Сражайся как девчонка (СИ) - Брэйн Даниэль
— Я обещаю, что сделаю все возможное, — кивнула я, с трудом вынося эту пятерню на плече. — Но будет лучше, если ты пойдешь с нами. Иди к воротам.
Ни седой, ни мой старый знакомый не спешили покидать телегу и пускать на нее Фредо. Жизель положила младенца рядом с господином как-его-там, и ничего он не спал, облизывал нас неприятным масляным взглядом. Люсьена малыша оставила при себе. Что там было у Соломона про матерей? Великий царь не учел, какой у женщины может быть интерес помимо любви к своему ребенку. Деньги, деньги, младенец на руках у Люсьены стоит огромных денег, и вот такой каламбур: он в лучших руках.
Анаис стащила громилу, словно он был котенком, и мне показалось, что они неплохо знакомы. Все может быть, учитывая ее род занятий, и я допускала, что не один раз он получал от нее кочергой.
— Что вылупился? — гаркнула она. — Здесь тебе не бордель, разглядывать нечего! Взял, положил его, живо, вон идет уже хозяин кобылы, и вы двое, — рыкнула она теперь уже на Мишель и Симона, — тоже садитесь.
— Розина не вывезет, — важно изрек Симон и одернул Мишель.
Я спешно похлопала Анаис по руке и, когда она обернулась, покачала головой: нет, дорогая, мальчик прав, скорость и выносливость лошади — главное. Хватит ей и двух немощных и одного ребенка.
— Готовы? — я притянула Мишель к себе. Фуко и громила положили на телегу внезапно начавшего сопротивляться Фредо, и Анаис тут же решила этот вопрос оплеухой. Ару уже возился возле ворот, люди начали подтягиваться… пускай.
Это жестоко, но я не могу вытащить всех. Я и так спасаю их от смерти. Может быть, канвары рванутся в город. Может быть, они вообще не заметят нас всех. Может быть, пламя их испугает. Все может быть, но это неточно. Управлять толпой в этих условиях — на грани фантастики, слишком шумно, меня не расслышат и мне не подчинятся. Кто-то пройдет раньше, кто-то позже. Кто-то выживет, кто-то нет, это надо принять.
Но. Но. Но.
Я бросила взгляд на телегу. Что-то похожее по контурам на ружье — кочерга? Сабля? Нет, кажется, трость. Мужчина на телеге возмущенно дернулся, я замахнулась на него этой тростью. Не до тебя сейчас, лежи и, возможно, будешь жив.
— Слушайте все! — заорала я. Бесполезно. Никто не услышал. — Слушайте! Держитесь группами, как будто вас выводит капитан! Возьмите в руки все, что издалека похоже на оружие! Эй, слышите? Держите в руках то, что канвары примут за оружие!
Я охрипла, и из губы опять пошла кровь. Зато совесть мгновенно заткнулась. Непрофессионально. Что есть профессионал без достижений науки и налета цивилизации на тех, кому он кидает спасательный круг? Я бы еще обезьянам нарисовала на полу клетки пути эвакуации из зоопарка. Бесчеловечно? Негуманно? Спасай тех, кого можешь спасти — первое правило в моей… бывшей работе.
Поток людей хлынул в ворота, едва они открылись настолько, что в них возможно стало протиснуться. Я не видела, где стражник Ару — в такой давке его могли смять и даже этого не заметить.
— Я с тобой разберусь, — услышала я. — Когда уберется этот жучара Жак и свалит отсюда стражник.
— Нелады со стражей? — как больно мне ни было, но я презрительно оттопырила губу. — Тогда лучше молчи, целее будешь. Как тебя зовут?
— Бриан, — чуть подумав, ответил громила. Почему он решил не портить со мной отношения? Из-за Анаис? Из-за того, что я в числе тех, кто договорился со стражей? Из-за Жака?
— Отличное имя. А я Валер. Мы теперь с тобой в одной лодке и грести будем, пока не выплывем.
— Или не потонем.
— Или так. — А еще я всегда могу показать тебе козырь — двух твоих мертвых дружков, и вся моя команда соврет, что их видела. Не я такая, жизнь здесь такова, что всех доказательств — «слово и дело». А улики сейчас пожрет огонь, учитывая, что Лазарь все как предвидел. Дом его — пороховая бочка.
Люди орали, беспокоились, ворота распахивались сильнее. Как я и думала, никто не обратил внимания на мои слова, никто — но не Бриан. Он вытащил из проезжавшей мимо телеги очень похожую на мою трость, и я подумала — вот ей, случись что, он и расквасит мне голову. С превеликим удовольствием.
— Жак! — крикнула я. — Давай! Все — быстро, быстро!
Возник просвет. Основная масса протолкнулась, прочие, те, кто был без лошадей, не смели тронуться с места из-за…
— Не смотри туда, просто не смотри туда! — заорала я вцепившейся мне в руку Мишель. — Жак, гони!
Телега дернулась, я едва не упала, потому что не успела вовремя отстраниться. Мне нужна хоть какая-то опора, я слишком слаба, промелькнула издевательская мысль и тут же исчезла. К черту все, бежать, пока есть возможность!
Мы все — и за нами еще несколько человек из толпы — кинулись к воротам. На тело какого-то мужчины я сама старалась не смотреть и как могла отвлекала Мишель. Вот чем опасны давка и паника, и ведь еще не началось по сути ни первое, ни второе.
— Ару! — крикнула я стражнику, прислонившемуся к стене. По его виску стекала кровь, но сильно пострадавшим он не выглядел. — Бежим!
Бежим, друг, потому что у тебя есть то, чего нет у нас. И тебя не похвалят за то, что открыл ворота. Наверное.
За воротами была… тьма. Пелена звезд над головами, словно застывший ветер, бесконечная равнина и огоньки. Тоже застывшие, будто канвары не поняли, что происходит, почему все бегут прямо к ним в руки. Во рву слева от нас забеспокоились твари, плеск был как от с высоты падающей воды, но, наверное, тенкелы не выбирались на сушу.
Жак и телега оказались далеко впереди. За своей спиной я слышала тяжелое мужское дыхание, но не оборачивалась — кто это. Стражник Ару бежал нога в ногу со мной.
— Ради Дианы, — сообщил он, хотя я не требовала от него никаких объяснений. — Ради нее я не готов сгореть там, в проклятом Фриарте.
Я узнала название города за несколько часов до того, как он превратится в руины и пепел. Лучше поздно, чем никогда, я не вечно буду монашком Валером, когда-нибудь мне придется сказать, кто я и откуда. Оттуда, чего больше не существует, и памяти у меня, извините, нет.
Ничего у меня нет, кроме воспоминаний или же ощущений из сна, и неизвестно, мои ли они или подсознание творит непонятное.
Колонна беженцев растянулась примерно на полкилометра. Впереди зажгли факел, я отчетливо видела, как он светится, и из-за того, что телеги были груженые, возницы сбросили скорость — дать лошадям немного отдыха, а хозяевам барахла — угомонить нервозность за сохранность вещей. Жак тоже придержал лошадь, и мы подтягивались к нему. Я тащила за собой перепуганную Мишель, но в общем все обошлось… сравнительно малой кровью. Я предпочитала рассчитывать на худшее — как в этот раз.
Я додумалась использовать трость по назначению. Идти мне сразу же стало намного легче, Мишель наконец отцепилась от меня и шла, держа за руку Симона.
— Куда ведет эта дорога? — спросила я Ару.
— В Лекейн. Но до него сутки пути, а в деревни я не советовал бы соваться.
— А куда повернули они? — я указала на первую телегу, которую было сложно потерять из виду из-за факела. — Лекейн там?
— Нет, там деревни… — Ару утер кровь с лица. — И мне кажется, что они…
Он придержал меня за плечо, я зашипела. Не от боли, от раздражения: надоели. Но нахмурилась и тоже стала вглядываться туда, где только что горел факел.
— Что там… — начала было я, и все перекрыли вопли ужаса издалека. Огоньки вспыхнули разом там, где погас факел, они походили на светящихся муравьев, накинувшихся на добычу. — Жак!..
Что — Жак? Стой? Тогда мы следующие. Гони? Тогда спасутся только те, кто на телеге.
Канвары в нескольких сотнях метрах от нас сделали то, что не смогли ни огонь, ни крестьянский бунт, ни запертые ворота. Люди заметались, кто-то бросился вперед, кто-то назад, все сталкивались, вопили, размахивали руками, вторая телега, которая шла впереди, была в полсекунды опрокинута, вещи с нее разлетелись по всей дороге. Были ли канвары людьми или нет, они сообразили, что добычи на всех не хватит, и обратили свое внимание на нас. Часть огоньков начала потрошить телегу, часть — людей, часть отделилась в нашу сторону — счет пошел на минуты. Одна или две.
