Грета и потерянная армия - Хлоя Джейкобс
— Но твои чувства, по крайней мере, взаимны.
Грета нахмурилась.
— Почему ты думаешь, что Вайат не думает о тебе?
Опять нет ответа. Что означало, что Сиона, должно быть, думала, а когда это осенило ее, щеки снова залило жаром.
— Ты думаешь, что он что-то чувствует ко мне?
— Я не слепая и не глухая, — ответила Сиона. — Я вижу, как он смотрит на тебя.
— Это не так. Ты заблуждаешься, — уверенно настаивала Грета. — Вайат и я друзья. И конечно он мог бы подумать об этом раз или два, потому что мы оба люди, и оба застряли на Милене. Но я не сомневаюсь, что этот момент прошёл. Кроме того, он знает — каждый знает — что я… что я уже…
Ладонь Сионы упала ей на руки.
— Потому что ты принадлежишь королю гоблинов.
Всего несколько недель назад она задрала бы свой нос при этом. Грета, охотница за головами, никому не принадлежит. Она была сильной и независимой сама по себе. Но правда в том, что она хотела принадлежать каким-то образом, где-то, кому-то. Не такой, какой вызывает жуткий страх, а принадлежность как олицетворение признания, которое она искала все это время. И с Айзеком это, наконец, чувствовалось возможным.
— Давай просто скажем, что я до сих пор не задерживаю мое дыхание для «долго и счастливо». Многое должно решиться нужным образом для того, чтобы у нас с Айзеком было будущее, и, учитывая обстоятельства шансы, не в нашу пользу.
— Если бы все было легко, мы бы никогда не знали, когда мы добьёмся величия.
Грета фыркнула и встала с кровати.
— Было время, когда дожить до следующего дня было достаточно трудно, не говоря уже о достижении чего-либо напоминающего величие.
— И все же, ты здесь, совершила невозможное.
Удивленная, она остановилась, обуваясь.
— И что это такое?
— Ты действительно не знаешь? — Сиона удивилась невежеством Греты. — Ты думаешь, что кто-нибудь из этих детей, которые ушли сегодня днём домой со своими любимыми, сделали бы это без тебя? Ты сделала это для них.
Грета покачала головой.
— Это была даже не я. Я не смогла бы открыть портал, если бы от этого зависела моя жизнь. Это был отчасти Аграмон, частично твоя мать и частично ты, закрутившая их магию в нечто, что не смогло убить нас, — напомнила она Сионе.
— Только потому, что ты сохранила мне жизнь, и только потому, что ты спасла их. Только потому, что спасла его, — подчеркнула Сиона, явно имея в виду Айзека. — Ты сделала то, что никто раньше никогда не делал в Милене. Ты вернула Потерянного.
Можно ли сделать это снова? Она много думала об этом. Спасение Потерянных, вместо того чтобы охотиться на них, может быть одним из способов собрать больше воинов, чтобы сражаться с Аграмоном.
Сиона все ещё смотрела на неё. Грета не привыкла принимать похвалу. Люк никогда не делал этого. Лучшее, что она получала от него после превосходных совместных тренировок, было бормотание и обещание, что следующий раз будет тяжелее. Она предполагала, что ее родители хвалили ее в детстве, но это время все еще чувствовалось таким далёким, больше похожим на полузабытый сон.
— Я не смогу заснуть в таком настроении, — нетерпеливо сказала она. — Мне нужно уйти отсюда на некоторое время.
Она выскользнула, пока Сиона не успела предупредить ее быть осторожной. В этом мире не было демонов, не было фей, не было десятифутовых барьеров. Что может случиться?
У подножия лестницы она инстинктивно двинулась к двери подвала, но остановилась, когда уловила движение краем глаза через кухонное окно. Кто-то был на заднем дворе.
Не издавая ни звука, она прокралась на кухню, чтобы лучше видеть. Темная фигура прислонилась плечом к перилам задней террасы.
Айзек.
Он повернулся, как только Грета открыла раздвижную дверь, чтобы присоединиться к нему, и улыбнулся, но его лице было напряжено.
— Что ты делаешь на улице?
Он пожал плечами.
— Я полагаю, я не привык быть в помещении большую часть дня. Я вышел исследовать небо.
Грета также не привыкла к этому, больше нет. Она могла только представить, как он чувствовал себя здесь. Даже с отталкивающим холодом, все на Милене было тесно связано с Великой Матерью. Это было странно осознавать, как долго человечество живет отдельно от естественного мира, который поддерживал их, и даже не чувствует разобщенности.
Она взглянула наверх. Это была красивая, ясная ночь. Луна была полной, и звёзды сверкали, как светящиеся пятнышки, проникающие через чёрную бархатную простынь, создавая формы и узоры, которые она знала, должны быть знакомы… но достаточно забавно, все в этом мире, казалось как будто чуждо сейчас. Единственное солнце, единственная луна, тёплые бризы и зелень, которая была повсюду. Это была часть мира, которая ей не принадлежала больше, мира, который, казалось, насмехался над ней.
— Я всегда удивлялась, как небо Милены могло отличаться от того, которое я знала. Не только созвездия, но и все остальное. Я имею в виду, разве небо не должно быть универсальным? Это не означает, что ты дойдёшь до конца и там бетонная стена. Это должно продолжаться, соединяя все миры друг с другом, в конечном счете, верно?
— Не важно, как звёзды расположены на небе, я верю, что все наши миры и все существа в них связаны, — пробормотал он.
— Остальные на Милене так не думают, — напомнила Грета.
Со вздохом Айзек наклонился, чтобы поцеловать ее.
— Не важно, как бы мне хотелось, чтобы это было так, но я понимаю что Милена, возможно, никогда бы не приняла тебя так, как ты этого хотела, — сказал он. Его прикосновения оставались легкими, но когда она склонилась ближе к нему, то почувствовала каждый мускул в его теле. — Даже если мы сможем найти дорогу назад, я пойму, если ты решишь остаться здесь…
Она покачала головой.
— Я вернусь. Где бы мы ни были, если у меня есть ты, то у меня есть всё признание, какое мне только нужно.
Айзек прикоснулся лбом к
