Шеррилин Кеньон - В полночном свете
Боясь утратить свои чувства, Лета обняла его крепче и переместила их назад, в его домик. Она углубила поцелуй, сердце ее учащенно забилось, и кровь забурлила. Это — то, в чем она больше всего нуждалась.
Айдан.
Она чуть отстранилась, чтобы посмотреть на него.
— Я хочу быть с тобой, Айдан, — прошептала она, обнимая его за шею.
Если честно, она ожидала, что он снова ее оттолкнет. Она, конечно, не осудила бы его, если бы он так поступил, если учесть, через что он прошел. Никто не осудил бы его за это.
Но он так не сделал. В его зеленых глазах вспыхнула страсть. Он стянул футболку через голову и заключил ее в объятия, чтобы продолжить их поцелуй.
Лета, закрыв глаза, наслаждалась его вкусом, ощущением его рук, скользящих по ее телу, а ее руки в это время исследовали его тело. Она почувствовала, как сжались и напряглись его мышцы под ее ладонями, напомнив ей тем самым о том далеком времени, когда она боялась прикоснуться к мужчине таким образом. Но это было вечность назад, и с тех пор она сильно изменилась.
В течение многих столетий Лета в одиночку боролась с Долором, пытаясь спасти от него столько людей, сколько было в ее силах. Она чувствовала, что это — ее долг, несмотря на то, что была нечувствительна ко всему, кроме боли.
Через некоторое время отсутствие чувств начало утомлять ее и ослабило ее решимость. Она научилась сифонить эмоции людей в их снах. В какой-то период времени она начала зависеть от этих эмоций и боялась превратиться в Скотоса — одного из ужасных богов сна, которые охотились на людей, чтобы заполучить их чувства. Это не обязательно было чем-то скверным, кроме тех случаев, когда они брали слишком много и сводили людей с ума, разрушая их жизни. Это — то, что она не могла позволить себе сделать с невинным человеком. И когда она поняла, что по-настоящему превращается в Скотоса, то изолировала себя и Долора.
Сейчас она не боялась эмоций Айдана или своих. Она жаждала их. Чувствовала потребность ощутить больше — и поэтому перенесла их в спальню, на кровать.
Айдан оторвался от ее губ, когда понял, где очутился.
— Отличный трюк.
— Я могу проделать еще один, лучше, чем этот.
Их одежда исчезла.
Айдан рассмеялся глубоким гортанным смехом.
— Да, это определенно кстати.
Она перекатилась так, чтобы оказаться сверху. Он поднял глаза на нее, упиваясь видом ее обнаженного тела. У нее были самые совершенные груди из всех, что он когда-либо видел, а он видел их немало, причем из числа лучших в мире. Его рот увлажнился, и он притянул ее ближе и захватил губами ее напрягшийся сосок.
Лета задрожала от дразнящего прикосновения его горячего языка. Она обхватила руками его голову, прижимая ближе к себе, в то время как у нее голова шла кругом от позабытых ощущений. Так много времени прошло с тех пор, как она занималась любовью. С тех пор, как какой-либо мужчина прикасался к ней…
Айдан зарычал глубоким горловым звуком, затем немного отодвинулся и потерся своей колючей щекой о ее нежную грудь. Она резко втянула воздух, почувствовав, как по всему ее телу пробежала дрожь.
Она пьянела от возбуждения, скользя взглядом по его телу, каждая часть которого представляла собой скульптурно вылепленные мускулы. В нем было столько силы, внутри и снаружи. И все, что она хотела сделать, — коснуться этой силы и прижать его ближе.
Но еще больше она хотела попробовать его на вкус.
Айдан наблюдал за тем, как она прокладывает дорожку из поцелуев вниз по его телу. Ее длинные черные волосы щекотали его кожу, посылая дрожь по всему телу и заставляя его пылать. Он так давно не был с женщиной, что в данный момент боялся взорваться в оргазме прежде, чем успеет толком прикоснуться к ней.
Как раз то, что нужно для его раненого эго. Он скорее умрет, чем опозорится, как какой-нибудь сексуально озабоченный школьник, в первый раз увидевший обнаженную женщину.
Закрыв глаза, он попытался думать о чем-нибудь другом, а не об этих нежных губах, скользящих по его плоти. Не о языке, порхающему по его телу. Его сердце начало бешено колотиться. Он хотел, чтобы это мгновение длилось вечность.
И когда он почувствовал, как ее губы сомкнулись вокруг головки его члена, единственное, что он мог сделать, — застонать от наслаждения. Он открыл глаза, чтобы увидеть, как она взяла его еще глубже в рот. Это было самое невероятное зрелище в его жизни. Дразнящие движения ее языка, доставляющие ему неземное удовольствие.
Лета улыбнулась, почувствовав солоноватый вкус Айдана и исходящие от него волны удовольствия. Это было невероятно. И самым особенным среди всех его чувств, которые она ощущала, была боязнь разочаровать ее. И от того, что он даже волновался, сердце ее воспарило.
Его заботливость напомнила ей о том времени, когда она была такой же, как он. Когда ее чувства принадлежали ей, и она была хозяйкой своей жизни. Когда она была свободна в принятии своих решений. Она так по этому скучала…
Больше всего она тосковала по ощущению родственной близости с кем-то. С кем-то, кто считал бы ее жизненно важной частью себя. Кого бы она с нетерпением ждала, когда они в разлуке, зная, что кто-то там, вдалеке, скучает по ней и считает минуты до возвращения, когда они снова будут вместе. Ничто не сравнится с тем, чтобы жить и дышать ради улыбки того, кого ты любишь.
Айдан судорожно выдохнул, взяв ее лицо в ладони. Он хотел, чтобы это был простой, животный секс. Никаких обязательств, никаких обещаний. Ничего, кроме их обоюдного стремления удовлетворить свои биологические потребности.
И тем не менее, когда он наблюдал за тем, как она доставляет ему удовольствие, эта отвратительная, слабая часть его, которую он ненавидел, пробудилась. Это была часть его, жаждавшая найти женщину, которая не будет его обманывать. Единственную, кому он мог бы доверять, не опасаясь, что ему причинят боль или предадут. Единственного человека, который был бы на его стороне независимо ни от чего.
Другие люди имели это. Почему он не мог?
Потому что ты не заслужил этого…
Он не хотел в это верить. Видит Бог, после всего, что он пережил в своей жизни, он достоин чьей-нибудь верности. Чьей-нибудь любви.
— Ты когда-нибудь обманывала своего мужа, Лета? — Он поморщился, как только эти слова слетели с его губ.
Упоминание о муже, скорее всего, остудит огонь ее желания.
Но тем не менее, он должен был знать, заслуживает ли она доверия или, как Хизер, является лгуньей, продающей себя тому, кто предложит самую высокую цену.
Когда она отстранилась от него, ее глаза были полны боли.
— Нет. Никогда. Я любила только его, и пока он был жив, я даже не смотрела на других мужчин. В моем мире никогда не было никого другого, кроме него.
