Русский вид. Волк - Регина Грез
Катя села за маленький стол у окна и… поселок «Северный» перестал существовать, поскольку сознание ее переместилось совсем в иной мир, во владения Барона Веймара, последнего отпрыска древнейшего рода де Лостан, из поколения в поколение передающего потомкам способность становиться настоящим волком.
Кате вдруг показалось, что не она пишет эту книгу, а книга пишется через нее сама. Строки струились грифельными реками по белым листам, выстраивая на бумаге сюжет за сюжетом, образ за образом. Словно сверху, над русой головой автора открылась невидимая дверь и какой-то незримый Дух шептал каждое слово, каждое предложение. Это было восхитительное чувство сродни полету.
И рука ее порхала над столом, оживляя в тетрадке каждую сцену, от первой встречи Веймара с Катариной, до ее прогулок с бароном, находившимся в образе волка, которого девушка считала самым обычным, правда, весьма дружелюбным зверем, а вовсе не человеком-оборотнем. Такое неведение позволяло героине романа откровенно обсуждать с ручным зверем свое положение в роли невесты барона и крайнее недовольство нелюдимым характером будущего мужа.
Волк слушал очень внимательно, выражая подруге полное сочувствие и понимание. Интрига нарастала… Но тут раздался негромкий стук в дверь, и Кате пришлось отложить свои фантазии на другое время. Вернулся Хати.
Полдня молодые люди пробыли в комнате, потом сходили вместе в столовую, а вечером, серьезно переговорив с Ольгой, Катя снова собралась в домик на другом берегу.
– Тетя Оля, мне перед Машей, правда, неудобно, пожалуйста, извинитесь за меня. Я завтра весь день ей буду помогать, она хоть отдохнет немного, я же здесь работать приехала, а не загорать. И от дела отлынивать не собираюсь, я бы хотела, чтобы все наконец помирились и общались нормально. Ваня сказал, что с детками не прочь повозиться. Мы бы их забрали сюда, а Маша с Игнатом остались на пару часиков наедине. Я против всяческих ссор и ругани. Давайте уже дружить… домами.
Ольга улыбалась.
– Катюша, я рада, конечно, что вы с Ваней так быстро подружились, но что ты сама-то думаешь? Дальше – то, что планируешь? Набалуешься с ним, а потом уедешь? Ты уж реши для себя побыстрее насчет серьезных отношений, с ним играть нельзя, он, может, и сам часто смеется, дурачится, но в душе-то словно дитя. Не обидеть бы его.
Катя вздохнула, глядя в окно на высокого статного парня, который, смеясь, рассказывал водителю Белоногову о своей недавней рыбалке.
– Я только вчера его узнала, а как будто полжизни вместе. Так бывает, тетя Оля? Или я какая-то ненормальная…
– Тебе, конечно, виднее, но от себя скажу, что человек он крепкий, надежный, никогда тебя не подведет. А дальше, девочка, думай сама.
– А что у них было с Машей?
Ольга только досадливо махнула рукой, предлагая не увлекаться темой прошлых привязанностей.
– Они просто друзья. Ты ведь сама успела заметить – живем здесь, как семья-община, каждый на виду. Маша, конечно, нравилась Хати, но выбрала Брока. А теперь Хати надеется, что ты его примешь. По-настоящему, не ради пустой забавы.
– Но ведь надо еще приглядеться… Все быстро происходит, у меня в мыслях такой раздрай.
– Правильно, спешить ни к чему. Только зря ему голову не морочь, если он тебе не подходит – шепни мне на ушко, я помогу распрощаться и добраться тебе до города. Так будет лучше для всех.
Но долго раздумывать у Катюши просто не оставалось времени, с самого раннего утра ее день был полностью расписан. Просыпалась она еще до рассвета, осторожно выбиралась из-под руки Хати, и бежала на кухню к столу, чтобы успеть записать новую главу своего романа, потом легкий завтрак и Волк увозил Катю в «Северный», а там ежедневная круговерть с малышами, а, между делом, дружеские беседы с Машей и Лизой.
Пока дети спали, Катя тоже успевала немного передохнуть или начинала набирать свою рукопись на ноутбуке. Мужчины усердно трудились над постройкой бани, и когда Хати ненавязчиво предложил свою помощь, его немедленно допустили к работе с деревом. Кажется, все разногласия между ним и Броком завершились после стычки у озера.
Правда, на следующий же день, пока Катя занималась с детьми на улице, Волк затеял в доме Русановых разговор, изрядно удививший Медведя и его супругу, а заодно и присутствующих при этом Лизу и Бриса. Суть же сводилась к очень странному аргументу.
– И даже не вздумайте разубеждать Катю, что я не оборотень!
– Кто? Кто ты у нас такой? Ну-ка поподробнее на этом моменте, – нарочито вежливо попросил Брис, не очень скрывая усмешку.
– Оборотень! – едва ли не угрожающе прорычал Волк, – я в полнолуние превращаюсь в дикого зверя, ясно вам? Катюшу это заводит, пусть и дальше верит.
– Конечно, конечно, зачем ребенка сказки лишать! – утвердительно кивнул Брис, – это как про Деда Мороза…
– Я думала, она девушка взрослая, – отчего-то грустно вздохнула Лиза.
– Да это у них что-то вроде ролевых игр, – засмеялась Маша, – чтобы жить интереснее.
– И ничего не игры, у нас все сразу и всерьез! – огрызнулся Хати… на Машу.
– Ничего себе! – поразился Брок, – а сынок твой старший, мамка, никак вырос уже, бунтовать начал. Ну, может, хоть теперь я один буду твои ножки целовать.
Маша вспыхнула до корней волос, сердито глянула на мужа и убежала в соседнюю комнату. А там постояла немного у окна, наблюдая, как Катя, что-то напевая, укачивает малышей. Вот к ней подошел Хати, обнял ее и с улыбкой заглянул в счастливые глаза.
«Только бы все сложилось у них, наш Волчонок это заслужил, а я буду только за него рада, как самая настоящая мамка», – Маша улыбнулась сквозь нечаянные слезы, – «и никакой ревности у меня быть не может! Вот еще глупости какие…»
К середине июля жизнь в «Северном», вроде бы, устоялась и покатилась медленно, будто воды тихого лесного ручейка. Если на дворе не было дождя, вечерами у дома Русановых собирались привычные «посиделки», на которых обсуждались последние новости из лесного обихода, заводились разговоры о том о сем, даже случались бурные споры по современному понимаю давних событий истории и воспитанию новых поколений русских людей.
Темы поднимались сложные и неоднозначные. Иногда заканчивались долгим, угрюмым молчанием, которое разрешалось благодаря любимым песням под гитару.
Теперь уже Хати-Иван вместо Лизы наигрывал простые мелодии, за зиму сумел порядочно освоить нехитрый инструмент. Пел тоже сам,
