Ангел-мечтатель (СИ) - Ирина Буря
Ничего себе — осваиваются, с тревогой подумал Первый после Творца о совершенных кристаллах замерзшей воды на настоящей планете, мягкой, даже на вид шелковистой шерстке зверьков и многократно выверенном расположении лиан, ветви которых, переплетаясь, образовывали просторные шатры с пружинистым мхом под ними…
Меньшая часть вырванных из водоема цветов лежала кипой у ног первородной. Большая их часть обвивала ее тело, покрывала плечи, переплеталась с волосами. Первородный стоял перед ней, протягивая очередную порцию подношения с выражением полного обалдения на лице.
У Первого после Творца рука не поднялась упрекнуть его — спутница первородного и у него вызвала такую же реакцию.
Себе он мог признаться — но не Творцу! — что в создание ее образа вложил намного больше сил, времени, воображения и старательности. Ее спутника он практически срисовал со Второго после Творца, лишь чуть смазав идеальность его облика.
И сейчас на поляне стоял почти типичный обитатель той, другой башни: высокий, худощавый, кудрявый блондин, с широко раскрытыми ярко-голубыми глазами, обрамленными густыми белесыми ресницами, и тонкими бледными губами, сейчас полураскрытыми в восхищенном удивлении. Несмотря на ощущение пропорциональности, руки его словно тянули плечи вниз, намекая на будущую сутулость, а голова его была плотно вжата между последними, словно являлась составной частью туловища, а не отдельным элементом его тела.
Одним словом, при наличии явной привлекательности, не было в нем изюминки, непреодолимо притягивающей взгляд. Да это было и невозможно в присутствии его спутницы.
К ее образу Первый после Творца возвращался не раз и не два. С самого начала он решил, что внешне первородные должны выражать единство противоположностей — как все в его мире. Потому, набросав на скорую руку портрет первого его обитателя, для его пары он просто пошел от обратного. И никак не мог остановиться, пока ее лицо не показалось ему полностью живым на листе бумаги.
После материализации, убедившись, что созданные существа в точности повторяют его эскизы, он не стал дожидаться, пока Творец вдохнет в них сознание — сбежал дальше усовершенствовать свою планету. Ему всегда было интереснее творить, чем интересоваться дальнейшей судьбой своих творений.
Сейчас же, озадаченно разглядывая это лицо, изначально задуманное как магнит для ее пары, Первый после Творца невольно подумал, что слегка перестарался с ним. Этот оживший образ даже его собственный взгляд безотказно притягивал, хотя он знал в нем каждую черточку.
Теперь все эти черточки постоянно двигались. Словно их обладательница примеряла на себя, вместе с цветочным покровом, все те эскизы, которые он в свое время отбросил на пути к совершенству.
Глава 4.1
Она оглядывалась по сторонам огромными, сияющими, черными глазами — он сделал их центром ее лица, затратив неимоверное количество времени, чтобы добиться глубокого коричневого оттенка, который буквально затягивал смотрящего в ее глаза.
Она прикрывала их густыми, мохнатыми ресницами, бросая из-под них лукавый взгляд на своего спутника — хотя Первый после Творца снабдил ее ими только для того, чтобы в их тени ее глаза действительно казались черными.
Она все время шевелила тонкими бровями, разлетающимися от уголков глаз к вискам, то сводя их у переносицы, то приподнимая в умильном выражении, которое напомнило ему забавных зверьков — а ведь он всего лишь подчеркнул этими бровями, для симметрии, изящную линию ее скул.
Она даже носом все время умудрялась дергать: морщить его, ноздри раздувать, поднося к ним цветы — в то время как Первый после Творца сознательно сделал его совсем небольшим и идеально ровным, просто как тонкую перемычку между глазами и ртом, над которым он трудился намного дольше.
Губами — яркими, четко очерченными — она тоже постоянно шевелила: округляла их в удивлении, надувала, сжимала в ниточку, изгибала, поднимая или опуская уголки — точь-в-точь как на его первых набросках.
Она и сама на одном месте не стояла, как ее пара.
Легким движением отбрасывала густые, прямые, черные, как смоль, и струящиеся ей за спину волосы, которые тут же норовили снова рассыпаться у нее по плечам.
Откидывала голову на тонкой, изящной шее, чтобы посмотреть на себя сзади, даже на цыпочки приподнималась.
Руками все время поправляла цветы и стебли, обвивающие ее тело… Это тело было сейчас не видно под ними, но ведь Первый после Творца сам его рисовал — и, как ни странно, скрытое от глаз, оно показалось ему еще более совершенным.
Стоп! Первый после Творца дернулся, как от окрика последнего. Так вот же оно — решение проблемы холода. Похоже, он и обитателей необычных создал для своего уникального мира, если они его потребности даже на расстоянии, в упрощенном макете, воспринимают.
Он уже сделал шаг назад, чтобы вернуться в башню, а оттуда — на свою планету, чтобы украсить лианы, формирующие жилые шатры, цветами поярче, как вдруг услышал за спиной новые звуки.
Это был не тот серебристый смех первородной, который и выманил его на эту поляну. Эти звуки не походили ни на какие возгласы, выражающие эмоции. Они повторялись, как будто произносились осознанно.
Вновь повернувшись лицом к будущим обитателям своего мира, Первый после Творца увидел, что первородный протягивает своей спутнице новую охапку цветов, а она держит их головки в ладонях, внимательно их разглядывая.
— Ли — ли, — вновь проговорила она, склоняя голову то к одному, то к другому плечу и обводя пальцем лепестки, сложенные в высокую чашу с вывернутыми наружу краями.
— Да, — выдохнул первородный.
Его спутница взяла у него из рук цветы, переплела их стебли, свернула их в круг и водрузила его себе на голову.
— Ли — ли, — повторила она, придерживая необычное украшение руками.
— Да, — уже увереннее отозвался первородный.
Она опустила руки, приложила их ладонями к груди и снова почти пропела: «Ли — ли».
— Да — да, — истово закивал первородный.
— А — да, — передразнила она его, слегка толкнув ладонью в плечо и снова рассыпавшись колокольчиками смеха.
— А — да — м, — повторил за ней он, неловко шлепнув губами.
Она задумалась, сведя брови уголком и подергивая носиком, словно на вкус пробуя услышанное, Затем кивнула.
— А — дам, — коснулась она кончиками пальцев его груди. — Ли — лит, — прижала она их к своей груди.
Первый после Творца потряс головой, отказываясь верить и глазам, и ушам. Быть такого не может!
