Побег от соблазна, или Встретить Его и не узнать! (СИ) - Бурунова Елена Михайловна
Изабель, как и её мать, не была особо умной. Её любимым заняти-ем была музыка с танцами, а не грамота с математикой. Среди толпы танцующих на приёмах и балах моя сестра чувствовала себя, как рыба в воде. Семейный очаг и обязанности её угнетали. Прожив в доме сестры почти год, я с разочарованием замечала в ней сходства с леди Джейн.
Нет ничего удивительного в том, что им приглянулся Гарри. Только моя мачеха в меру возраста была опытна и с лёгкостью обставила пока ещё наивную дочь.
Инцидент с мужем Изабель не исчерпал себя одним «ненавижу». Гарри уехал после обеда к любовнице, которая хоть и не могла его удовлетворить, но требовала постоянного присутствия. Для Изабель он играл с Кристофером в карты за бутылочкой вина. Я в столовую не вышла. Посчитала, что не стоит лишний раз напоминать обозлённой сестре о то, что было утром. Какая я всё-таки была глупая? Моя сестра и не забывала. Она терпеливо, как и леди Джейн, ждала, когда муж уедет. Догадывалась, что так со мною в присутствии вожделеющего Гарри она не сможет поступить. По-ка тот не получит меня, никуда не отпустит.
В мою спальню Изабель вошла не спеша. В руках её был свиток, пере-вязанный красной лентой. На лице сестры красовалась довольная улыбка, словно она решилась на какой-то очень хороший поступок и пришла похвастаться. В моей голове мелькнула мысль: «она даёт мне свободу».
Но нет, не свободу пришла мне она дать. Изабель пришла мстить за неверность и похотливость своего мужа мне. Такого от сестры я не ожидала. От леди Джейн, от Гарри, от Кристофера, от кого угодно, но не от неё. От той, с кем я выросла. С кем делилась самыми сокровенны-ми мечтами. За кем ухаживала, не закрывая ни на минуту глаз. Кого кор-мила с ложечки. Удерживала за руку, помогая сделать первые шаги после тяжёлых родов. Я так много для неё сделала и вот чем она мне отплатила.
66
— Знаешь, что это? — спросила Изабель, вертят в руках свиток.
— Нет.
— Эта те письма, что ты просила забрать в кабинете отца, — призналась мне сестра.
От этой правды у меня подкосились ноги. Я села на край кровати.
Оставленные мне папой бумаги были всё это время у Изабель. Она врала мне столько месяцев. Я не рабыня и могла давно уйти.
— Изабель, — лишь смогла я прошептать, глядя на свою свободу в её руках.
— Я ненавижу тебя, Лили. Мать права, ты такая же шлюха, как и та чёрная девка, что родила тебя. Ты забираешь у меня Гарри. Я не хочу, жить так, как мои родители. Папа изменял маме, а та срывалась на всех. Даже на мне, — она говорила всё это, а по её щекам текли слёзы.
Изабель была на грани нервного срыва. Тяжело дыша, она источала одну злобу. Ещё в те мгновения я жалела её. Бедная, как брак с этим про-ходимцем уничтожил всё хорошие в моей сестре. Нет больше улыбчивой всегда смеющейся девушки. Она медленно превращалась в озлобленную женщину. Изабель отчаянно искала вину в окружающих её людях, но только не в себе. Если брак с Гарри так невыносим, то зачем пытаться сохранять иллюзию этого счастья.
— Ты же, знаешь, что это он покусился на меня, — говорила я ей, —
а не я, Изабель.
— Знаю, и если ты останешься, он завершит начатое сегодня, — вытирая слёзы, шептала она.
— Отдай мне мои документы, сестра. Я уйду навсегда, — попросила я, вставая с постели.
Сестра замотала головой и отступила к дверям.
— Нет, он найдёт тебя и снимет тебе домик, как поступал наш отец со шлюхами. Я так не хочу.
Я никак не могла понять, что пытается мне сказать Изабель. Документы у неё в руках. Я свободна и могу идти куда глаза глядят. Никто не может стать у меня на пути. И какие шлюхи? При чём тут Гарри и отец? И только когда руки сестры потянули за края свитка, а бумага зашелестела, я бросилась к ней.
— Нет! Остановись! Что ты делаешь!
В двери ворвались два надсмотрщика. Я успела только выхватить кусочек листочка из рук сестры, как была остановлена сильными руками мужчин. Они держали меня за руки, оттаскивая от Изабель, рвущей на куски мою свободу. Она кромсала листья и тут же кидала их пол себе под ноги.
— Вот тебе! Вот! Свободы хочешь?! Никогда ты её не получишь! — кричала она демоническим голосом. — Когда Гарри вернётся, тебя уже продадут! Неблагодарная тварь! Продайте её!
Надсмотрщики потянули меня по полу. Я вырывалась и голосила, не веря, что всё это реальность, а не страшный сон. Меня продаёт родная
67 сестра. Она выбирает своего неверного мужа, бросая меня в зависимость от сумасбродства чужих людей.
На улице уже ждал торговец рабами.
Меня бросили в клетку с другими несчастными, и замок защёлкнулся, заставив меня замолчать. Бессмысленно взывать к разуму Изабель. Она решила мою судьбу ещё несколько месяцев назад, когда соврала мне, что никаких бумаг с красной лентой в кабинете нет. Моё самое страшное разочарование в жизни связано с родной сестрой. Я любила её, а она продала меня за пару серебряников.
ГЛАВА 14. Ожидание неизвестности хуже самой неизвестности
Когда-то по этой дороге я ехала в карете с отцом. Даже года ещё не прошло с того счастливого дня. Теперь я ехала в клетке в Сент — Огастин.Благо женщины, сидевшие рядом со мной, не задавали мне вопросов.
Кто-то плакал. Кто-то отрешённо смотрел на меняющийся пейзаж. На ком-то были кандалы. Не знаю, зачем женщинам цепи. Они слабые и убежать от надсмотрщиков не смогут. Да и куда им бежать? Повсюду чёрный цвет кожи, как кричащее клеймо рабства. Я среди них была белой вороной.
Один надсмотрщик, что ехал рядом верхом, не сводил с меня уже знакомого мне вожделенного взгляда. Он, словно раздевал меня, глазами.
Облизывался и, поймав мой взгляд, нагло чмокал губами. Я отворачивалась от него. Хотелось плакать от такой безысходности моего теперешнего положения.
Я рабыня! До этого я так остро не ощущала этого позорного статуса.
В доме отца, мне напоминала о рабстве только мачеха. После смерти отца я смутно представляла весь этот ужас. Скорее я была, как бедная родственница на попечении сестры. А теперь сижу в клетке с другими рабами и не знаю, что ждёт меня впереди.
Господи! Я даже не смогла передать весточку мисс Луизе. Чтобы она попыталась меня выкупить. Я уже согласна на работу в бордели. Не куртизанкой, конечно. Ну хотя бы горничной.
Ох, тяжело вздыхала я, вспоминая и мистера Холефильда. Он точно бы не позволил такого обращения со мной. Старший надсмотрщик Гарри уво-лился, как только сезон подошёл к концу. Забрал расчёт и уехал. О моём ужасном положении не знал никто. А значит, помощи мне ждать было неоткуда.
Закрыв ладонями лицо, я всё же тихонько заплакала.
68
Пока собирали по всем плантациям свой товар, пришлось несколько раз останавливаться. Одни наши соседи опознали меня в клетке.
Миссис Леонела всплеснула руками, заметив меня:
— Господи, Лили! — воскликнула она. — Как так?
Я немного оживилась. Подскочив к прутьям клетки, потянулась к доброй старушке.
— Миссис Леонела, помогите мне, прошу, — молила я. — Изабель порвала мои документы и продала меня им.
Старушка покачала головой.
— Милая, я попытаюсь воззвать к её христианской добродетели, — пообещала она. — Продавать сводную сестру, пусть и от рабыни, это преступно.
Вся её помощь. Когда повозка с клеткой уезжала с плантации миссис
Леонелы, я уже прекрасно понимала, что мои просьбы и мольбы дальше этих полей не улетят. Старая лицемерка лишь пошепчется со своими по-дружками плантаторшами о плохой миссис Коллинз и черномазой дочери покойного Эдмунда Дарлингтона. Помогать мне она и не собиралась.
Могла, конечно, помочь. Не взывая к моей сестре, а тут же выкупить меня у торговцев. Но, нет же, миссис Леонела поохала и поахала над мо-им незавидным положением. Да и зачем меня выкупать? Единственный великовозрастный сынок плантаторши ещё позарится на незаконнорож-денную дочь соседа. И что, потом? Женить их? Нет! Слишком благородная кровь течёт в жилах Маккензи. Смешать с чёрной африканской, пусть и разбавленной английской кровью, она не позволит.
