всего лишь позвонила по телефону. — Сама я села в свое любимое кресло, заметила, что ссутулилась от усталости, и заставила себя разогнуться. — Доктор Людвиг сумела остановить кровь?

Калвин кивнул, глядя на меня пристально взглядом суровым и печальным.

— Она поправится. У наших женщин часто бывают выкидыши. Вот почему мы надеялись… ну, ладно.

Я вздрогнула — надежды Калвина, что я с ним спарюсь, будто тяжестью легли мне на плечи. Не знаю, почему я почувствовала себя виноватой — может быть, из-за его разочарования. В конце концов, не моя вина, что привлекательность этой мысли была для меня весьма спорной.

— Я думаю, что Джейсон и Кристалл поладят, — сказал Калвин безразлично. — Должен сказать, что не в диком восторге от твоего брата, но не мне же за него замуж выходить.

Я не сразу нашла ответ. Не знаю, эта идея о свадьбе принадлежит Джейсону, Калвину или Кристалл. Сегодня утром Джейсон явно не думал о женитьбе — разве что забыл об этом упомянуть в суматохе и беспокойстве о Кристалл. Ответила я так:

— Ну, если честно, я не в восторге от Кристалл. Но не мне на ней жениться. — Я перевела дыхание. — Я сделаю все, чтобы им помочь, если они решат… решат так поступить. У меня ведь, считай, никого нет, кроме Джейсона.

— Сьюки, — начал он куда менее уверенным голосом. — Я еще и о другом хотел поговорить.

Ну, еще бы. Нет, не уклониться мне от этой пули.

— Я знаю, что тебе сказали что-то такое, когда ты появилась в нашем доме, что тебя от меня отвратило. Я хотел бы знать, что это. Я же не могу это исправить, если не знаю, что сломалось.

Я сделала глубокий вдох, тщательно обдумывая свои следующие слова.

— Калвин, я знаю, что Терри — твоя дочь. — Приехав навестить Калвина после выхода из больницы, когда его ранили, в его доме я встретила Терри и ее мать Мэри-Элизабет. Они явно там не жили постоянно, но не менее явно рассматривали его дом как продолжение своего. А потом Терри меня спросила, собираюсь ли я замуж за ее отца.

— Да, — ответил Калвин. — Я бы тебе сам сказал, если бы ты спросила.

— А еще дети у тебя есть?

— Есть у меня еще трое детей.

— От разных матерей?

— От трех разных матерей.

Я была права.

— А почему так? — спросила я, просто чтобы проверить.

— Потому что я — чистокровный, — ответил он, будто ответ был очевиден. — Поскольку лишь первый ребенок чистокровной пары превращается полностью в пантеру-оборотня, нам приходится меняться.

Я была искренне рада, что никогда всерьез не думала о браке с Калвином, потому что иначе меня бы вырвало прямо на месте. Мои подозрения, возникшие после ритуала наследования вожаку стаи, оказались верными.

— Так что это не «первый ребенок женщины» становится полным оборотнем, а «первый ребенок женщины от данного мужчины»?

— Верно. — Калвин был удивлен, что я этого не знаю. — Первый ребенок любой чистокровной пары — это настоящий оборотень. Так что если наша популяция сильно сокращается, каждый чистокровный самец должен спариться с максимальным числом чистокровных женщин, чтобы стая начала расти.

— О'кей. — Я минуту помолчала, собираясь с мыслями. — И ты думал, что я спокойно буду смотреть, как ты брюхатишь других женщин, если мы поженимся?

— Нет, я не ожидал такого от женщины со стороны, — ответил он тем же безразличным голосом. — Я думал, что к тому времени успокоюсь на одной. Я уже выполнил свой долг вожака.

Я попыталась не закатывать глаза. Будь это кто другой, я бы захихикала, но Калвин — достойный человек, и такой реакции не заслужил.

— Сейчас я хотел бы найти себе пару на всю жизнь, и для стаи было бы хорошо, если бы я привел в наше сообщество свежую кровь. Можно сказать, мы слишком долго скрещивались только друг с другом. Мои глаза за человеческие вряд ли сойдут, а Кристалл целая вечность нужна, чтобы перекинуться. Необходимо внести новую струю в наш генетический пул, как называют это ученые. Если бы у нас был ребенок, на что я надеялся, он бы никогда не стал полным оборотнем, но мог бы принести в наше общество свежую кровь и новые умения.

— А почему ты выбрал меня?

Он ответил почти застенчиво:

— Ты мне нравишься. И ты очень хорошенькая. — Он улыбнулся — очень приятное и редкое для него выражение лица. — Я годами тебя в баре вижу. Ты со всеми приветлива, и ты усердный работник, и нет никого, кто заботился бы о тебе так, как ты заслуживаешь. И ты про нас знаешь, для тебя это не было бы потрясением.

— И у оборотней других видов все точно так же? — спросила я так тихо, что едва сама себя слышала. Смотрела я себе на руки, сцепив их на коленях, и едва дышала, ожидая его ответа. И в мыслях у меня светились зеленые глаза Олси.