Единственный шанс мессира Хаоса (СИ) - Виктория Вера
Её голос доносится сквозь вату, мешающую осознать то, что она говорит. Документы? Дело всего лишь в документах? Какой же я идиот, конечно, там остались важные для нее вещи, одежда, возможно, что-то памятное и ценное. Должен был сам догадаться.
— Ты не будешь красться в собственный дом. Мы приедем в селение вместе. Ты спокойно заберешь то, что тебе нужно и мы уедем.
Гнев поднимается во мне от одного воспоминания сопротивляющейся Дэниэллы, и пальцев здорового мужчины, что впивались в её хрупкие предплечья. Хаос внутри предвкушающе ухмыляется, надеясь поживиться.
— Но эти люди там… они…
— Ничего тебе не сделают. Со мной ты в безопасности.
Я намеренно лгу Дэниэлле. Потому, что самая большая опасность — я сам.
***
В лагере уже идут приготовления к отъезду. Работа здесь закончена и нужно двигаться южнее, в сторону столицы Севера. По пути остановимся еще в нескольких ареалах Хаоса. Но судя по тому, как всё прошло сегодня в сердце разлома, остальное будет пустяковым делом.
— Кронс, собери небольшой отряд. Заедем в Шиасс прежде, чем присоединиться к остальным.
— Будет сделано, Мессир.
Мы направляемся в шатры, чтобы перекусить и собрать личные вещи. Я держу Дэниэллу за руку, не желая выпускать её тонкие пальцы. По пути отмечаю, что часть шатров уже убрана и первый отряд гвардейцев, отвечающих за обслуживание лагеря, отбыл к следующему месту остановки.
— Дани! Эй! — громкий мужской голос вырывается из общего монотонного гула голосов.
Дэниэлла вздрагивает и разворачивается на этот звук. К нам направляется здоровый детина, которого я не видел прежде. Пальцы Дэниэллы напрягаются и она сильнее сжимает мою руку.
— Благого дня, истэр. Я пришел за своей невестой. — Селянин подходит совсем близко и тянет руку к Дэниэлле. Она дергается, буквально отшатываясь. Я передвигаюсь так, чтобы закрыть её спиной.
— Я не невеста тебе, Сарид! И никогда не давала согласия! Иди откуда пришел. — Голос Дэниэллы дрожит.
— Ты слышал, что сказала девушка? — я холоден и спокоен, я вижу, как это действует на парня. Он осекается, но его руки сжимаются в кулаки. — Дэниэлла не желает никуда идти с вами, истэр. Я прошу сейчас же покинуть территорию военного лагеря.
К нам уже подоспели мои гвардейцы и вытянулись, ожидая приказа. Не желаю напугать девушку, но не допускаю и мысли, что этот человек хотя бы коснется её. Селянин колеблется, продолжает кидать злые взгляды то на меня, то на моих гвардейцев. Похоже, не привык, что сила не на его стороне.
— Что, Данька, перед этим ноги раздвигаешь? Я не угодил тебе, а? Ты…
Последние слова он не успевает произнести, потому что мой кулак впечатывается в его челюсть. Он дергается, осоловело моргая, чтобы прийти в себя, но тут же замахивается сам. Делаю жест гвардейцам не вмешиваться и легко уворачиваюсь от широкого кулака. Следующий удар прилетает ему под дых. Парень сгибается и откашливается, но умудряется устоять на ногах. На секунду выхватываю лицо Дэниэллы, она бледна и кажется, едва стоит.
Внутри меня желание повыбивать ему часть зубов и заставить на коленях молить Дэниэллу о прощении, но едва ли ей от этого станет легче. Подавляю порывы внутреннего эго и приказываю отвести этого дурня прочь с территории лагеря, да проследить, чтобы убрался подальше.
Поворачиваюсь к Дэниэлле, подхватываю её на руки и уношу в шатёр, подальше ото всех. Зайдя внутрь, помогаю ей снять верхнюю одежду и усаживаю на постель. Она смотрит на меня затравленным взглядом и, кажется, едва дышит.
— Малышка, тшшш, — присаживаюсь перед ней на колени и беру её лицо в свои руки, — Дэниэлла, я не отдам тебя никому, если ты сама этого не захочешь. Веришь мне?
Она поднимает на меня свои темно-голубые, словно предгрозовое небо, глаза.
— Ну же, всё хорошо, — шепчу, целуя её пальцы, — мы сегодня же уедем отсюда, помнишь?
Дэниэлла моргает пару раз, затем сползает с кровати и обнимает меня своими тонкими руками, прижимаясь всем телом. Её трясет и я глажу её по спине, и медовым волосам. Она утыкается личиком в изгиб моей шеи и я кожей ощущаю её теплое дыхание.
Не знаю сколько мы стоим так, на коленях друг перед другом. Мне кажется я мог бы провести так вечность.
На что рассчитывал этот несостоявшийся “жених”? На случайное стечение обстоятельств или на то, что здесь Дэниэлле причинят вред и она, “одумавшись” сама бросится в его спасительные объятия? Поэтому он не торопился заявиться раньше?
Накануне я попросил своего друга — лейтенанта Вильеса осторожно выяснить про девушку, все, что возможно. Я знаю, что она переехала в селение Шиасс со своим прадедом ради обучения. Также я узнал множество противоречивых сплетен. Единственный вывод, который я из них сделал: Дэниэлле там не место. А то, что сразу после смерти её единственного родственника Дэниэлла потеряла и дом наводило на мрачные мысли.
Этот урод сегодня окончательно подтвердил мои подозрения и слова Вильеса. Ей бы не просто не позволили уехать. Её бы вынудили выйти замуж за того детину, наплевав на желания самой девушки и радовались бы, что под боком всегда есть маг и целитель. А что это значило бы для неё? И только ли потеря свободы и нелюбимый мужчина так напугали девушку? Было ли что-то еще, что-то от чего риск бежать и просить помощи здесь показался ей меньшим злом, нежели риск остаться в Шиасс?
Мне всё ещё хочется догнать того селянина, чтобы врезать пару раз сверху. Хаос клокочет внутри, подстёгивая, уговаривая поддаться безумию. Опустошить тех, кто вел себя недостойно. Но я привычно подавляю злость. Сейчас имеет значение только девушка. Дэниэлла.
— Сначала я покормлю тебя. Затем мы отправимся за твоими вещами. — Она вздрагивает, осознавая, что еще не всё закончено. — Я с тобой. Ты в безопасности. Я увезу тебя отсюда сегодня же.
Она кивает, и это движение головой возле моего плеча я скорее чувствую, чем вижу.
Подхватываю её и переношу к накрытому столику. Колеблюсь лишь мгновение, но, не в силах выпустить её из рук, располагаюсь на подушках, устраивая Дэниэллу на своих коленях.
Она не пытается освободиться, лишь снова прячет лицо, утыкаясь мне в изгиб шеи.
Я накладываю на кусочек хрустящего хлеба тонкие ломтики мяса и овощей и протягиваю его Дэни. Она отпускает мою шею, но вместо того, чтобы взять хлеб
