Амулет на удачу (СИ) - Ярослав Маратович Васильев
— Бутерброд вполне сойдет, — и торопливо надкусила крайний на тарелке хлеб.
Несколько секунд декан с какой-то странной, совсем не преподавательской и не отеческой улыбкой старшего, а взглядом мужчины смотрел на то, как я жадно ем. Затем сел за рабочий стол и принялся перебирать бумажки.
— А где Зубастик? Он жив? Нашёлся? — едва голод и первое потрясение были ликвидированы, я тут же вспомнила про дракончика.
— Спит твоё летающее чудо у меня в квартире, — не поднимая глаз от бумаг буркнул месье Дюран. — Еле поймал! От рюкзака твоего, уж не обессудь, ничего не осталось. Вот нечего детей спаивать. Или в нашем случае окапустивать?
— Когда я смогу его забрать?
— Еще пару суток минимум продрыхнет после такой лошадиной дозы капусты, — хмыкнул Ладислас Дюран.
Потом оставил работу, распахнул шкаф — оказывается в стене и такой был спрятан под фальш-панелью, и вытащил оттуда плед. Забрал у меня из рук посуду и протянул мне плед:
— Спите, Елизавета.
— Но… — я попробовала было возразить, но мне не дали.
— Без каких-либо «но»! Разбужу утром и дам освобождение на первые две лекции, — я округлила глаза, не ожидая подобной щедрости. — Надо же вам, мадемуазель, привести себя в порядок.
— Месье Дюран! — набралась я смелости. Наглеть — так наглеть, а помирать — так с музыкой.
— Да?
— Месье Дюран, не могли бы вы выписать мне освобождение не только на первые две пары, но и на весь день, — я улыбнулась как можно очаровательнее, пытаясь повторить сделать лицо как у Ортанс и её подружек, когда они заигрывали с парнями. — Пожалуйста. Понимаете, Михаил Самохин празднует завтра день рождения, и он пригласил всех в «Красную мельницу». Я бы тоже хотела пойти, а для этого подготовиться, в себя прийти… Пожалуйста.
— Мадемуазель Орешкина, — декан посмотрел своим любимым холодным взглядом, от которого, несмотря на плед, меня немедленно прошиб ледяной пот. — В любом другом случае я был бы категорически против пропуска занятий вообще, а из-за причесок и примерок особенно. Но учитывая, что сегодня я перед вами виноват, разрешаю вам на занятиях завтра не появляться.
— Спасибо! — искренне обрадовалась я.
Заодно мысленно растерялась. Почему я то «Елизавета», в библиотеке вообще «Лиза» была — а теперь обратно «мадемуазель Орешкина». То на «ты», то на «вы». И взгляд с голосом сменился от тёплого обращения к равной по статусу — обратно на «декан говорит с нелюбимой нерадивой студенткой»? Умильное выражение на лице тоже пропало, будто и не было. За столом сидел привычный невозмутимый Зевс-небожитель, снизошедший милостью до простой смертной.
— Надеюсь, вам не надо вам объяснять, мадемуазель Орешкина, что не стоит хоть перед кем-то упоминать как про ваш отдых в библиотеке и где вы проведёте эту ночь, так и причину завтрашних прогулов?
— Так точно.
— Вот и хорошо. Спите, мадемуазель Орешкина, и не отвлекайте меня от дел.
И тут от переутомления и вообще всех сегодняшних событий моя голова окончательно отказала. Точнее отказалась думать иначе как по-русски. Поэтому слова декана прозвучали абракадаброй:
— Vous êtes une très belle fille.
Фраза была сказана настолько тихо и была настолько абсурдной — это я-то самая красивая девушка — что я так и не поняла: а прозвучала ли она на самом деле? Нет, глупости всё это. Мне просто примерещилось от излишнего воображения.
***
Выпроводили меня из кабинета ни свет ни заря. Да ещё предупредили, что сегодняшнее освобождение не отменяет завтрашней персональной контрольной работы. Я молча потупила глазки в пол. Нашёл чем испугать. Тут надо ещё сегодняшний день пережить, начиная с любопытства соседки — где это я ночевала? Оставалось надеяться, Ульрика поверит, дескать я задержалась у Мишки. Так уже пару раз было в прошлом семестре, когда один молодой преподаватель внезапно для проверки задавал нам написать реферат и забирал всё утром до начала занятий: тайком не передашь. А ещё нужно было подумать, как спрятать от соседки журнал. Очень уж хотелось дочитать его спокойно, прежде чем кому-то демонстрировать.
К счастью, беспокоилась я зря. Оказывается, группа Ульрики сегодня сдавала какую-то очень важную лабораторную, на которую задержись хоть на пять минут — и не допустят. Так что соседка, одновременно пытаясь одеться, проснуться и почистить зубы, пулей носилась мимо меня, даже не поинтересовавшись, с чего это я не боюсь опоздать на занятия. Потому я спокойно смогла заняться выбором наряда на вечер… Хотя очень быстро это занятие и закончила. Самой-то себе можно и не врать. По-настоящему приличное для шикарной вечеринки платье у меня имелось всего одно. Классическое, с небольшим вырезом, юбка до колена и рукава до локтя. Голубого паутинного шёлка из какого-то дальнего мира. Очень тонкая, но одновременно прочная ткань, при этом не прозрачная и с очень полезным свойством — кожу словно обтягивает, подчёркивая фигуру, а вот бельё и любые дефекты словно обтекает, скрывая и делая невидимыми. Платье купил Мишкин отец мне в дорогу — не желал, чтобы во время путешествия спутница его сына выглядела как нищенка.
К платью для вечеринки нужны были макияж и причёска, но тут мне и моему скромному бюджету повезло. То ли продолжая каяться, то ли по иной причине, но вместе с приглашением Мишка вложил оплаченный купон в один весьма дорогой салон красоты. Давно мечтала туда попасть — наверное, отчасти именно это и примирило меня с мучениями сегодняшнего вечера. Несколько минут я стояла на пороге и раздумывала, успею ли вернуться из парикмахерской и переодеться. Представила, как я сначала при параде захожу в общежитие, потом выхожу уже в дорогущем платье. Пальто у меня не такое длинное, чтобы его скрыть… Да ещё и на занятиях не появлялась весь день. Что подумают наши завистнице и сплетницы, можно угадать и без чтения мыслей. Нет уж, всё равно паутинный шёлк не мнётся — возьму платье с собой, а повседневные вещи отправлю в общагу с посыльным. Лучше потерять деньги, чем нервы.
Академгородок я покинула совсем просто. То есть так и должно было быть, за исключением боевого факультета и некромантов у остальных первокурсников ограничений на выход в город нет. Всё равно, пока шла к калитке, живот крутило и поясница не гнулась. Мне всё казалось, что вахтёр в небольшой будочке меня остановит и грозно спросит, с чего это я прогуливаю занятия? И сразу двухметровая декоративная решётка, чисто символически разделявшая территорию Академии и город, превратиться в высокую
