За грань. Инструкция по работе с вампирами (СИ) - Амери Анастасия
Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я редко с ней общаюсь?
— Просто…– я вздохнула, надо было просто спросить и покончить с разговором. — Просто хотела кое-что узнать у тебя про папу.
Она молчала. Я рассылала неясное шуршание на той стороне.
— Что ты хочешь знать? — наконец со вздохом спросила она.
— Он не был странным? В смысле, тебе не казалось, что на стороне у него есть другая жизнь или, может, он что-то скрывал от тебя? Не было ощущения, что он изменился в какой-то момент?
— Нет. Господи, Соня, почему ты спрашиваешь такое у меня?
Я прикусила нижнюю губу, в раздумьях пожевывая ее.
— Мне кое-что приснилось, вот и не могу отделаться от навязчивых мыслей, — все же созналась я.
— Ты обдолбилась?
Я застонала:
— Мам! Ты можешь хоть раз не быть такой токсичной? Я же твоя дочь.
Вивьен Мэйер могла быть невыносимой. Это говорили даже наши соседи. Она вела себя так со многими, даже со мной, но никогда с Элис. Захотелось бросить трубку, но я должна была узнать хоть что-то.
Сон был тревожный. В нем отец что-то упорно вдалбливал мне в голову, он повторял одно и то же, раз за разом. Мы сидели в нашей гостиной совсем поздно и ждали, пока мама придет с девичника своей школьной подруги. Элис уже спала, а он вдруг спросил меня не чувствую ли я, когда проливается кровь вампиров. Я удивилась, но ответила, что нет, не чувствую. Затем он сказал, что руны на моем черепе должны давать мне такую возможность. Я ужаснулась, спросила зачем он это сделал со мной, но он лишь посмеялся, что всему свое время. Затем он достал Танец Смерти и перерезал спящей на его коленях Элис горло. Я не испугалась, просто подумала, что он так запачкает мамины подушки. Затем в плотной темноте вспыхнули потусторонним светом знакомые льдистые глаза, и я проснулась.
Я была практически уверена, что все это лишь смешанное с моей реальностью воспоминание из детства. Стрэнд никак не мог быть там и наблюдать из тени, отец сдувал пылинки с маленькой Элис и до безумия ее любил, чтобы хоть как-то обидеть и на мем черепе не было рун.
На счет черепа я все же задумалась.
— Ох, Соня, он был моим миром, — горько, спустя какое-то время, ответила мама. — Я любила его, а он любил меня. Мы не скрывали ничего друг от друга, и он всегда оставался любящим отцом. Не делай мне больно расспрашивая о той любви, которую я потеряла. Это нечестно.
Прошло много лет, но она все так же начинала плакать, когда вспоминала о нем. Он был молодым, сильным и погиб неожиданно для всех. Впрочем, смерть часто приходит неожиданно, без предупреждения вырывая тебя из привычного мира. Иногда это происходит в солнечный день, по дороге домой, на знакомой трассе, когда ты уверен, что все у тебя под контролем.
— Ладно, прости мам. Ты как? Как Элис?
— Иди ты в задницу, Соня. Напишу позже, а сейчас я, пожалуй, выпью бурбон.
И она отключилась, оставив меня с ощущением, что иногда я спонсирую мамин алкоголизм. Я тяжело выдохнула и провела ладонью по лицу.
Мне удалось отыскать комнату с аудиосистемой и небольшим кинотеатром. До звонка маме, я хотела выяснить, что же слушает Стрэнд, но теперь настроение в задницу пропало. Меня подмывало выехать в город, но начальник убедительно просил остаться в доме. Ну, как просил, рано утром он просто зло зыркнул на меня, когда я начала упираться, а после исчез. Отказы не принимаются. Как сказал, так и будет.
Стрэнд предупредил, что его не будет несколько дней и дом в полном моем распоряжении. Поэтому я без зазрения совести пошла изучать его гараж. Посидела в каждой сексуальной тачке и, как настоящий наркоман, вдыхала полной грудью их аромат. Забредала туда, куда он просил меня не ходить — в его жилю часть. Но любопытство было сильнее, тем более что еще делать одинокой девушке, когда в город нельзя, работа встала на месте — я гордо отвечала всем клиентам, что у меня отпуск — а в доме одиноко и нельзя пристать с вопросами к начальнику?
Я вновь тяжело вздохнула. Маме не удалось развеять мою тревожность — напротив я уже несколько раз успела прокрутить в голове пугающие образы.
— Гребаное все, — я бросила телефон на одно из больших кресел для просмотра кино.
Интересно, Стрэнд приводил сюда кого-нибудь? Он говорил, что в его мире нет друзей, но зачем тогда несколько кресел, большой экран и целая навороченная аудиосистема? Загадка, которая останется без ответа.
Надрывный вокал Трента Резнора взорвал тишину помещения. Звук был выкручен на полную мощность, поэтому я подпрыгнула сразу же, как нажала плэй на панели.
Советую присмотреться получше, потому что я полон дерьма.
Я пытался поверить в это каждым ударом сердца.
Можешь приукрашивать действительность, притворяться,
Но ты ничего не изменишь.
В конце концов ты ничего не изменишь.
Разве ты, б**дь, не знаешь, что ты такое? [1]
Я рассмеялась. Почему-то именно такое ожидаешь от Стрэнда. Этот старичок слушал пошлый индастриал. Я постаралась представить, как Йоан Стрэнд подпевает или танцует песне. Он вообще умеет танцевать? Даже в мыслях сложно представить. После была пара треков в стиле ретровейв, затем Linkin Park, классический блюз и прекрасный голос Нины Симон.
— О, это я знаю, — улыбнулась я, когда в динамиках заиграл очередной трек.
В какой-то мере песня была знаковой, ведь после того, как мы с Диланом Хантом громко подпевали ее, встречая закат в его пикапе на возвышенности, с которой был виден весь Реддинг, я лишилась девственности. Через месяц Дилан улетел за океан и больше мы с ним никогда не виделись. Но я была благодарна ему, что мой первый опыт не относился к разряду травмирующих. Тот месяц был прекрасным и теплым событием. Поэтому мне нравилась эта песня — несмотря на мрачное содержание, я просто вспоминала беззаботные деньки.
— Пронзите колом моё сердце, швырните меня под солнечный свет. Сделайте всё, что нужно, лишь бы кончилась эта вечная ночь! — громко запела я припев вместе с вокалистом, эпично поднимая кулак вверх. — Сделайте всё, что нужно, лишь бы кончилась моя боль! Без неё вечность — это ад [2].
На последних строках я замерла.
Это была самая вампирская песня, из тех, что я успела услышать. История об утраченной любви, где двухсотлетний вампир предлагает свою кровь смертной возлюбленной и, сделав глоток, она погибает, оставляя его одного. Он хочет умереть, потому что больше не может жить без нее и ненавидит свою проклятую кровь.
А что, если клинок нужен Йоану за тем, чтобы убить себя? Я не знала его истории, он никогда не говорил мне о прошлом, оставался один много лет, не имел клана. Могла ли эта затесавшаяся песня хоть немного отражать его? Пытался ли он создать свой клан, поил ли кого-нибудь своей кровью? Убивал ли он кого-то кого любил?
Верилось с трудом.
Я нажала дальше, не желая углубляться в подобные мысли. В любом случае, я не дам ему заполучить эту чертову штуку.
Покраснев, я вырубила систему. К такому я была не готова. Это точно было что-то из плейлиста для секса, если таковой вообще имелся у Стрэнда.
У меня зазвонил телефон.
— Что ты делаешь, Мэйер? — босс говорил ровным, спокойным тоном, по крайней мере так слышалось через телефон.
— Так, отдыхаю. Ты же мне запретил выбираться в город.
— Ползаешь там, где не положено?
— С чего ты взял? — нахмурилась я.
Нет, он не мог знать, раньше таких талантов я за ним не замечала. Разве что он мог предполагать практически со стопроцентной точностью. Но сейчас он ничего не докажет.
— Поверни голову направо и посмотри вверх.
Я повернула и выругалась. Там была камера наблюдения. Чертов вампир!
— И сколько у тебя камер по дому? В моей спальне тоже есть?
— Проверь, — что-то у него на заднем фоне упало, раздался звук бьющегося стекла.
— Ты где?
