Запретный ректор сладок, или Ревизор в юбке (СИ) - Амеличева Елена

Весь следующий день я усиленно зевала, пила кофе и снова зевала. Не переставая обдумывать ночное «приключение». Это называется, сходила поговорить. Теперь вопросов, которых у меня и без того было с избытком, прибавилось многократно. Я чувствовала себя примерно так же, как если бы на мою голову при переезде обвалилась башня из коробок, наполненных вещами из разряда «и выкинуть жалко, и деть особо некуда». И больно, и досадно, и ничего уже не поделаешь.Самым обидным было то, что сам Эжен еще и уехал куда-то с раннего утра. Как чувствовал ведь, вредный, что я готова обрушиться на него с допросом относительно того, куда это он шастает ночами и как смеет пропадать из склепа без предупреждения! Я ведь так и не дождалась ночью его возвращения. Когда начало светать, вернулась в спальню и больше уже не ложилась.Злая и невыспавшаяся, я полностью провалила день по продуктивности, как и положено ревнивой дурочке. А вечером к нам с Лили пришла дородная повариха Грета. К своему стыду, я совсем забыла, что пригласила ее помочь с нарядом к балу – по совету моего чрезвычайно загадочного Тенича.- Здрасьте, госпожа Нагоски, - женщина даже попыталась изобразить реверанс, когда я открыла дверь после осторожного стука. – Вот, явилась я. Звали?- Да, Грета, спасибо большое, проходите, - посторонилась, пропуская ее.- Со мной вот, хвостик увязался, - хохотнув, она указала на смущенного поваренка Тревора, который выглядывал из-за ее спины. – Не возражаете? Наш пострел с вашей девчулей вроде как сдружились.- Ничуть не возражаю. Пусть играют, - я улыбнулась круглолицему мальчику.- Нате вот, - Грета кивнула ему, и он протянул мне кастрюлю. – Пирожков с собой захватила.- Благодарю, - я повела носом, - запах умопомрачительный, слюнки потекли сразу! – из-за мучительных раздумий поесть толком сегодня и не успела, и не смогла – кусок в горло не лез, что называется.- Ну, кажите платье ваше, - Грета посмотрела вслед детям, усевшимся рисовать у окна.- Вот, - кивнула на кровать, где оно лежало.- О, мамки ректорской наряд! – удивилась повариха и по совместительству портниха. – И господин Эжен сам вам его отдал? – с удивлением воззрилась на меня. – Надо же!- А что такое?- Так ведь он никого к ее вещам не подпускал, - хмыкнув, она осторожно расправила фиолетовые складки пышного подола. – Любил ее очень, а она всю жизнь по второму сыну горевала, который погиб в горах, под лавиной сгинул. Любимчиком он ее был. Похоже, правду о вас говорят, госпожа Нагоски.- Лучше просто Виктория, - попросила я и не удержалась, полюбопытничала. – А что говорят?- Что вы его, ректора-то нашего, не иначе как приворожили! – Грета с затаенным любопытством глянула в мое лицо. – Ведь ни за кем никогда он так не бегал, как за вами. И взгляд его как приклеенный за вами следует всегда – вот кого угодно спросите, всякий подтвердит. Зырк да зырк! Прикипел он к вам, всем сердцем, видимо!- Давайте посмотрим, что надо с платьем сделать, - смутившись, предложила я, не в силах не признать, что слова женщины оказались очень приятными, сладкой болью заставив екать сердце.- Давайте, - согласилась она. – Сделаем в лучшем виде, не сомневайтесь. Будете на том балу самой первой раскрасавицей!

Поговорить с Эженом до бала мне так и не удалось. Он задержался там, куда уехал, добавив мне размышлений. Говорили, что вернется мой «объект» лишь вечером следующего дня, накануне торжества. С раннего утра кухня перешла в режим «боевой готовности», готовя разнообразные угощения. С обеда в Академию начали пребывать гости. Роскошные кареты въезжали во двор, выпуская уставших в пути незнакомцев, которые с завистью смотрели на вспыхивающие неподалеку порталы, доступные самым знатным гостям.Дети тоже сбежались посмотреть на эти чудеса, а заодно и «разобрать» родителей. Вскоре все они отправились гулять по Академии и ее прекрасным садам, где были установлены столики с легкими закусками и шоколадными фонтанчиками.- Тори, а ты погуляешь со мной там? – спросила Лили, застенчиво на меня глядя. – Знаю, что я сирота безродная, которую не пустят в приличное общество, но можно хоть одним глазком взглянуть? – взгляд зажегся такой мольбой, что у меня дыхание перехватило.- Кто тебе такие глупости сказал про сироту? – я всмотрелась в ее лицо.- Отчим, - она грустно улыбнулась. – Я все понимаю, Тори. Он правду говорил, просто уж очень хочется посмотреть на праздник!

Глава 38

- Забудь о том, что говорил отчим, хорошо? – с трудом проглотив горький ком в горле, я присела перед крошкой на корточки. – Это он не от большого ума тебе внушал, поверь. Никто не имеет права решать, куда тебе можно, а куда нельзя. И то, что ты сирота, не делает тебя плохой девочкой.- Правда? – глазенки зажглись надеждой.Проклятый отчим! Мало того, что пил по-черному и дебоши устраивал, вынуждая девочку, потерявшую мать, сбегать к соседке ночевать, так он еще и внушал малышке всякие глупости, самоутверждаясь за ее счет! Как же повезло этому негодяю, что он уже умер, а не то я бы ему устроила!- Лили, я тоже сирота. Сначала умерла моя мама, а потом погиб папа – мне тогда всего десять лет было. И что, по-твоему, я плохим человеком выросла?- Нет, нет, нет! – горячо зачастила девочка, торопясь меня разубедить. – Ты очень хорошая, Тори!- Спасибо, милая, - улыбнулась ей. – И поверь, периодически я бываю и в высшем обществе. Они ничем не лучше обычных людей. А порой даже хуже. Поняла?- Да, - крошка кивнула.- А теперь пойдем гулять, - я встала и сжала ее ручку. – И помни,ты самая лучшая девочка на свете!

- Это твой долг! – громыхнуло на весь сад, когда мы с Лили, вдоволь нагулявшись, направились к озеру, покататься на лодочке. – Собери сопли и будь мужчиной! Хватит, нагулялся, пора Родине послужить! И я так делал, и дед твой, и прадед – и никто не ныл, что не хочется! Не позорь меня, понял?- Ой, - прошептала малышка. – Кто это?- Не знаю, - пробормотала я. – Знаешь, что? Беги в нашу комнату, переодевайся в свое красивое платьице к балу, хорошо?- А ты придешь?- Конечно, приду, чуть попозже. Заплету тебе косички короной, будешь самая красивая, солнышко.- Ладно! – девочка убежала, а я направилась вперед, на звуки «грозы».Вскоре перед моими глазами предстал высокий рыжеволосый мужчина с перекошенным от злости лицом. Напротив него стоял столь же разозленный Мэйсон. Семейное сходство было достаточно очевидным, чтобы понять – передо мной Император огненных драконов. Но что его так разозлило, интересно? В табель успеваемости своего любвеобильного отрока заглянул, что ли?- Ты сделаешь то, что должен, понял меня?! – прорычал старший дракон.- Тебе легко говорить, но спать-то с ней мне придется! – на повышенном тоне ответил сын.- Нашел проблему! – папаша закатил глаза. – Это твой долг! Сделаешь мне внуков и все, свободен! Ничего сложного.- Но я не хочу на ней жениться! Я ее терпеть с самого детства не могу!- Ты принц, для тебя нет «хочу», есть только «должен»! – отрезал отец. - У тебя было полно времени пожить в свое удовольствие. Да и свадьба тебя особо не обременит. Никто не запрещает тебе заводить любовниц. Главное, чтобы в законном браке появились сыновья. Это же такая малость, что ты причитаешь, как плаксивая баба?!- Да лучше бы я булочником родился! – в сердцах выкрикнул Мэйсон и умчался прочь.Император что-то проворчал ему вслед и направился к Академии. Кажется, наследнику огненных драконов отыскали невесту, и ее кандидатура ему вовсе не пришлась по вкусу. Ожидаемо. Все могут короли, как известно, но вот жениться по любви им чаще всего не дано. Хотя его супруге еще больше сочувствую. Становиться машиной для производства принцев-наследников, когда ты противна мужу, сомнительное удовольствие.Я вздрогнула, услышав странный звук. Обернувшись, увидела Даффи. Думала, сорвет на мне злость, наговорит разностей и тоже умчится – на поиски своего любимого. А она вдруг разрыдалась, как маленькая девчонка, безудержно, безутешно, взахлеб.- Что мне теперь делать? – спросила, всхлипывая. - Как я без него?..Слезы ручьем потекли по лицу, превращая заносчивую ведьму в беспомощную несчастную девчонку с разбитым сердцем.- Что мне теперь делать? – прохрипела она и неожиданно повисла у меня на шее, завывая в голос.Ответить было нечего. Ни мне, ни ей не перекроить по своим лекалам и представлениям этот мир. Он жесток и с нашими надеждами считаться не намерен. Это только в юности кажется, что тебе по плечу пойти против всех и в одиночку сражаться с правилами, чтобы одержать блистательную победу и все изменить к лучшему. Ведь поколения до тебя просто побоялись или поленились, а у тебя-то непременно все получится!Но чем старше становишься, тем очевиднее простейший факт – ты можешь лишь подстроиться, найти свое место, познав границы, и найти точки соприкосновения с тем, что еще вчера тебя до жути бесило. Научиться жить в той судьбе, которая досталась. Лишь набив кучу шишек, понимаешь, что в чем-то жестокий мир прав. И главное, он никому ничего не должен. Впрочем, как и ты сам. И от тебя на самом деле многое зависит, кто бы не убеждал тебя в обратном.Конечно, это лишь моя точка зрения, не претендующая на истину в последней инстанции. Каждый вправе жить и думать так, как посчитает нужным. И это прекрасно.Я увела Даффи в сад, дала ей носовой платок, и мы сели на скамейку. Когда слезы иссякли, она обессиленно вздохнула, отстранившись от меня.- Я дура, да? – глянула опухшими глазами.- Нет, - пожала плечами.Несмотря на то, что девушка мне часто хамила и даже угрожала, я не испытывала к ней плохих чувств. Она еще совсем юная, с непростым характером. Не подарок, перевязанный ленточкой, верно. Но и не зло во плоти. Охранник Мэйсона был прав, ведьма лает, но не кусает.