Елена Саринова - Ваш выход, рыцарь Вешковская!
— А ты сиди тут, тихо-тихо, — и, перепрыгнув через ствол, зашагала обратно к тропе…
Ну и к чему так живописно изумляться? Ведь чуть не навернулся с бугра. Ах, да!
— Ванн, это — личина. Для маскировки, — с расстановкой произнесла, медленно подходя. — Да, и голос стал ниже. Но, ведь, не упырь? Так?
— Та-ак, — сглотнув, кивнул он. — А вот…
— Так надо. Привыкайте. Да, брюнетка. Цвет глаз не помню — по памяти знак наложила. И, кстати: ворот рубахи наглухо застегнуть, браслеты — поддернуть. Чтоб моанитом своим не отсвечивать… Так вы идете?
— Иду… Агата?
— Ага? — обернулась, уже спускаясь к тропе.
— А величать-то вас как теперь?
— А, Пашутой. Так, кажется, оригинал в Бередне зовут.
— Пашута, — и что-то еще под нос. Однако скоро нагнал и пошел уже рядом. Тропа ведь. Хоть и овечья.
Без проблем мы прошли как раз мили три. Минули узкую долину вдоль изгороди пастбища, разбавив на время скуку и овец и их седого хозяина. Вот у кого спокойная жизнь. А потом снова нырнули под еловую тень, на обещанный ранее «обед». На спутника моего к тому времени смотреть было жалко (ночь в холодной избушке да еще в ожидании «зверя» отдыху явно не способствуют), однако моего сострадания хватило лишь на блины с помидорами:
— Яблоки будете?
— Благодарствую, но, откажусь. А вы… Агата? Или Пашута?
— Мы ж здесь одни, — почесав нос, занесла я над разложенной сумкой руку (это, вроде как, скатерть). — А это… что?
— Где именно? — вслед за мной задрал подбородок Ванн.
— Тень по деревьям, — и приложила ко лбу ладонь.
Тень вскоре мазнула обратно. Одиноко парящим над верхушками бора грифоном. И не разобрать было снизу, сколько на нем седоков. Однако «заноза» осталась. И не знаю, ощущал ли ее и Ванн, нов небо поглядывал и жевал исключительно молча. Правда, не ёрзал.
Еще через милю мы вывернули из бора к дороге. И о ней, действительно, уже лет двести забыли — завалов с нависающих гор не расчищали и кустарники не выпалывали. В одном только месте были видны очевидные следы цивилизации в виде надписи: «Кдрист, сволочь, верни долг!» И, судя по обилию согласных, речь сия была адресована представителю гномьей расы. Да и по тексту тоже. А вот сразу за этим «криком души»… я сама едва им не огласилась…
— Тысь… моя майка…
И ведь все правильно стратегически выбрано: справа — скала. Слева — валуны, не взлететь, не допрыгнуть. А прямо по курсу… Рыцарь в полной экипировке, качнувшись от стоящего поперек дороги грифона, медленно направился к нам.
— Пашута, что будем делать?
— Стоять и ждать. Он — один, нас — двое. Должны «разминуться», — и поправила сумку на плече.
— Так вы предлагаете нам…
— Прокурат. Пятая комтурия, — и подцепив рукой шлем, сдернул его с головы. — Рыцарь Подугор. Явите для проверки свои паспорта…
Глава 5
Вот о чем должна подумать в первый момент «нормальная женщина» в такой важной для себя ситуации? Прямо перед ней стоит бывший любимый, а ныне — непрощенный предатель и всем своим видом являет суровость закона. А она, эта женщина — в чужой, кстати, незаконной личине. Да еще рядом с беглым из-под стражи бес знает кем. А действо все происходит на узкой предгорной дороге. И к тому же… Хотя, в случае с «нормальной женщиной», все вышеперечисленное уже — абсолютно запредельный абсурд. Так что, рыцарь Вешковская, кончай на него пялиться и бери себя в руки…Рыцарь Вешковская!
— Явите для проверки паспорта, — «бывший и ныне» в одном лице, перевел взгляд с меня на Ванна. Внимательный и спокойный. — У вас с этим какие-то проблемы?
Пора вступать «вторым голосом»:
— У нас никаких проблем нет, — «вступила» почти мужским басом. — Кх-ху. Потому как документы носить повсюду с собой не обязаны. Нет такого закона в Ладмении.
— Угу-у? — семь лет прошло, а привычка — все та же. Вот сейчас свои брови сдвинет для «утяжеления туч». — Закона такого, конечно же, нет, — предсказуемо свелись они к центру. — Однако места здесь не для прогулок.
— А с чего вы взяли, что мы вышли гулять? А может, у нас с… братом дела?
— Да! — не то удивился, не то подтвердил мой загадочный «брат». И спасибо, что рот свой открыл. Хотя с его лексиконом… — И-и… мы против насилия, потому как подобным порождается лишь подоб…
— Не обращайте вниманья. Он в канцелярии при епархии служит. Проповеди за выступающими строчит.
— Ну, тогда мне понятно, — постучал пальцами по шлему Ник. — Только вот непонятно: что за «дела» у вас в этих краях?
— Личные и срочные. И о них мы тоже вам… а, ладно! В долю ведь не попроситесь? Мы ищем исходный материал для философского камня. За этим и обследуем местные шахты.
— Киноварь, что ли?
— Нет, ртутный камень, — а в алхимии ты, по прежнему — «колба».
— Ну, да, конечно, — хотя свечения прощупываешь очень качественно. Да только с моей проверенной личиной оно в комплекте идет (спасибо урокам «хамелеонства» от Глеба), а «брат» и без того за «блаженного», лишь только рот свой открыл.
— Ну, мы пойдем?.. Господин рыцарь?
— А-а, стоять, — и будто бы воздух вздрогнул… Ник еще раз черкнул поверх моей головы глазами и… ошейник на Ванне. Только искорки на самом дне глаз — увидел. — У меня к вам будет… просьба, — свободной от шлема рукой хлопнул по карману штанины. — Просьба… будет. Есть описание наружности одного типа… да где же оно у меня… Пожалуйста, подержите, — всё! Игры кончились. И в доказательство — взлетевший прямо в мою сторону шлем. Потому что я знала, что последует дальше.
И в ответ запустила сама. Заклятием «паутины». Шлем отбросило вправо, вновь открыв мне обзор, чтоб через доли секунды, лишь успеть осознать — он тоже… успел. Удар заряда сложил меня надвое, и уже отлетая спиной, я увидела, как Ник, накрытый «сеткой», плашмя падает к ногам своего грифона. А потом приземлилась сама. Не очень удачно. Совсем…неу-дач…
— Ч-чирк!
— Агата, не плачь.
— Я не плачу. Это солнце глаза слепит и они от того…
— Угу… Больно не будет. Года быстро эту хобью щепу из тебя выдернет. У него — опыт.
— А ты не ругайся. Научился у старшекурсников. О-ой.
— Агат, я даже еще не начал… Ник, откуда лучше подлезть, как думаешь? — и два затылка, русый и темный, склонились над моей вытянутой в траве ногой.
Я закатила к небу глаза. И зажмурилась, хватая ноздрями солнечный запах полыни:
— Ну, долго вы там еще?
— Сейчас начнет… Давай я тебе дуть стану? Аф-фу-у-у.
— А на лицо-то зачем?
— Чтоб твои невсамделишные слезы быстрее просохли, — Ник изо всех сил старался выглядеть взрослым. Даже глаза не смеялись. — Впредь тебе, Агата, урок: не лазить по старым деревьям с сухими ненадежными сучьями.
