Котоняня таверны «Грань» - Екатерина Владимировна Скибинских (Лихно)
Я села на край кровати, стопа о стопу сбросила обувь.
Храп прекратился.
В ответ я только тихо усмехнулась и легла. А что? Я же в полноценной пижаме, еще и ткань плотная, так что все закрыто, все прилично. Я улеглась, натянула на себя одеяло и удобно устроилась на своей половине подушки.
Повозившись и окончательно угнездившись, я почувствовала приятный подъем — ответная пакость удалась. Только вот кому я хуже сделала? Равану или себе?
Не могу понять, почему лучшие намерения оборачиваются дурацким цирком?
— Мр-р-р-р… — раздалось рядом.
Талисман? Он открыл дверь? Как он проник в комнату?
Встать я не успела, Талисман тяжело приземлился мне на грудь.
— Ты…
— Мр-р-р, — безапелляционно повторил он и затарахтел, как трактор.
Его низкое урчание странным образом подействовало на меня успокаивающе и даже усыпляюще. Во мне словно предохранитель переключили. Под вибрацию я буквально провалилась в сон, только почувствовала, как Талисман с меня слезает и мне становится легче дышать.
Всю ночь мне снилась какая-то чепуха. То Раван ставил передо мной корзинку с котятами и я должна была успевать сажать их обратно до того, как они разбегутся по всей комнате и порвут покрывала, обои, подерут мебель. То я опаздывала к Оракулу, причем Раван ехал верхом на увеличившемся до размеров скаковой лошади Талисмане, а я бежала пешком. То мне виделось, как лысый человек в белой хламиде — откуда-то я знала, что он не оракул, а самозванец, — отказывался возвращать меня домой и требовал выйти замуж за Равана.
Последняя мысль меня и разбудила — замуж за гада я точно не хочу!
Я обнаружила Равана дрыхнущим на боку, спиной ко мне и лицом к стенке. Талисман лежал у него на локте — кот выбрал самую высокую точку и счастливо жмурился. Я же… Я за ночь оттеснила Равана к стене и заняла большую часть кровати. Неплохо.
Самое приятное, что Оракула я точно не проспала.
Хм, если замок по-прежнему закрыт — убаюканный Раван его явно не открывал, — то как мне выбраться в уборную?
Долго размышлять не пришлось.
Мелодично ударили часы, окошко распахнулось, и на жердочку выскочила рукотворная птичка. Расправились деревянные крылышки, открылся клюв, и одновременно раздалось:
— Ку-ку!
— А? — встрепенулся Раван, рывком сел и уставился на меня дикими глазами. — Что вы здесь делаете?!
— Я же еще вчера сказала, что искала кукушечку. Вот она.
— Ку-ку-ку, — подтвердила птица и, кукукнув пятый раз, скрылась в домике.
Сброшенный Талисман высунулся из одеяла и добавил веское и возмущенное:
— Мяу!
Раван смерил его не менее диким взглядом и, проворчав что-то про поехавшую кукушечку, потер лицо обеими ладонями, сбрасывая остатки сна. Уточнять, у кого именно, по его мнению, двинулась та самая птичка, я благоразумно не стала.
— На сборы час, встречаемся внизу и идем к Оракулу, — обронил он хмуро, поднимаясь с кровати. Еще и окатил таким недовольным взглядом, словно это я к нему ворвалась посреди ночи и забралась в его постель! Ну, то есть он меня в самом деле к себе не звал, но… Кхм. Да ну не так все было!
— А завтрак? — удивленно вскинулась я, мимоходом погладив Талисмана, переползшего ко мне на ручки. Если бы не поход к Оракулу, я бы, может, даже использовала отмазку «не могу встать с кровати, меня котом придавило».
— Не из чего готовить. Путь пролегает через рынок, у тети Мгрыси неплохие пирожки, на ходу перекусим, — пожал плечами Раван.
Судя по тому, как уверенно он предложил выход, как раз частенько питается пирожками. А по фигуре не скажешь — поджарый, мускулистый… Ну так физкультуркой занимается с монстрами по вечерам. И все равно так можно заработать гастрит.
— Мне на сборы хватит минут двадцать-тридцать, не думаю, что ты будешь копаться дольше. Почему бы самим не приготовить какой-нибудь легкий завтрак здесь? Хотя бы кофе? — резонно предложила я.
— Потому что продуктов нет.
— Ты владеешь таверной не первый день. Ладно, не успел привести ее в порядок, заняться ремонтом, но даже банальную картошку, муку, чай, сахар не завести? Ты как вообще планируешь поднимать ее рейтинг, привлекать посетителей, развивать бизнес, в конце концов? Или это такой оригинальный ход: таверна, в которой подают сушеных тараканов в присыпке из крысиного помета, свежих пауков с гарниром из паутины и салат из мха, соскобленного со стен в подполе?
Ляпнула и сама устыдилась своего порыва. Ну не хочет мужик мудохаться со всем этим, мало ли зачем он вообще купил помещение, вдруг для отмывки денег или вовсе планировал бордель устроить? Мне-то что? Я его знаю второй день и уже наезжаю. Так не каждая склочная жена пилит ненаглядного, как я прицепилась. По контракту я присматриваю за котом, параллельно балуясь в игрушке в телефоне, ну и все на этом. И чего, спрашивается, завелась?
На какое-то время в комнате повисла тишина. Лишь Талисман урчал еще громче, продолжая прижиматься ко мне, словно, гаденыш такой, все понимал и наслаждался устроенным нагоняем. Надо отдать Равану должное — он не стал спорить и развивать скандал. Лишь смерил меня хмурым нечитаемым взглядом и вышел из комнаты, уже из коридора бросив:
— Я тебя услышал, значит, выдвигаемся раньше. Через двадцать минут внизу, иначе уйду без тебя.
Я лишь вздохнула, покосившись на кота.
— Мр?
— Да как-то не очень «мр», — наморщила нос я. — Ладно, ленивая жопка, вставай, у нас с тобой сегодня полно дел. Ты ведь тоже к Оракулу?
— Мря! — согласно рявкнул кот, резво вскакивая с места, и первый потрусил в коридор. Я же осознала, что такими темпами останусь единственной, кто не успеет вовремя, так что пора шевелиться.
Глава 21
Ускорившись, уложилась вообще в неполные пятнадцать минут и, прихватив кота поперек пуза, спустилась вниз. Раван, судя по звукам, которые я слышала, увлеченно плескался, так что внизу я оказалась первой.
Приятно…
То есть я думала, что первой, ровно до того момента, как ступила на последнюю ступеньку, потому что в зале, подперев щеки обоими кулаками и некультурно расположив локти на столе, сидел мужчина неопределенного возраста. Обрюзгший, заросший щетиной, с бородавкой на носу. Я почему-то думала, что такие бывают только у комичных злодеев в дешевых постановках. При виде меня мужчина тяжело вздохнул, и, хотя он выглядел опустившимся и довольно… неприятным, у меня почему-то вызвал жалость.
— Мяу, — вслед
