Грязная любовь (СИ) - Полина Диева
— Прекрасно! Теперь вы называете Надю животным. Я два дня с ней общалась — они ничем не отличается от нас.
— Тебе так кажется. Мышление деградантов ограничено. Их можно научить считать и писать, выполнять достаточно сложную работу, но на этом всё. Они никогда не принесут пользу обществу.
— В смысле, не принесут? Вы сами сказали — они работают, управляют автомобилем, способны к обучению. Почему власти не хотят открыть школы для всех? Университеты?
— Зачем? Сейчас все производственные процессы автоматизированы. Деграданты не нужны. Они мешают развитию страны, — он закатил глаза и явно любовался собой. — Нам нужны учёные, программисты, врачи. Те, кто смогут сделать мир лучше. Ладно. Я с тобой заболтался. Собирайся. Сегодня ночью ты уезжаешь.
— Моя сестра… Что с ней будет?
— Она пока остаётся здесь.
— Я могу с ней поговорить на прощание. Мы вряд ли ещё когда-нибудь увидимся, — попробовала надавить на жалость.
— Нет. Вам запрещено переговариваться. Но вы можете видеть друг друга.
ГЛАВА 26
Всю жизнь я считала, что деграданты опасны. Что они не контролируют себя и свои поступки, способны выполнять лишь простейшие инструкции и подчиняться примитивным законам. Но всё оказалось совсем не так. Они ничем не отличаются от нас. «Мышление ограничено» — заявил доктор. А у кого оно не ограничено?
Я посмотрела на Юльку и жестами попробовала объяснить ей, что меня сегодня увозят отсюда. Не знаю, поняла она меня или нет. Мне жаль расставаться с ней, но, по крайней мере, я за неё не волнуюсь. Уверена, сестра сумеет позаботиться о себе. Да и на Шахтах она будет среди своих. Моя участь вызывает большие опасения.
Оазис… Вероятно прекрасное место, населённое ядовитыми насекомыми, считающими себя лучшими представителями человечества.
— Вытяни руки вперёд, — доктор лично решил проводить меня. — Вот так, — защёлкнул наручники. — Я написал тебе хорошую характеристику. Постарайся никому не показывать свой дурной характер. Перевоспитание дурно влияет на качество потомства.
— Вы и ко мне относитесь как к животному? — непокорно вздёрнула голову. — Что будет с Надей?
— Не твоё дело, — он явно был не в духе.
— Я с места не сдвинусь, пока вы мне не расскажете о своих планах, — показательно скрестила ноги.
Зря он мне сказал, что негативно относится к перевоспитанию. Иначе я бы не осмелилась перечить и качать права.
— Дождусь рождения ребёнка, идём.
— У неё есть ещё дети, вы не можете лишить их матери.
— Меня не волнуют отпрыски деградантов.
— Зачем вам Надя?
— Хочу понаблюдать, как подобные ей умудряются без медицинской помощи, рожать здоровых детей.
— Вы не выпустите её отсюда живой, она видела ваш бункер.
Я знала, что это так, но хотела услышать подтверждение из его уст.
— Разумеется. Но я не садист, не подумай. Ребёнка верну родственникам.
— У неё нет родни, — быстрым шагом пошла в сторону выхода, бросив прощальный взгляд на Юльку.
Сколько таких Надь было пленницами доктора? Несчастные, избитые, поруганные…
— Постой! Ты сказала она сирота и у неё нет братьев и сестёр? — док выглядел взволнованным. — Я убью Валерку.
Я опешила и остановилась. Неужели у сумасшедшего учёного есть совесть? Бедолага не хочет убивать младенцев?
— Да она сирота, — резко обернулась и посмотрела ему прямо в глаза. — Её двое детей сейчас на попечении соседки, но не думаю, что пожилая женщина будет с ними долго возиться. Отпустите Надю к детям.
В его глазах промелькнуло сомнение, но тут же сменилось жёсткой решимостью.
— Я не могу. Но заставлю Валерку заботиться о детях. Пусть исправляет свою ошибку.
Представляю лицо глуповатого деревенского мужика, когда он узнает, что теперь вынужден будет воспитывать трёх чужих детей. Он не посмеет отказаться, но сделает всё, чтобы избавиться от малышей.
— Вы в своём уме? Какой из вашего Валерки отец?
— Увы. Больше я ничего не могу сделать для несчастных малюток.
— Можете. Отпустите их мать, она и так настрадалась.
— Нет. Даже если бы захотел. Охрана не позволит Наде покинуть бункер живой.
— Тогда симулируйте её смерть. Сделайте хоть что-нибудь. Уверена, она никому ничего не расскажет.
— Я сказал нет. Мне не нравится быть жестоким, но такова цена будущего человечества.
— Хорошо, — грустно вздохнула, — У вас есть время подумать. Но если… Если Наде придётся умереть… Заставьте Валерку жениться на её соседке.
— Заставлю. А теперь иди. Тебя уже заждались.
Настолько отвратительно я себя давно не чувствовала. Наверняка был какой-то выход. Можно было что-то сказать, что-то сделать, чтобы спасти жизнь девушки. Юлька обязательно придумала бы, как ей помочь. А я ничего умнее сожительства по принуждению не придумала. Да и не факт, что соседка Нади согласится. Валерке деваться некуда, а вот она вполне может отказаться. Конечно, с мужчиной выживать легче, но женщина привыкла жить одна и явно приспособилась…
Знакомый путь по длинному коридору, столовая, компьютеры… Поднимаясь по лестнице, почувствовала головокружение и вспомнила, что не ела уже около трёх дней. Похоже, меня специально оставили без еды — облегчили себе транспортировку опасного груза.
Невидимая тропа, поляна, вертолёт почти такой же, как тот, на котором нас с Юлькой привезли сюда. Но военные другие. Такой формы я ещё не видела. Идеально белая, больше напоминающая костюм, вместо беретов — фуражки. А ещё у них не было огнестрельного оружия. Шокер, дубинка, баллончик с газом и пистолет с резиновыми пулями. Самое время попробовать сбежать!
Но я даже дёрнуться не успела. Один из странных офицеров, как ягуар запрыгнул на меня, повалил на землю и обратился к доктору:
— Вы не сообщили, что она склонна к побегу.
— Потому что она не собиралась бежать. Вы слишком мнительны, офицер. Правда, Алиса?
— Да, отпустите меня, мне больно.
— Прошу прощения. Ошибся. Пройдите в кабину.
Какая прелесть! Они даже извиняются.
Я поднялась с земли, покорно опустила глаза и пошла к вертолёту, услышав за спиной слова доктора:
— Вот видите. С ней не будет проблем. Спасибо, что прихватили с собой продукты — от вечных консервов всех уже тошнит.
ГЛАВА 27
Спасибо доку — поддержал мою легенду и амплуа хорошей девочки. Во время полёта я очень старалась сохранить образ. Сидела, потупив глаза в пол, и ни слова не произнесла. Реакция одного из конвоиров на всего лишь размышления о побеге, меня потрясла. Казалось, они умеют читать мысли. Нужно быть очень, очень осторожной.
