Ежевика в долине. Король под горой - Мария Гурова
– В смысле не помните?
– В смысле по этикету. Не хочу ее опозорить.
– А! А она одна пришла?
– С сопровождением.
– Нам повезло! Тогда пройдите мимо по краю ристалища и поклонитесь ей. А она потом к вам отправит компаньонку.
– Поклониться… Отправит… Я…
И тут Тристану что-то тяжелое прилетело прямо в шлем. Даже Ситцевый рыцарь ухнул от неожиданности. Тристан в спешке поднял забрало. Рядом стоял Оркелуз и, судя по его пустым рукам, он огрел его латной рукавицей.
– Ты с ума сошел? – возмутился Тристан.
– Я-то? Ха! Да это ты тронулся, раз говоришь сам с собой, – громко сказал он.
– Я повторяю правила вслух! Думаешь, я не понимаю, что ты специально меня выводишь? Хочешь подраться, подожди! И часа не пройдет.
Оркелуз, заприметив сэра Мерсигера рядом, поднял руки в примирительном жесте и ушел в шатер.
– Если вы ему проиграете… – послышался голос у его уха.
– Плевать на него. Нам действительно не стоит болтать, – сказал себе под нос Тристан.
Он сначала подумал оставить Ситцевого рыцаря в шатре, но с его советами было спокойнее. И потом, кто знает, что еще мог выкинуть Оркелуз? Тристан дождался конца первого боя и пошел вдоль края ристалища. Он остановился напротив Ронсенваль и, выждав, поклонился. Она, улыбаясь, кивнула в ответ. Тристан вспоминал все, что знал о правилах поведения в таких случаях: большинство из них изживали себя и менялись на протяжении эпох. Как назло, над ними грозной орлицей нависала герцогиня Лоретт со всем насестом дам, уже заметивших мизансцену ниже. И Тристан решил быть смелым.
– Миледи, я сегодня в ваших цветах, – сквозь улыбку отметил он.
Ронсенваль провела рукой вдоль своего жакета и ответила:
– Мне это лестно. А я, как видите, в ваших.
Она действительно надела зеленый жакет, приталенный, с длинными рукавами. Он больше напоминал часть народного костюма – дублета, хранившего свой фасон уже четыре века. На груди расположилась ее ежевика. Но под жакетом было платье насыщенного лавандового цвета, почти что фиолетовое. Струящаяся шифоновая юбка доставала до деревянного настила трибун. На голове примостилась аккуратная фетровая шляпка. Свои длинные волосы она уложила в локоны, которые ниспадали по плечам и ложились на скамью.
– Оба наших цвета вам к лицу. Если вам угодно, носите их вместе всегда, – он продолжал ее разглядывать, хотя сзади завязался бой.
– Хотите сказать, это сочетание сделает вас счастливым? – кокетничала она.
– Безусловно, миледи! Каждый раз, как я буду его наблюдать, – он снова поклонился ей.
Над их головами хоралом щебечущих сплетниц проносились вздохи, смешки и комментарии. Тристан к ним не прислушивался.
– Вы что-то еще хотели, кроме как выразить мне свое почтение? – намекнула ему Ронсенваль.
– Да, миледи. Я решил, что мое счастье может быть безграничным, и пришел просить вашего благословения.
– Я подумаю об этом. А в какой же форме вы хотели его получить?
– В любой, какая может быть прикреплена к моему доспеху.
– Вам не повезло, я сегодня без платка и даже без перчаток, – пожала она плечами.
Тристан не знал, откуда в его невинной до того голове взялась такая непристойная шутка. Он ее, конечно, не озвучил, но тайком взглянул на губы Ронсенваль, полагая, что и ее поцелуй носил бы на себе с большой гордостью.
– Вы так и будете стоять и смотреть? – спросила она, наклонив голову набок.
– Если вы позволите.
– Думаю, вам стоит вернуться в шатер и готовиться.
– Как прикажете, – смиренно согласился Тристан и вновь склонился в поклоне, прежде чем последовать ее совету.
Спину Тристана окатила волна пересудов. Он не знал, хорошо это или плохо – то, что они сейчас разыграли с Ронсенваль, – но единственная дама, чей вердикт был ему важен, надела жакет в цветах Ордена и платья его матери. В шатре он уселся в углу, сложил руки на груди, вытянул ноги и припал боком к дубовой скамье. Тристан надеялся подремать, раз уж больше он ничего не может поделать. Его веки трепетали какое-то время под гнетом сонливости, вызванной духотой и волнением. А потом он все же уснул. В его грезы ворвался Гаро, тормошивший друга за плечо.
– Эй, повеса, вставай! – он приглушенно посмеивался. – Там к тебе какая-то дама.
Слова разбудили Тристана мгновенно, и он резво подскочил с земли. Гаро отпустил вслед какую-то шутку, но Тристан его фиглярство проигнорировал. У входа в шатер стояла фея, сопровождавшая Ронсенваль.
– Привет, Тристан! Она просила тебе передать, – девушка протянула сверток лавандового шифона.
Тристан с благодарностью принял его и развернул ткань. Он быстро догадался, что это был рукав ее платья, расшитый вдоль неброским черным узором, с жемчужной пуговицей на манжете. Он немного оторопел от неожиданности, но еще раз поблагодарил фею и вернулся в шатер. Тристан силился самостоятельно привязать рукав к ронделю [2] на руке. Гаро, хохоча, присел рядом с ним и помог с узлом. Закончив возиться, он хлопнул Тристана по предплечью.
– Что ты гогочешь? – спросил Тристан, хотя и сам, краснея, улыбался. – На себя посмотри.
Он кивнул на желтую ленту на горжете [3] Гаро. Тот лишь отмахнулся.
– Так то сестра повязала. Ты почему мне не рассказал? Кто эта девушка? – допытывал он.
– Я расскажу тебе после турнира, – ответил Тристан, хотя только сейчас понял, что не знает, как объяснить окружающим свое поведение и обстоятельства их знакомства.
Как ее представить? Ронсенваль рассказывала, что все дома в Трините или сохранили свои дворянские фамилии, или назывались ими при встрече с людьми. И потому большинство, если и вспоминают о существовании таких семей, думают, что это обнищавшие дворяне, перебравшиеся в захолустье. Ронсенваль говорила: «Если не лгать, а преподносить правду умеренно, то люди сами за тебя придумают самую логичную версию».
Бои младших ребят проходили быстро. На ристалище вышли Гаро с Оркелузом. Тристан сел у шатра, чтобы посмотреть на их сражение. Как и всегда на тренировках, Гаро бил размашисто. Таранил кромкой щита шлем Оркелуза. Тот подныривал и старался бить прицельно в слабые и незащищенные места, например по ногам. Наконец, Гаро зажал его между собой и деревянным барьером и просто наседал сверху, изредка стуча по его шлему и спине навершием рукояти. Оркелуз сопротивлялся недолго, выронил оружие, поднял руки и присел на одно колено. Капитулировать было не зазорно, особенно если учесть, что бой был не последним. Они с Гаро тренировались вместе часто, и оба знали, чем это закончится. Гаро отошел к барьеру и повис на нем, приподняв забрало. Тристан увидел, что его лицо все покраснело и пышет жаром. Оркелуз сбросил щит, латную перчатку и
